Пи Трейси - Смертельная поездка
Джино вздохнул:
– Вот уж не думал, что доведется путешествовать в компании с Британской энциклопедией.
В кабину зашел Холлоран. Он посмотрел на дым и сказал:
– Я наконец-то дозвонился до участка шерифа Питалы. Телефоны там были непрерывно заняты – люди сообщали о пожаре. Агент ФБР, с которым мы разговаривали, сказал, что сюда направляется большое количество его людей. Еще к нам едут пожарные машины со всего округа и патрули Питалы, которые он вернул на дорогу, – так что мы можем попасть в серьезную пробку, когда подъедем поближе. В самой середине пожара маленький городок. Вроде бы он полностью сгорел.
Магоцци стоял за креслом Харлея и наблюдал, как он вводит команды в систему спутниковой навигации. Он посмотрел на Холлорана через плечо:
– А что с жителями?
Холлоран пожал плечами:
– Он сказал, что пожар сначала был небольшим. Они полагают, что у всех жителей было время покинуть город.
– Они не уверены?
– Да. Эд уже едет. У него там сестра живет.
– Господи, – пробормотал Бонар.
Джино рассеянно погладил Чарли по спине.
– Этот агент, с которым ты говорил, – он обеспокоен? Нервничает?
– Еще как. Но я слышал, как у них в участке телефоны разрываются и люди кричат, так что ничего удивительного. А что?
– Да ничего. Просто интересно, не имеют ли федеры отношения к неизвестно откуда взявшемуся пожару.
– Джино, на дворе лето. Пожароопасное время года.
– Да, но все-таки мне кажется, что что-то тут нечисто.
Харлей подался вперед и чуть не въехал носом в ветровое стекло.
– Ну и ну. По-моему, я увидел в этом облаке языки пламени.
– Ничего удивительного, – сказал Бонар. – Если большие сосны сухие, они сначала нагреваются, а потом буквально взрываются, и пламя летит вверх, будто из крупнокалиберной пушки.
– Черт. Придется остановиться. Я не собираюсь лезть в это пекло, не будучи уверен, что мы сможем быстро оттуда выехать, – а карта на навигаторе утверждает, что на десять миль впереди по этой дороге всего один поворот и он ведет прямиком в Фор-Корнерс.
– В Фор-Корнерс? – переспросил Магоцци.
– Это название городка, где начался пожар, – сказал Холлоран.
– Мы можем развернуться, – предложил Бонар.
– На этом монстре? И на этой тропинке? – Харлей прижался к обочине и остановился.
Бонар в буквальном смысле ломал себе руки.
– Здесь, скорее всего, полно грунтовых дорог, которые не показаны на твоей карте. Их в округе гораздо больше, чем шоссе.
– «Скорее всего» не считается. А если, когда мы будем совсем близко, огонь перекинется через дорогу позади нас?
– Мы все поджаримся, как мясо в духовке.
– Точно. Кто-нибудь вообще может мне сказать, почему мы должны ехать в эту духовку? Мы ищем наших женщин, а я могу дать гарантию, что вон то дерьмо впереди – это единственное место, где их точно нет.
– Говоря словами Джино, это очередное совпадение из длинной цепи совпадений, – сказал Магоцци. – Мы точно знаем, что по меньшей мере один человек пропал в мертвой зоне, а теперь мы видим пожар – и тоже в мертвой зоне. Если мы хотим разработать эти совпадения – в том числе и на предмет возможной связи с операцией ФБР, – нам придется сунуться туда. Да и некуда нам больше ехать. Я нутром чую, что женщины находятся где-то рядом с этим пожаром – либо бегут от него, либо отрезаны им, либо… – Он замолчал, не договорив, но этого, похоже, никто не заметил.
Харлей проворчал:
– Черта с два он бы их отрезал. Они слишком для этого умны.
Магоцци посмотрел на него:
– Достаточно умны для того, чтобы таким образом послать сигнал? Что, если Грейс говорила вовсе не о четверых погибших людях? Что, если она хотела сказать: «Фор-Корнерс»?
Харлей вдавил в пол педаль газа.
30
Не больше секунды прошло с того момента, как Шарон Мюллер выстрелом из пистолета снесла голову помощнику шерифа Дибелю.
Энни ничего не слышала, кроме звона в ушах. Видела она тоже не очень хорошо, так как уже долгое время не моргала.
Ты должна моргнуть, иначе глаза у тебя высохнут и выпадут, и ты ослепнешь. Ты будешь слепой и глухой, и твоим последним слуховым воспоминанием станет грохот выстрела, а зрительным – эта кошмарная вещь, которую только что сотворила Шарон. Не смотри туда.
Она смотрела Шарон в лицо – не совсем прямо, а в полупрофиль или даже в три четверти профиля – и не узнавала его. Ей наконец удалось моргнуть, но большой пользы это не принесло. Она подвигала челюстью, стараясь привести в норму заложенные уши, и звон несколько утих: он не исчез, но стал тише, мягче, спрятался за барабанной перепонкой – так мы иногда прячем под подушку звонящий мобильный телефон. Энни слышала теперь еще один звук. Он доносился со стороны Шарон и был очень странным, похожим на мычание – будто она кричала с закрытым ртом, кричала через нос.
Боже мой. Бедная Шарон. Она впилась взглядом во что-то ужасное с другой стороны решетки. Энни знала во что. Она еще раньше мельком взглянула туда, и на ее сетчатке запечатлелось легчайшее изображение – этого, а потом она перевела взгляд на Шарон и твердо решила больше не смотреть в ту сторону – как в кинотеатре, когда идет фильм ужасов. Ты не смотришь на экран, когда происходит что-нибудь очень уж страшное. Ты чуть-чуть скашиваешь глаза в сторону – не очень далеко, чтобы никто не заметил, – и потом, когда тебя спрашивают, как ты могла такое смотреть, пожимаешь плечами и говоришь, что ничего, не так уж все было ужасно. Это была ее уловка – секретная уловка. Надо было рассказать о ней Шарон, потому что она все не могла оторвать взгляда от крови и мелких фрагментов ткани, медленно сползающих по ветровому стеклу.
– Шарон. – Грейс потянулась через Энни и дотронулась до левой руки Шарон, лежащей на колене, как мертвая птица. Она была ледяной. Правой рукой она по-прежнему сжимала пистолет, ствол которого был направлен в то место, где находилась голова помощника шерифа Дибеля до того, как он завалился вперед и вправо, на приборную панель. – Шарон.
Глаза Шарон едва заметно шевельнулись – наверное, она все-таки знает эту уловку. Шарон, ау. Есть кто дома?
Мычание прекратилось. Шарон сглотнула. Рот у нее открылся и вслед за свистом воспроизвел шепот:
– Прошу прощения за шум.
Ее правая рука начала сильно дрожать, и она медленно опустила ее на колени. Почувствовав, что Энни и Грейс смотрят на нее, она повернула голову и встретилась с ними взглядом.
– Извините, – сказала она спокойным, контролируемым голосом, на слух неотличимым от нормального, но звучащим кошмарно ненормально из-за того, что ее лицо было мертвенно-серого цвета, а кожа на нем будто обвисла.
Грейс не знала, что сказать в ответ. Шарон только что пришила человека, увезшего их от опасности, своего коллегу – и извиняется так, будто невзначай рыгнула за обеденным столом.
– Я должна снова это сделать, – вдруг сказала Шарон, резко вскинула пистолет и выстрелила два раза в боковое окно со своей стороны.
Энни зажала уши ладонями, но было уже поздно. Она не слышала, как падали на землю мелкие осколки стекла, когда Шарон лихорадочно выбивала окно рукояткой пистолета, чтобы дотянуться до наружной дверной ручки или, если не получится открыть дверь, выбраться прямо через оконный проем – каким угодно способом, но оказаться снаружи этой машины.
Она не смогла сделать ни того, ни другого. У нее кончились силы. Забавно, как одно нажатие на спусковой крючок может измотать человека. Но не всегда, если быть честным. На стрельбище она могла выпустить сотню пуль подряд, и рука у нее не начинала дрожать, а указательный палец был так же гибок, как до начала стрельбы. А убийство живого человека оказалось таким изнурительным действием. Шарон впервые отняла жизнь. Несмотря на все тренировки и подготовку, она и подумать не могла, что когда-нибудь ей придется сделать это. Она сидела на краешке сиденья, полностью готовая совершить что-то, что было ею полностью забыто. Мысли скользили с предмета на предмет, ни на чем не останавливаясь. Психолог у нее в голове прижал палец к губам и глубокомысленно покачал головой. Да. Да-да. Ей придется пройти курс психотерапии.
– Шарон? – Голос Грейс, напряженный, нерешительный.
– Я здесь.
– Посмотри на меня.
Шарон повернулась и посмотрела в глаза сначала Грейс, потом Энни. Почему они на нее так странно смотрят? Они что, до сих пор боятся? Она ведь обо всем позаботилась.
– Почему? – сказала Грейс.
«А, это… – Губы у нее начали складываться в идиотскую улыбку. – Не надо, не вздумай улыбаться. Ты не сможешь ее оправдать ни смещенным поведением, ни любым другим психологическим термином… О, черт. Я забыла сказать им – почему».
На нее обрушилась ледяная чистая волна, смывая все эти глупые, нелогичные, нормальные человеческие реакции на потрясение, которых ты не можешь себе позволить, если ты полицейский. Она глубоко вздохнула и вернулась в реальный мир.
