Йен Фишер - Ночной консьерж
– У вас это… прямо так?
– А у вас – нет? – Серж тоже прервал молчание.
– У нас сидят по домам…
– А у нас выходят на улицу. Лето же. – Серж помахал рукой девчонке у обочины. – Им нечего стыдиться. Они продаются открыто и честно. Что большая редкость в этих краях.
– Больше никто не продается? – не поняла Кристина.
– Наоборот. Продаются все. Только втихую, из-под прилавка. Вот это, я считаю, хуже, чем у них… – Серж кивнул за окно, на обочину, по которой клубилась пыль от затормозившего рядом с проституткой «Камаза».
– А ты? Как это делаешь ты?
– Я в первых рядах. Продаюсь громко, дорого и откровенно. В этом смысле между нами, – он кивнул за окно, – никакой разницы. Ты ведь уже убедилась.
За Королевым пробка рассосалась. Серж разогнал автомобиль до сотни, и оставшуюся часть пути в Ярославль они проехали молча. Только за Переславлем-Залесским сделали короткую остановку в придорожной харчевне. Посетили туалет и выпили по чашке кофе с бутербродами. Но, когда показались семафорящие огнями и трубными факелами конструкции нефтеперерабатывающего завода на окраине Ярославля, Кристину будто прорвало. Она начала говорить громко, быстро, сбиваясь на английский, постоянно задавая вопросы и не дожидаясь ответов:
– Зачем он здесь? Что ему тут понадобилось? Захотел сбежать от всех? Одиночества захотел! Он что, не мог уехать в Таиланд? На Бали, в конце концов? Разве мало приятных мест на свете? Ты посмотри вокруг! – Она дернула Сержа за рукав футболки так сильно, что автомобиль бросило в сторону.
– Осторожно! – Серж выровнял руль и поправил рукав.
– Почему мы не можем ему позвонить? Не отвечай, я помню. Что ему понадобилось в этой преисподней?! Посмотри вокруг! Это же ад! Что ему здесь понадобилось? Хоть это ты мне можешь объяснить?
За окном тянулись серые постройки времен развитого социализма. Пятиэтажные многоквартирные дома с расчерченными на серые прямоугольные кубики фасадами, муляжи сыров и колбас, выложенные на фольгу в витринах продовольственных магазинов, аляповатые вывески и рекламные объявления, глядя на которые, хотелось позабыть родной язык.
Серж поежился. Признавать правоту Кристины он не хотел из чувства противоречия. Но из чувства справедливости нужно было признать: она права. Люди понуро брели по тротуару вдоль проезжей части. Они не производили впечатления счастливых, красивых, гармоничных обитателей города-сада, которым можно гордиться.
– Подожди, это только окраина. Окраины везде невзрачные. Эта еще ничего. Видела бы ты, что здесь творилось лет пятнадцать назад. В твоем Стокгольме спальные районы на въезде тоже… не блещут. Сейчас подъедем к центру, там – по-другому, там красиво.
И действительно, миновав по прямой несколько светофоров, они въехали на мост через спокойную узкую речку, где у берега плавали жирные утки. С моста открывался вид на белокаменную стену с башнями по углам, опоясывавшую несколько построек, заметных над стеной благодаря куполам и крышам.
– Это кремль. Памятник древней славянской архитектуры, – пробубнил Серж как экскурсовод, которому третий месяц задерживают зарплату.
– Не говори ерунды. Это Спасо-Преображенский монастырь. Самое старое строение на его территории относится к началу шестнадцатого века. Никакой особенной древности, обычное раннее Возрождение. Я поинтересовалась в Интернете.
– Когда? – Серж встревожился.
– Утром, в гостинице. Должна же я была хоть немного подготовиться. Где живет отец? Надеюсь, ты не держишь его в монастыре? Из уважения к монахам…
– Я нигде его не держу. По его просьбе и за его деньги я поселил господина Ларсена в благоустроенном коттедже в поселке Диево-Городище, который считается в этих краях элитным. Местная Рублевка, ну, или типа – Санта-Барбара по-ярославски.
– Это такой район города?
– Это за городом. С другой стороны. Мы сейчас проедем через центр, переедем по мосту Волгу и километров через пятнадцать будем на месте.
– У меня молнию на сумке заело!
– Ты не проголодалась? Может, перекусим? Или купим в дорогу. Я что-то не помню ресторанов в Городище.
– Нет. Мы не будем останавливаться. Езжай, пожалуйста, быстрее. У тебя нет отвертки? Чертова сумка!
* * *
Проселочная дорога сделала зигзаг, и перед путешественниками открылась маленькая уютная площадь – центр поселка. Почти вся она была занята церковной оградой, за которой возвышалась округлая белая церквушка. Рядом с церквушкой теснились несколько десятков могил.
– А где хоронят… – Кристина осеклась.
– Свежих? Ты это хотела спросить?
– Недавно умерших…
– Понятия не имею. Ни разу не был здесь на похоронах.
Серж свернул от церкви направо, и автомобиль пополз по узкой дорожке, которую язык не повернулся бы назвать улицей. Скорее это была проселочная колея: справа темнел мрачный лес, а слева до горизонта тянулся частокол разнообразных заборов. Среди них встречались и невысокие ограды из дерева и металла, но большинство заборов были выше человеческого роста. Послышались разноголосица собак, звон цепей и мисок.
– Смотри вперед, метров через триста будет синий забор, а над ним – крыша со стеклянным куполом. Это местный архитектор-умелец с какого-то французского шале срисовал. – Голос Сержа зазвучал значительно бодрее, как если бы экскурсоводу неожиданно выплатили жалованье и пообещали прибавку в следующем месяце.
Кристина не ответила. Ее глаза впились в дорогу. Побелевшие пальцы вцепились сумочку, будто она боялась потерять ее, стоит автомобилю подпрыгнуть на любой кочке, которых здесь – в изобилии. «Ниссан» продвигался вперед, но никакого стеклянного купола видно не было. Лицо Сержа вытянулось.
– Где, черт возьми… – И тут он прикусил язык.
Они поравнялись с местом, где еще недавно наверняка стоял коттедж. Теперь это место выглядело, как дырка в десне, откуда удалили больной зуб, не повредив здоровые, и залили рану йодом. Справа и слева высились заборы, за ними виднелись крыши домов и хозяйственных построек. И только в этом месте чернело пепелище, словно кто-то огнеметом аккуратно выжег строго очерченный участок. Невысокий холмик золы, несколько металлических балок да обгоревший остов автомобиля – вот все, что предстало их взглядам на площади в пятьдесят квадратных метров.
Кристина дрожащими пальцами открыла дверцу и, выбравшись из машины, застыла, будто парализованная. Рот полуоткрыт, губы шевелились, но девушка не могла выдавить из себя ни слова.
Серж, напротив, проявил активность. Выскочив из автомобиля, он обежал по кругу пепелище, будто надеясь что-то высмотреть, что-то отыскать в прогоревших остатках того, что недавно было домом. Его губы тоже шевелились, он не молчал. Вполголоса, для себя, понимая, что никто его не услышит, да и не должен никто слышать, Серж выплевывал ругательства. До Кристины доносилось утробное: «бля, бля, бля, бля…»
Обежав пожарище, Серж бросился к соседнему коттеджу и, не обращая внимания на входное сигнальное устройство, замолотил кулаками в дверь. С той стороны раздались шаркающие шаги, зазвенело опрокинутое в сенях ведро. Дверь приоткрылась. В проеме сначала возникла нечесаная борода, клочками прикрывавшая бугристое лицо свекольно-красного цвета. Вслед за бородой показался кряжистый старик в ватной фуфайке и валенках, доходивших ему до колен. Он начал без приветствий:
– Беда, арендатор! Второй день тебя по телефону набираю! Да у тебя все выключено, – сипло выдавил старик, с шумом втягивая в себя воздух.
Глаза его смотрели из-под насупленных бровей настороженно и виновато.
– Где он? – выдохнул Серж.
– Так кто же знает? Позавчера ночью все вроде утихло, а потом – как полыхнет! Разом занялся весь участок, никто и перекреститься не успел. Минут за десять прогорело. Ветра, слава Богу, не было. Мы с Антохиными, – старик кивнул на участок, находившийся по другую сторону пепелища, – потому и уцелели. Я пока баллон огнетушительный вытащил, пока справился с ним – успел только границу отстоять. Искры-то летели…
На торце его дома, обращенном к пепелищу, черными оспинами выделялись многочисленные подпалины.
– А что милиция? Пожарные?
– А что они? Приехали. И милиция, и пожарные. Только тут уже закончилось все. Порылись в золе, нашли кости чьи-то, говорят, одного человека и одной собаки. Повезли в город, экспертизу устраивать. Нас допрашивали: как и что, не поджог ли…
Видимо, слова старика про кости донеслись до Кристины. Она опустилась на колени рядом с угольным холмиком и запустила руки в золу, будто собралась отыскать там что-то.
