Антон Леонтьев - Город ведьм
Максим попытался припомнить, что произошло с этим Коровьевым, но его опередила Люба:
– По постановлению Верховного Суда его расстреляли. Одним из последних в России, незадолго до введения моратория на смертную казнь. Последним был Чикатило. Мне было тогда шесть лет, а Лике – три годика.
Максим вздохнул. А потом его вдруг пронзила мысль – а что, если дочери унаследовали от папани страсть к убийствам? Он ведь сам видел, с каким хладнокровием и даже сладострастием Люба измывалась над Кудымовым.
Да и с ним самим она была не особо любезна.
– Нам пришлось уехать из Питера, сменить фамилию – мама взяла свою девичью. Мы долго колесили по стране, пока, наконец, не осели в небольшом уральском городке, откуда мама была родом, но там тоже зверствовал свой местный маньяк!
Максим вздрогнул и удержался от того, чтобы взглянуть на Любу, вместо этого упорно таращась на речной трамвайчик.
Господи, может, это она со своей младшей сестренкой решила пойти по стопам папани и…
– Милиция бездействовала, поэтому мы с Ликой решили вершить правосудие сами. Хоть мы были тогда школьницами – мне едва исполнилось тринадцать, ей – десять, мы провели свое собственное расследование. И вышли на маньяка. Им оказался преподаватель ПТУ.
– И? – Максим был заинтригован.
– И покарали его, – спокойным тоном добавила Люба.
– Сдали на руки милиции? – переспросил молодой человек, вдруг чувствуя, что у него дрожат коленки.
– Нет, зачем. Мы убили его сами, а тело зарыли в лесополосе. Город надо было избавить от исчадия ада, и мы сделали это!
Максим уставился на нее – она шутит или… Или говорит правду?
И понял, что Люба не шутила и не обманывала его. Выходило, что вместе со своей сестренкой она… она убила человека!
– Это оказалось не так-то сложно. И мы поняли, чем мы должны заниматься – разоблачением и наказанием подобных типов. Серийных убийц. Просто убийц, ушедших от правосудия. Садистов. Наркодилеров. Педофилов…
Максим в изнеможении опустился на каменный парапет и простонал:
– Зачем ты мне все это говоришь? Я не хочу знать, чем вы с сестрой занимались! Не хочу, понимаешь?
– А мне все равно. Потому что мы много лет работали в одиночку, ни с кем этой информацией не делились. А теперь Лика… Теперь Лика сама стала жертвой. И у меня никого больше не осталось.
Максим едва не закричал – она что, решила его взять в новые напарники? Одно дело помогать ей вычислить убийцу Нади, а другое… Другое – сделаться уничтожителем маньяков!
– Нет, я не хочу знать, оставь меня в покое! – взмолился он, а Люба со смешком заметила:
– Уже поздно. И знаешь, в самом деле немного полегчало. Потому что носить это в себе не так-то просто. Да, Лика отправилась к вам в город, потому что мы ведь вели работы по розыску серийных убийц и садистов по всей стране. И получили информацию, что здесь действует маньяк. Поэтому она и прибыла сюда, чтобы… Чтобы ликвидировать его!
Максим, так и не решаясь взглянуть на возвышавшуюся перед ним, подобно скале, девушку, заметил:
– Но вместо этого маньяк убил твою сестру. Ужас, да и только! Это ведь случайность?
– О да. Маньяк ничего не мог знать о нашей миссии. Но такое бывает. Например, если выясняется, что у тебя отец – серийный убийца или что матушка кое-что знала и покрывала его. Или, к примеру, что твой лучший друг тоже маньяк.
– Ваша мама знала, что ваш отец… что он… – Максим смешался.
– Это мы поняли только много лет спустя. Нет, она отнюдь ему не помогала, но догадывалась. И если бы вовремя обратилась в милицию, то многих жертв удалось бы избежать.
Максим не рискнул спросить, какова судьба матери Любы и ее сестры Лики. Неужели инфернальные мстительницы…
– Мама призналась в этом на смертном одре. Все-таки это ее терзало. Конечно, это любого терзает, даже серийных убийц. Хотя поверить в это сложно.
– Вы… – Максим, дрожа, не знал, как правильно сформулировать свой вопрос. – Вы с сестрой…
Люба хмыкнула.
– Нет, маму мы не убили, она умерла от рака матки, причем умирала долго и мучительно. Нет, вряд ли это была кара каких-то там высших сил, ведь я не верю ни в бога, ни в дьявола. Но то, что ее ужасные воспоминания усугубили ее положение и, не исключено, привели к ее болезни, я допускаю.
Максим подавленно молчал. И с кем он только, на свою беду, связался! Он бы никогда не смог быть столь… столь жестоким по отношению к свое мамочке.
– И скольких вы… ликвидировали? – спросил, наконец, парень, потому что молчание уж слишком затянулось. Вместо ответа Люба сунула ему под нос свое запястье, на котором болтался браслет с ухмыляющимися черепами.
– После каждой удачной ликвидации на этом браслете появляется новый череп. Видишь, скоро места уже не хватит. И придется заказывать новый брелок, может, даже и не один…
Максим подскочил и запальчиво произнес:
– Но вы же… Но ты же… Ты же не отличаешься ничем от них! От своих жертв! От серийных убийц!
Люба, поправляя браслет, ответила:
– Не неси пургу, мальчик. Конечно, отличаюсь. Я свое ремесло ненавижу, но такая уж у меня судьба. Теперь я вынуждена до конца дней своих действовать одна, так как потеряла сестру. Ликвидацию каждого отдельно взятого нелюдя я не смакую, в отличие от них, для которых убийства – это акт наслаждения.
Все еще дрожа, Максим протянул:
– И все же… Все же это ужасно – то, что ты делаешь! Это противозаконно!
– Я в курсе. Однако то, что я делаю, это правильно? Или ты считаешь, что маньяков, наподобие того, что орудует у вас в городе, надо щадить? Он же убил твою Надю. Ты что, готов простить его и прочих подобных личностей?
Вопрос был не праздный. Максим медленно проговорил:
– Их, конечно, надо изолировать от общества. Вероятно, некоторых даже ликвидировать. Но не самостоятельно, а в рамках закона!
– Закон – это я! – ответила девушка, и Максиму стало жутко. – Значит, ты согласен, что все эти мерзкие маньяки должны понести заслуженное наказание? И навсегда исчезнуть с лица Земли?
Вздохнув, Максим кивнул: Люба была права, хотя сторонником смертной казни он не являлся.
– Ну и отлично! Тогда примемся за нашего. А сейчас выпьем вон в той забегаловке кофе и наскоро перекусим. А потом наведаемся в областную больницу.
И, обернувшись к Максиму, Люба с лучезарной улыбкой заметила:
– Все, что я поведала, ты никогда и никому не расскажешь. Иначе, студент, мне придется убить и тебя!
– Генка Ложкин? – Взмыленный медбрат взглянул на стоявших перед ним девушку и парня. – Он сегодня во вторую смену, должен вот-вот подвалить. Впрочем, он вечно опаздывает.
Они находились на территории огромной и несколько обветшалой областной больницы. Поблагодарив медбрата, Люба сказала:
– Что же, подождем немного. Кстати, чего ты такой смурной?
Максим в самом деле большую часть времени молчал, потому что не знал, о чем беседовать с этой… с этой убийцей! И пусть она с сестрой, которая теперь сама была мертва, убивала маньяков, но все равно. Ведь даже маньяки – люди!
Как ни крути, а выходило, что он связался с серийной убийцей, по совместительству – дочкой жуткого, расстрелянного по приговору суда маньяка. Максим все пытался украдкой подсчитать, сколько же ухмыляющихся черепов болталось на браслете, украшавшем левую руку Любы. Пятнадцать? Двадцать? Двадцать пять?
Они находились около входа для персонала, расположенного сбоку бетонного больничного комплекса. Когда показался невысокий тип с изрытым угрями лицом, Люба напряглась.
– Геннадий Ложкин? – спросила она, и тип, вздрогнув, нервно облизал губы и сказал:
– Ну, предположим. А вы кто такие?
Вместо ответа Люба ударила его в лицо, а затем по шее. Максим в ужасе закричал:
– Что ты делаешь! Нас же могут увидеть!
– Не паникуй, студент. Лучше помоги мне оттащить его в тихое место.
Люба вырвала из рук у бесчувственного Ложкина пластиковую карточку, при помощи которой отомкнула дверь служебного входа, и вместе с Максимом втащила субъекта в длинный коридор. Максим толкнул одну из дверей – и они оказались в подсобном помещении, забитом грязным бельем.
Усадив Ложкина на тюк вонючих простыней, Люба ударила его по лицу и произнесла:
– Подъем, солнышко! Твоя смена начинается.
Санитар распахнул глаза и заверещал:
– Кто вы такие? Вы понимаете, что вам за это будет?
– Ровным счетом ничего, – ответила Люба и снова его ударила. – Потому что если ты не расскажешь все, что тебе известно о человеческих конечностях, которыми ты снабжал тутошних студентов-извращенцев, то живым отсюда тебе не уйти.
Максим не знал, насколько правдива угроза Любы. Для себя он решил, что ни за что не допустит, чтобы та привела свои угрозы в исполнение и попыталась ликвидировать этого Ложкина.
