Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
Энди смотрит вокруг, будто видит эту роскошь впервые в жизни.
- Так может показаться, - соглашается он, но внешний вид бывает обманчив, Морри. На самом деле я в двух шагах от банкротства. Это место так и не поднялось после мирового кризиса и определенных … обстоятельств. Ты должен мне сочувствовать.
Моррис редко думал о пачки денег, которые Кертис Роджерс нашел рядом с записными книжками в сейфе Ротстайна той ночью, но он думает о них сейчас. Его давний приятель получил не только записные книжки, но и наличные. Насколько может судить Моррис, за эти деньги были куплены и этот стол, и этот ковер, и роскошные хрустальные графины для пойла.
На этом пузырь гнева наконец лопается, и Моррис пускает топорик низкой боковой дугой, с головы слетает бейсболка. Лезвие пробивает серый габардин и впивается в рыхлую задницу с чвакающим звуком: чвак. Энди кричит и падает вперед. Падение задерживает стол. Он обрушивается на его край предплечьем, затем оседает на колени. Сквозь шестидюймовый разрез хлещет кровь. Он хватается за него, и еще больше крови бежит у него между пальцев. Он падает на бок, затем перекатывается на турецкий ковер. Не без внутреннего удовлетворения Моррис думает: «Это пятно ты никогда не отмоешь, дружище».
Энди визжит:
- Ты же сказал, что не тронешь меня
Моррис на мгновение задумывается и качает головой.
- Вряд ли я высказался именно так, хотя, вероятно, да, предполагал это. - С серьезной искренностью он всматривается в перекошенное лицо Энди. - Считай это липосакцией на скорую руку. И у тебя все еще есть возможность остаться в живых. Для этого тебе всего лишь нужно отдать мне записные книжки. Где они?
На этот раз Энди не пытается делать вид, что не понимает, о чем говорит Моррис. Еще бы, когда зад полыхает огнем, а из бедра течет кровь.
- У меня их нет!
Моррис становится на одно колено, осторожно, чтобы не попасть в лужу крови, наклоняется.
- Я тебе не верю. Они исчезли, остался только сундук, в котором они лежали, и никто не знал, что они у меня, кроме тебя. Поэтому я спрошу еще раз, и если ты не хочешь увидеть собственные кишки и то, что ты ел на обед, хорошенько думай, что отвечаешь. Где записные книжки?
- Их нашел пацан. Это не я, это мальчишка. Он живет в твоем старом доме, Морри! Наверное, он нашел их в подвале или еще где!
Моррис смотрит на бледное лицо своего давнего приятеля. Он ищет ложь, но еще пытается справиться с этой неожиданной сменой обстоятельств. Это как крутой левый поворот машины на скорости шестьдесят миль в час.
- Пожалуйста, Морри, пожалуйста! Его зовут Питер Сауберс!
Это звучит убедительно, потому что Моррис знает фамилию семьи, которая сейчас живет в доме, где он вырос. К тому же человек с глубокой рубленой раной в заду вряд ли способен выдумывать такие подробности.
- Откуда знаешь?
- Потому что он пытается продать их мне! Морри, мне нужен врач. Из меня кровь льется, как из свиньи.
«Ты и есть свинья, - полагает Моррис. - Но не волнуйся, давний мой приятель, очень скоро ты избавишься этой неприятности. Я отправлю тебя в большой небесный магазин. Но не сейчас, потому что Моррис видит яркий луч надежды ».
Энди сказал «он пытается», а не «он пытался».
- Рассказывай все, что знаешь, - приказывает Моррис. - Потом я пойду. Скорую тебе придется самому вызвать, но я уверен, ты справишься.
- Откуда мне знать, что ты не обманешь?
- Если записные книжки у пацана, ты мне больше ненужен. Конечно, ты должен пообещать, что не расскажешь им, кто тебя ранил. Это был неизвестный в маске, да? Возможно, наркоман. Он хотел денег, правильно?
Энди энергично кивает.
- Это не имело никакого отношения к записным книжкам, да?
- Нет-нет, ни разу. Думаешь, мне хочется, чтобы это там крутилось?
- Это вряд ли. Но, если ты попробуешь что-то придумать, если там будет упомянуто мое имя, мне придется вернуться.
- Я не стану никому тебя говорить, Морри, не стану! - Далее следует заявление, такое же детское, как и выступающая слюнявая губа: слово!
- Рассказывай все.
Энди рассказывает. Первый визит Сауберса с фотокопиями из записных книжек и «Посылками с Олимпа» для сравнения. Опознание парня, который называл себя Джеймсом Хокинсом, по библиотечным стикерам на корешке «Посылок». Второй визит мальчика, когда Энди нажал на него. Голосовая почта о школьной поездке в дом отдыха «Ривер-бэнд» и обещание прийти через два дня, в понедельник.
- Во сколько?
- Он … Он не сказал. После школы, наверное. Он учится в Нортфилдськой. Морри, у меня до сих пор кровь идет.
- Да, - рассеянно произносит Моррис. - Наверное, ухожу. - Его мозг бешено работает. Мальчик заявляет, что у него все записные книжки. Возможно, он и врет, но, видимо, это так и есть. Их количество, которое он назвал Энди, все похоже на правду. И он их читал. Это зажигает искру ревности в голове Морриса Беллами и разжигает пламя, которое быстро доходит до сердца. Мальчишка Сауберс читал то, что предназначалось Моррису, и только Моррису. Это страшная несправедливость, и ее надо исправить.
Он наклоняется к Энди и говорит:
- Ты гей? Ну гей же, не так ли?
Веки Энди дрожат.
- Я … Какая разница? Морри, мне необходимо скорую!
- У тебя есть партнер?
Его давний приятель ранен, но не глуп. Энди понимает, что предвещает этот вопрос.
- Да!
«Нет», - полагает Моррис и взмахивает топориком: чвак.
Энди кричит и начинает извиваться на залитом кровью ковре. Моррис замахивается, и Энди кричит снова. «К счастью, стены комнаты заставлены книгами, - полагает Моррис. - Из книг выходит хорошая звукоизоляция ».
- Черт, не дергайся! - Говорит он, но Энди продолжает дергаться. Всего понадобилось четыре удара. Последний пришелся на переносицу и рассек оба глаза, как виноградины, после чего дерганья наконец прекратилось. Моррис выдергивает топорик с приглушенным скрипом стали по кости и бросает его на ковер рядом с Энди.
- Вот так, - говорит он. - Все кончено.
Ковер уже полностью пропитан кровью. На письменном столе красные пятна. Как и на стенах, и на самом Моррисе. Кабинет превратился в бойню. Но это не слишком огорчает Морриса, он абсолютно спокоен. «Наверное, это шок», - полагает он. Ну и что, если даже шок? Ему необходимо сохранять спокойствие. Расстроенный человек о многом забывает.
За письменным столом две двери. Одна ведет к уборной давнего приятеля, вторая - к гардеробной. Там полно различной одежды, включая два костюма, которые выглядят дорогими. Впрочем, Моррису от этого никакого проку нет. Он бы, наверное, утонул в них.
«Эх, если бы в уборной был душ», - полагает Моррис. Но, если бы да кабы, и так далее. Хватит и умывальника. Снимая окровавленную рубашку и моясь, он вспоминает все, к чему прикасался после того, как зашел в магазин. Таких предметов немного. Надо будет не забыть протереть табличку на дверях. А еще дверные ручки этого туалета.
Моррис вытирается, выходит в кабинет и бросает полотенце и забрызганную кровью рубашку рядом с телом. Кровь попала ему и на джинсы, но этот вопрос он с легкостью решил с помощью того, что нашел на полке в гардеробной: минимум две дюжины футболок, аккуратно сложенных и переложенных папиросной бумагой. Он выбирает одну размера XL, которая закроет джинсы до половины бедра, как раз то место, где крови больше, и разворачивает. На груди у нее написано «Редкие издания Эндрю Халлидея», ниже - номер телефона магазина, адрес сайта и изображение раскрытой книги. Моррис думает: «Наверное, он раздает их денежным клиентам. Которые их принимают, говорят «спасибо» и никогда не надевают ».
Он начинает натягивать на себя футболку, решает, что, пожалуй, не стоит разгуливать по городу с адресом места своего последнего совершенного убийства, и выворачивает ее наизнанку. Буквы немного просвечиваются, но не настолько, чтобы кто-то смог их прочитать, а книга может быть любым прямоугольным предметом.
Но вот с ботинками «Докер» нужно что-то делать. Верх у них забрызган кровью, подошвы тоже загрязнены. Моррис осматривает ноги своего давнего приятеля, задумчиво кивает и возвращается к гардеробной. Если талия Энди примерно вдвое больше талии Морриса, то размер обуви у них практически одинаков. Он выбирает пару мокасин и примеряет. Они немного давят и могут натереть мозоли, но мозоли - совсем небольшая цена за новые сведения и за выполнение мести, которую он столько откладывал.
К тому же, это чертовски хорошие ботинки.
Он добавляет собственную обувь к липкой куче на ковре, потом осматривает бейсболку. Ни пятнышка. Хотя здесь повезло. Он одевает ее и обходит кабинет, тщательно протирая места, к которым точно касался и к которым мог прикоснуться.
Последний раз приседает возле тела и проверяет карманы, понимая, что снова пачкает руки в крови. Придется их снова мыть. Ничего. Этакое.
«Это Воннегут, а не Ротстайн», - предполагает он и смеется. Литературные аллюзии всегда приносят ему удовольствие.
