Себастьян Фитцек - Двадцать третий пассажир
И так случилось, что, когда он лежал рядом с «Голубой полкой» на шатком, холодном полу, пропахшем мусором и морской солью, он впервые за долгое, долгое время снова был счастлив.
Даже если и очень короткое время.
До тех пор пока улыбка, с которой Анук шла к своей матери, не исчезла с ее лица и она не толкнула свою мать в грудь. Она сделала это быстрым движением, не очень сильным, даже для девочки одиннадцати лет, но все-таки этого было достаточно, чтобы Наоми Ламар потеряла равновесие и упала спиной вперед в шахту «Голубой полки», навстречу бурлящей воде.
Глава 61
Время шло, и постепенно Бонхёфферу все это смертельно надоело, он был сыт по горло. Во время этого рейса его избил страдающий паранойей полицейский, его любимая крестница покончила жизнь самоубийством, вину за которое бывшая жена его лучшего друга возложила на него самого, в корабельной клинике в одном из холодильных шкафов, положенных по инструкции из-за большого числа пенсионеров на борту, лежал один из офицеров его службы безопасности с простреленной головой. И на этом цепь безумных инцидентов, очевидно, еще не оборвалась.
– Вы не могли бы направлять свое оружие куда-нибудь в другую сторону? – заорал он на молодого человека, который назвался Тиаго Альваресом и, угрожая револьвером, заставил его вернуться в каюту. Здесь Даниэлю было приказано сесть за свой письменный стол, в то время как этот темноволосый латиноамериканец начал метаться по капитанской каюте, как тигр в клетке. При этом он то и дело направлял свое оружие в грудь капитана.
– О’кей, я сижу здесь уже… – Бонхёффер посмотрел на свои наручные часы, – почти двадцать минут, и до сих пор вы мне так и не сказали, какую цель преследуете этим нападением на меня.
Хотя между тем Тиаго не замолкал ни на секунду и много чего рассказал. Тараторя как заведенный, он проявил себя в такой же степени растерянным, как и испуганным пассажиром. Теперь из его рассказа Бонхёффер знал, что Тиаго лишь якобы «по недоразумению» стал свидетелем ссоры одного из офицеров с горничной и с тех пор находился в бегах, скрываясь от этого офицера. Лишь в конце его сбивчивого рассказа Даниэль понял, что речь шла о Вейте Йеспере.
– Теперь вы собираетесь убить меня, как и его? – спросил он Тиаго.
– Я не убивал этого человека, – возразил смуглолицый аргентинец, едва сдерживаясь. – Это он засунул мне дуло револьвера в рот.
– А в самый последний момент передумал и решил пустить себе пулю в лоб.
Бонхёффер рассмеялся ему в лицо. Очевидно, он имел дело с душевнобольным человеком. Возможно, с похитителем Анук?
Он задался вопросом, а был ли вообще исправен револьвер в его руках. Задняя часть барабана была какой-то странной, разорванной, что ли, кроме того, ему показалось, что у револьвера не было курка.
– Это вы похитили девочку? – напрямик спросил он Тиаго. Может быть, Вейт застал его на месте преступления. Тогда имело смысл устранить его со своего пути.
Однако, черт побери, что ему надо от меня?
Хотя Бонхёффер и понимал, что по лицу преступника нельзя определить, совершал ли он вменяемое ему преступление, однако и он сомневался в том, что перед ним был извращенный насильник. С другой стороны, он пронес оружие, обманув службу безопасности корабля, и, возможно, убил из него одного из офицеров по какой бы то ни было причине.
– Я никого и пальцем не трогал, – запротестовал Тиаго. – Это меня должны были убить. Это я нуждаюсь в защите.
Бонхёффер, который между тем не потерял чувство юмора и в беде, улыбнулся и сказал:
– Может быть, вы повторите это еще раз, не размахивая при этом своим револьвером?
В этот момент зазвонил телефон, лежавший в кармане его брюк, однако, прежде чем Бонхёффер успел ответить на звонок, Тиаго приказал ему положить мобильник на стол.
– Послушайте, я должен находиться на капитанском мостике, – солгал капитан. – У вас остается совсем немного времени, чтобы выдвинуть свои требования. Вскоре меня хватятся.
– У меня нет никаких требований. За кого вы меня принимаете?
«За очень опасного типа, – подумал Бонхёффер, – сумасшедшего, да еще и вооруженного».
Возможно, Вейт обнаружил тайное убежище этого Тиаго, каюту 2186, любовное гнездышко, где он силой удерживал Анук. Да, в этом есть определенный смысл, ведь девчушка была обнаружена совсем недалеко от этого места.
– Где ее мать? – отважился Бонхёффер задать вопрос этому чокнутому типу.
– Мать? Какая мать? – удивленно переспросил Тиаго. Он выглядел сбитым с толку, но, возможно, он просто ломал комедию.
– Мать Анук. Она в «Голубой полке»? Если это так, то этот тайник уже обнаружен. Мои люди сейчас направляются туда.
– Что, черт побери, за чепуху вы несете? – спросил Тиаго. – Я не знаю никакой Анук. Я знаю только Лизу.
– Лизу? – Теперь уже Бонхёффер на мгновение лишился дара речи. – Откуда?..
– Вот. – Тиаго вытащил из заднего кармана своих брюк конверт. Не выпуская револьвера из рук, он левой рукой вытряс из него две странички.
– Что это такое? – спросил Бонхёффер.
– Это план, – ответил Тиаго. – Я уже давно хотел передать его вам. – С этими словами он передал капитану первую из двух страниц.
Бонхёффер расправил листок на письменном столе и начал читать.
«ПЛАН:
Первый шаг. Я вывожу из строя камеру видеонаблюдения. Согласно списку Кверки это камера № 23/С. До нее можно добраться по наружной лестнице, находящейся на пятой палубе.
Второй шаг. Подбросить прощальное письмо в мамину каюту.
Третий шаг. Запереть изнутри входную и межкомнатную двери».
Бонхёффер оторвался от чтения и поднял голову.
– Откуда это у вас?
Тиаго не смог выдержать его пристального взгляда. Ему было явно неудобно отвечать на этот вопрос, а когда он все же это сделал, Бонхёффер наконец понял, почему аргентинец все время так мялся и тянул с ответом. Он оказался вором. Обычным воришкой, который специализировался на том, что обчищал сейфы пассажиров круизных лайнеров. Эта роль подходила испуганному и растерянному молодому человеку гораздо больше, чем роль убийцы и насильника.
– В таком случае вы совершенно случайно стали обладателем этого… этого… – Бонхёффер поискал подходящее слово, но не нашел ничего лучше того, которое употребил Тиаго, – этого плана?
Тиаго кивнул. Он был совершенно подавлен.
– Я так корю себя. Если бы я раньше набрался мужества и доверился кому-нибудь. Но этот киллер, этот офицер… – Тиаго покачал головой. – Я боялся за свою жизнь. Я и сейчас боюсь. Я до сих пор не знаю, во что вляпался. Не имею ни малейшего понятия, как это все взаимосвязано. Например, кто мне скажет, что это не вы навязали на мою голову этого Вейта?
– Знаете что? – Бонхёффер встал из-за стола, не обращая больше никакого внимания на револьвер, направленный ему прямо в грудь. – Вы можете убить меня. Но мне нет никакого дела до вас и до Вейта. Лиза Штиллер была моей крестницей. Я любил ее. Ее самоубийство хуже любой пули, которую вы можете выпустить из своего револьвера.
Тиаго, собиравшийся схватить свое оружие обеими руками, замер.
– Лиза покончила жизнь самоубийством? – недоверчиво спросил он.
Бонхёффер отказывался понимать этот мир.
– А это, по-вашему, шуточки? – спросил он, потрясая листком в своей руке. – Вы же сами читали этот план.
– Да, читал. – Тиаго передал ему второй листок. – Но в нем идет речь не о Лизиной смерти!
Глава 62
Анук снова погрузилась в свой собственный мир. Она механически переставляла ноги и во время этого марша явно не чувствовала ни руки Мартина, который поддерживал ее, ни руки Елены, которая вела ее, крепко взяв за руку. Из этого своеобразного собора, через пункты управления, вверх по лестнице, назад до «Адской кухни», где она теперь снова лежала в своей кровати, полностью уйдя в себя, уставившись широко открытыми глазами в потолок. Стоически, с окаменевшим лицом, не отвечая ни на один из вопросов, которые ей поочередно задавали Елена и он сам:
«Но почему?»
«Зачем ты сделала это?»
«Почему ты убила свою мать?»
Поскольку после своего обморока Елена едва держалась на ногах, Мартин снова проводил докторшу в ее палату, где они сейчас сидели за маленьким обеденным столиком напротив друг друга.
Мобильник Мартина, который он действительно нашел в ванной комнате, лежал перед ними на матово блестевшей столешнице из декоративного пластика. Рядом с телефоном лежал раскрытый ноутбук, которым Елена спасла ему жизнь. На одной из граней компьютера виднелась засохшая кровь. В том месте, которым ноутбук попал в лоб Шахлы.
По сути дела, Мартина вполне устраивало, что он до сих пор так и не смог дозвониться до капитана. Новости, которые он обязан был сообщить ему, были просто убийственными. А поскольку Шахла была мертва и Наоми не могла остаться в живых после падения в бурные воды Атлантики, до прибытия в порт Нью-Йорка не оставалось ничего другого, кроме как снова взять под надежную опеку Анук и опросить ее. Первое уже было сделано. Последнее, по всей видимости, не имело шансов на успех.
