Al Azif. Книги I-III - Винсент О'Торн
Спустя время я унял дрожь, поблевал, почистил зубы, привёл себя в порядок и долбился в дверь Анны Фёдоровны. Не дав мне начать предъявлять претензии, она затащила меня в дом и потребовала всё рассказать. Для бодрости духа, она поставила передо мной стряпню собственного приготовления, которая, что удивительно, вызывала во мне голод, и дала полностью проснуться. Поедая плюшки и булочки, я пересказал Краузе всё, что увидел под действием её сомнительного чая. Она же, дослушав, покачала головой, но вновь не то чтобы от расстройства.
– Хорошо оно тебя утаскивает. Надо было полчашки делать. Ну, ничего. Не смертельно. Ты того мужика, который книгу утащил, хорошо помнишь?
– Да. Как живого.
– Да он и есть живой, скорее всего. Пойдём со мной.
Краузе накинула кардиган, сменила домашние тапочки на более основательные тапки, и почти вытолкала меня на площадку. Я пытался выяснить, куда мы идём, пока она запирала дверь, но она просто начала бодро карабкаться вверх по ступенькам. Я отправился за ней, и так мы добрались до вершины подъезда страданий – пятого этажа, где Анна Фёдоровна, без лишних прелюдий, начала долбиться в дверь одной из квартир. Я был несколько шокирован происходящим, засыпая её вопросами, но тут она начала звать жильца апартаментов, которого она выбрала для атаки.
– Василич! Василич! Ну-ка открывай!
После серии ударов, дверь открылась, и к нам выше уже знакомый мне пожилой мужчина вида чуть озлобившегося, чуть удивлённого, и местами даже, пожалуй, испуганного.
– Ну? Чего вам? У меня есть свои дела. Может, я сплю. Чего долбитесь?
Надо заметить, что говорил он весьма странно и несколько косноязычно. Анна не особо обратила внимание на его недовольство, повернулась ко мне и ткнула пальцев на его седую голову.
– Сейчас так и не скажешь, но Артём-то у нас раньше был рыжий-рыжий. Вот его ты и видел, – она повернулась к Василичу, который кутался в свою телогрейку, – Уже третий мне толкует, что ты забрал какую-то книжку возле дома, что в ней? Не отвертишься больше!
– Ну, забрал. Ну и что? Она мне всё объяснила! Я больше не обижаюсь!
– Кто… она? – Краузе шагнула чуть назад.
Артём Васильевич повернулся ко мне и посмотрел своим мёртвым и безумным взглядом в мои глаза. Я не смог разорвать этот зрительный контакт, вызывающий дрожь в коленях, будто в том сне.
– Ты её видел, малец. Дневник она забрала. Но ты попроси её. Она тебе даст… почитать, – он засмеялся – Скажи «Мария-Мария, дай дневник», и она даст, – и на этих словах он захлопнул дверь.
Мы спускались вниз, и я пытался что-то выяснить у растерянной Краузе, но она лишь пожимала плечами, и говорила, что пока сложно делать какие-то выводы. Мне снова была дана доза галлюциногенного чая и указание – заварить лишь третью часть на стакан, а остальное приберечь до лучших или худших времён. С этими знаниями я зашёл к себе в квартиру, закрыл дверь и сел в полном смятении на пол коридора. Было, разумеется, великое искушение лечь спать в тот же момент, напившись сомнительного настоя, но я вспомнил, что требовалась темнота и тишина, так что я реши скоротать день в дополнении статьи, записи новых видео и уборке. Видео, надо сказать, набирали популярность, хотя хостинг явно морозился с премодерацией. Так я добрался до позднего вечера, и моё терпение кончилось. Я задвинул окно шкафом, предварительно завесив его одеялом, выключил компьютер, плотно закрыл дверь на кухню, для блокирования гула от холодильника, напился мутной травянистой жижи и лёг в кровать. Начались уже знакомые эффекты, пусть и менее агрессивного свойства, и вот я стою в подъезде. Он свежее, чем я его знаю, многие двери всё ещё деревянные, играет музыка, но всю эту идиллию нарушает омерзительный запах и пятна крови на лестничной клетке. А затем я услышал рык, откуда-то сверху, и начал подниматься на звук. Звук шёл из моей квартиры, и я шагнул внутрь, попав после во что-то среднее между пещерой и сюрреалистическим нагромождением элементов моего быта. На сей раз я не видел никаких потусторонних богомерзких созданий. Я чувствовал зло прямо в воздухе, но оно не вселяло чувство опасности, а скорее… безысходности? По полу струилась дымка, однако на сей раз она не была обитаема. Я произнёс фразу, которую порекомендовал использовать для этого случая Василич, и в комнате стало темнее. Я произнёс фразу громче, и что-то заклокотало. Я произнёс фразу третий раз, и мощная сила выбросила меня из окна, которое наяву я так усердно закрывал, дабы не увидеть свет. Но меня не постигли смерть или увечья от падения, ибо я условно перевоплотился в Артёма Васильевича, и теперь в моих руках была тетрадь, которую когда-то подбирал и он. Я побежал напрямик через кусты, через какие-то детские площадки, я сам не знал – куда и зачем бегу, я это не
