Химия Ее Величества - Ирина Владимировна Дегтярева
Он ехал нарочно медленно, чтобы Алим успел их обогнать и встретить. К тому же быстрая езда вызвала бы подозрения у Маркаса. Они почти ни о чем не говорили. Вынужденный довериться случайному человеку, Макгрегор испытывал растерянность и досаду, хотя виду не показывал.
Маркас остался без защиты, не понимал, кто на него напал и с чем это связано. К концу поездки он стал сомневаться в правильности принятого решения. Убранную в кобуру «Беретту» незаметно для араба снял с предохранителя.
Когда они вошли в дом уже в темноте в неизвестном населенном пункте, робко освещенном отдельными окнами домов, последнее, что услышал Макгрегор, — равномерный стук дизеля во дворе каменного дома. В лицо ему ударила струя, вызвав мгновенную потерю сознания.
Тарек отстал, чтобы не надышаться, а затем, быстро вернувшись в машину, вытащил из бардачка английский противогаз S10 с ночными линзами. В узком коридоре он столкнулся с Алимом в таком же противогазе. Алим гнусаво сказал, что уже оттащил янки в комнату и связал, предварительно раздев его до трусов, чтобы тот не смог себе навредить, если в одежде зашит яд.
— Упаковал как надо, Тарек-сайид, — прогудел в противогаз Алим, — можешь обрадовать своего любезного Кабира.
— Верблюд тем и ценен, что жует и молчит, — Тарек осадил Алима арабской поговоркой, которых знал бесчисленное множество, а порой и придумывал сам, как в данном случае. — Проследи лучше, чтобы никто не шастал снаружи. Когда твое зелье перестанет действовать?
— На него? Ну еще час минимум. Все зависит от того, как хорошо он вдохнул.
— Главное, нам не надышаться. Не хватало только прибалдеть от газа.
— Минут через десять выветрится, — оптимистично пообещал Алим.
Когда Маркас очнулся, перед ним все плыло: и полутемная комната со слабым светом, и сидящий перед ним араб, тот самый, что пришел на помощь, повез к себе, а потом… Как Макгрегор ни силился, так и не смог вспомнить, что было потом. Обнаружив себя раздетым и примотанным к стулу, он догадался о примерном развитии событий.
Похищение, но с какой целью? Выкуп? Тогда это полбеды. Деньги заплатят. А что если похитители каким-то невероятным образом узнали, кто он на самом деле? Тогда они не рядовые вымогатели, а либо из сирийской спецслужбы, либо разведка другого государства.
— Маркас, поговорим? — приветливо спросил араб.
Это обращение по имени объяснило Макгрегору многое, если не все. Он улыбнулся грустно. Уж больно все это напомнило ему ситуацию в утрехтском полицейском участке. «Планида у меня, что ли, такая — привлекать к себе всех проходимцев?» — подумал он, внутренне готовясь к худшему.
Здесь не будет обещания посадить в тюрьму на несколько лет, хоть и в довольно-таки комфортную голландскую. Тут, в условиях войны, люди пропадают без вести. Местных убивают бессчетно, иностранцам внимания поболее, но только потому, что труп можно продать родственникам.
Маркас живо представил себе отца, приезжающего в аэропорт получать цинковый ящик с останками сына. Заплачет ли сдержанный обычно отец?
Эти его размышления прервал Тарек очередным вопросом:
— Так будем разговаривать?
— А есть выбор? Если есть, развяжите меня и отвезите на базу. И забудем об этом недоразумении, — будь у Макгрегора развязаны руки, он бы их миролюбиво развел после этих слов. Но шотландец только изобразил подобие улыбки.
— Думаю, не стоит ничего забывать. Пока я не собираюсь вам вредить — ни вашему психическому, ни физическому здоровью. Но могу пересмотреть это решение. Так сказать, оставляю за собой такое право.
— Конечно, вы только прыснули мне в лицо какой-то дрянью и связали, а так никакого вреда…
— Вы крепкий молодой мужчина, — Тарек закурил. — А я старый дряхлый человек. Мне надо с вами поговорить, но добровольно вы вряд ли пошли бы на контакт.
— Ну не прибедняйтесь! У вас есть как минимум один напарник, обстрелявший мою машину и убивший Роули. Да, и кто-то привел в действие фугасы… Ладно, выкладывайте, что у вас ко мне?
— Не столько у меня, сколько у страны, чьи интересы я представляю. Имеется ряд серьезных обвинений и в противовес им — ряд предложений. Не хочется ходить вокруг да около. У меня есть все основания полагать, что вы человек опытный.
— Давайте начнем с обвинений, чтобы мне понимать, насколько велика вероятность, что я все же соглашусь на ваше предложение.
— Вы человек увлекающийся, азартный, — сказал Тарек, прикуривая новую сигарету от предыдущей. — Вот и футболом увлекались, одеваетесь до сих пор как болельщик «Рейнджерс» конца семидесятых. Это может стать подспорьем в нашей беседе и склонить чашу весов в нашу пользу. Мы, конечно, не одобряем убийства, но тот синюшный труп бомжа в Утрехте, который подкинули во время драки в 1994 году, — это же не ваших рук дело.
— Так-так, — понимающе произнес Маркас, чувствуя обреченность. Его не обрадовало воскресшее чувство, которое он давил в себе все эти годы. Вместе с тем он с замиранием подумал, что есть шанс избавиться от власти англичан и наставить им рога. У него сильно затекли плечи, онемели пальцы. — Это все, что у вас есть? Негусто.
— Ну что вы! Это лишь легкая увертюра.
— Развяжите меня. Я не стану сопротивляться. Просто руки очень онемели.
Тарек сомневался секунду и, продемонстрировав уверенность в себе, разрезал веревки.
— И что же у вас еще в кармане про запас? — Маркас разминал запястья, не пытаясь встать, чтобы не нервировать араба. К тому же он чувствовал слабость в ногах и легкое головокружение.
— Ну например, сегодня вы получили от ваших хозяев информацию о готовящейся бомбардировке базы игиловцев, спешно выехали туда. Все это зафиксировано спутником и с помощью беспилотников. Номер вашей машины, ваши с телохранителем доброжелательные лица. Как вы прибыли в расположение базы, разговаривали с командиром. После вашего отъезда тут же начались лихорадочные сборы и попытка бегства. Повторяю: попытка. Она не удалась, их разбомбили, когда вы отъехали на порядочное расстояние.
— Это была провокация?
— Разумеется. Кому, как не вам, знать, что такое провокация. Вы поднаторели изрядно в этом деле. Доказательств вашей деятельности в Сирии в составе организации у нас хватает. Мы отдадим вас сирийцам, пускай судят. Хотя по законам военного времени… Я бы
