Брижит Обер - Укус мрака
– Ну, мужичок, это ведь просто такое выражение! – сказал Лори, помахивая рукой перед глазами Джема. – Ну-ка, сколько у меня пальцев? Эй, эй!
Аллан сел и потряс головой.
В голове явственно звучали бубенчики.
– Возможно, вам следовало нести ее под мышкой… – пробормотал Бадди.
– Ты издеваешься над моим папочкой, гнусный педик! – угрожающе произнес Язон.
– Какое очаровательное маленькое создание! И как развит для своих лет!
– Я предполагаю, что вы нас сож-же-те… – грустно поглядывая на детей, обреченно произнес Аллан заплетающимся языком.
Молчание.
– Ну зачем вы так говорите, старина?! Мы вот-вот выиграем сражение! – возразила Салли, дружески хлопнув его по плечу.
Аллан взглянул на нее подозрительно. Да о чем она говорит? Неужели она считает себя живой?
– Ну, прежде всего надо выбраться из этого дерьмового местечка! – продолжала Салли, взяв на руки Язона. – Берите малышку и пойдем.
Первым побуждением Язона было укусить эту толстую бабу, но он вовремя остановился. От нее пахло совсем как от папочки! Как от Бренды! Как от мертвого кролика, которого Гавк спрятал когда-то в гостиной.
– А у тебя есть дети? – спросил он, спрятав свое слизистое лицо в приятной вони ее шеи.
– Нет, к сожалению. Мой мерзавец муж был бесплоден. А я всегда мечтала иметь детей, – заключила Салли, крепко обняв Язона.
Она углубилась в сводчатый лабиринт. Аллан, словно пораженный каталепсией, последовал за ней, увлекая за собой разъяренную Бренду.
Марвин и все остальные нерешительно смотрели, как они удаляются. И только Аньелло нетерпеливо повторял:
– Надо их сжечь! Проклятие, вы все – просто ничтожества! Дайте мне факел!
– Нет! – возразил Герби. – Посмотрим, что будет дальше. И прежде всего, как сказала Салли, надо выбраться отсюда.
17
В конце концов, прижав к груди драгоценный флакон, Рут заснула под этим великолепным зеркалом. В этой зловещей черной комнате было холодно. Ей снилось, что Кетер вернулся, склонился над ней и согревает своими огненными руками. Огненными? Да, Кетер, искрящийся, как звезда, и, как звезда, себя истребляющий. Кетер-костер. Но этот огонь не обжигал. Этот огонь был чистой энергией, вливавшейся в ее старые вены.
В восторге от своего сна, Рут шевельнулась, случайно нажав на секретный механизм, спрятанный в позолоченной раме, которая тотчас бесшумно повернулась вокруг своей оси, и Рут оказалась по другую сторону зеркала.
Салли Келлерман и Мак-Мюллены выбрались наконец на поверхность, где хлестал проливной дождь. Поле битвы было теперь просто грудой трупов, вокруг которых вились голодные мухи. Сражающиеся бились на равных, яростно калеча друг друга. Никс скакала на своих козлиных ногах, неся разрушение с легкостью, рожденной долгой привычкой. Михаил, огромный, с крыльями, вымазанными кровью и гноем, наступал на нее, по щиколотку увязая в трупах, щелкая челюстями на ледяном ветру космического пространства.
– Как же мы вернемся домой, папочка? – спросил Язон. – Я так устал…
– Не знаю… Я уже ничего не знаю, – прошептал совсем растерявшийся Аллан.
То нечто, что контролировало его душу, кажется, исчезло, и он оказался лишенным всего и уже ни в чем не был уверен. Он обернулся к Салли, чья напористость и пышная фигура оказывали на него ободряющее действие.
– Ладно, вот что я думаю, – сказала она. – Крошки просто валятся с ног, так они хотят спать, да и вам тоже не помешают хорошая ванна и немного отдыха. Мы сделали, что могли. Теперь хватит, вернемся домой.
– Да, но как?
– Лодка! – закричала Бренда. – Папочка, лодка!
Вдалеке показалась плоскодонка, которой правила длинная коричневая фигура. Лодка плыла по потоку какой-то потрескивающей энергии к краю поля битвы.
Они побежали навстречу лодке, размахивая руками, чтобы привлечь внимание кормчего.
Рут открыла глаза. Она была не одна. Рядом с нею слышалось чье-то дыхание. Тяжелое дыхание с присвистом. Она медленно открыла глаза и осторожно выпрямилась. В ее возрасте спать на земле очень вредно для суставов. И вот теперь они скрипят, как немазаная телега. Она села и огляделась. Комната стала другого цвета! Из непроницаемо-черной она превратилась в сияюще-белую! Зеркало осталось на том же месте, и Рут наскоро привела себя в порядок. Какой утомленный у нее вид! Когда появились у нее все эти морщины? Ей казалось, что у нее только недавно выпал первый молочный зуб, а зеркало говорило, что ей скоро умирать. Как несправедливо! Подвижный силуэт, отразившийся в зеркале, привлек ее внимание. За спиной что-то шевелилось.
Она поспешно обернулась и, вздрогнув, едва не уронила флакон. Кетер холодно смотрел на нее. Но его голубые глаза были теперь черными, как оникс, а его темная кожа стала белой, как алебастр.
– Но, Кетер… – растерявшись, пролепетала она.
– Кетер… Кетер… – передразнил он. – Кто ты?
Еще одна блеющая поклонница, из тех, что вечно готовы распустить свои старческие лапы.
– Да это же я, Рут Миралес.
– Рут…
В течение секунды он, казалось, был в нерешительности. Его глаза стали похожи на алмазы.
– Я принесла вам укрепляющее, – продолжала Рут, поднимаясь на ноги. Крак-крак спина. – Что с вами случилось? Вы стали белым!
– Белым? Конечно, я белый, потому что я…
Он прервался и поднес руки к вискам, как будто испытывая сильную головную боль.
– Ах, мой бедненький Кетер…
– Замолчи, ненормальная старуха! – отпихнув ее, прогремел он. – Я не твой идиотский Кетер, я… Ох, моя голова…
Он обхватил голову руками и неожиданно оторвал ее от шеи, из которой вырвалась струя расплавленного вещества. Рут закричала и забилась в угол у основания зеркала. Держа голову под мышкой, Кетер подошел к ней. Его красивые губы ухмылялись, а вещество, вырвавшееся из отверстой шеи, вдруг остекленело. Затем все тело стало похоже на кристалл, включая и лицо, зажатое под локтем.
Прозрачные губы пробормотали что-то похожее на «… давай… ».
– Да что вы, Кетер! – запротестовала она с возмущением.
Как давно не делали ей таких непристойных предложений? Подождите, пожалуй, Герберт в начале семидесятых?
– Мы не в том уже возрасте, – жеманно произнесла она, прикрыв глаза. Ну какой же он сумасброд!
Голова обратила к ней взгляд, и это было похоже на две подвижные звезды, вставленные под бледные веки.
– Ты такая странная, – пробормотал рот. – Ты мне нравишься. Скажи-ка еще разок, как тебя зовут.
Бедняжечка, он теряет память…
– Рут. Рут Миралес.
И снова при звуках ее имени его как будто охватила невыносимая боль. Стекло разлетелось, и осколки соединились в раскаленную массу, отдаленно напоминающую человеческий образ. Глухой горловой стон вырвался из этой распростертой фигуры, к которой Рут, боясь обжечься, не смела прикоснуться. «Вспомни свой сон. Он огненный, но не жжет». Она робко протянула руку к тому, что должно было быть лицом, глубоко вздохнула и погрузила пальцы в расплавленную массу. О боже, она словно подключилась к электрическому оргазму! Рут сотрясало с головы до ног, она оказалась к нему приклеенной, чувствовала, что он растворяется в ней, смешивается с ней, что их плоть перемешивается, и это было так изумительно, так… Ей казалось, что она сейчас взорвется, как тот телевизор в 1982 году, когда она опрокинула вазу и… о нет… она не вынесет…
И вдруг она оказалась лежащей на сверкающем полу одна, а Кетер, привычный Кетер, устремлял на нее взгляд закатившихся прекрасных голубых глаз. Честное слово, он как хамелеон меняет цвет.
– Что я здесь делаю? – спросил он, с отвращением глядя вокруг. – Эта непристойная комната… И вы, Рут! В логове этого монстра!
Да о чем он говорит? «Не забыть бы отыскать таблетки Герберта для улучшения мозгового кровообращения», – подумала она каким-то уголком сознания. А в данный момент надо успокоить его. Она протянула ему флакон.
– Вам следует, друг мой, немного выпить вот этого. У вас измученный вид, – добавила она, опустив глаза с чувством скромного торжества.
– А где Магдалина? И Рита? И чем я здесь занимаюсь? – проворчал Кетер.
«Шла бы эта Рита ко всем чертям», – подумала про себя Рут, и тотчас в отдалении послышался оскорбленный вопль. Теперь Кетер ползал по комнате, обнюхивая углы.
– Где он? Где это отребье?
– Я не понимаю, о ком вы говорите. Здесь только мы с вами. Я уснула в вашей комнате и…
– В моей комнате?! Но это не моя комната, разве вы не видите, что она белая?!
– Вот именно, я очень удивилась, что вы так быстро ее перекрасили…
– Перекрасил? Рут, не болтайте глупостей! Что у вас в этом флаконе?
– Укрепляющее.
– Покажите. Нет, я не могу это пить. Это слишком кисло. Я не понимаю… – продолжал он, поводя носом. – И все-таки я повсюду чувствую его омерзительный запах.
Он выглядел совсем растерянным, и Рут ощутила огромный прилив нежности к нему.
