Грег Лумис - Секрет Пегаса
Лэнг на мгновение задумался.
— Кто-то предполагает, что они оставили свои сокровища в Лангедоке?
— Над этой загадкой ломают головы многие люди по всему миру. Некоторые считают, что беглые тамплиеры перевезли богатства в Шотландию. Короля Роберта Брюса к тому времени отлучили от Церкви, и он был не в лучших отношениях с Климентом. Другие — что они вместе с сокровищами отправились на какой-нибудь остров близ нынешней Новой Шотландии. Кое-кто не верит, что эти сокровища вообще су-ществовали, и считает, что все богатство тамплиеров составляли их замки и земли.
— Ну а вы как думаете?
Френсис вздохнул в трубку и ответил:
— У меня на этот счет нет никакого мнения. Для меня тамплиеры — это интересный исторический факт, но не более того. Что касается их сокровищ… Думаю, вы могли бы лучше вложить деньги и интереснее провести время, если бы купили карту пролива Лонг-Айленд с местами предполагаемого расположения клада капитана Кидда.
— Капитан Кидд хотя бы давно уже не убивает людей.
— Да и тамплиеры не убивают, потому что они тоже давно умерли, хотя масоны и розенкрейцеры уверяют, что имеют какое-то отношение к этому ордену. У тех и у других есть тайны, которые члены организаций могут хранить ценой чужих и своих жизней.
Лэнг насмешливо фыркнул:
— Совершенно не похоже, чтобы я имел дело с теми парнями, которые демонстративно ходят в канотье, или с психами, сбежавшими из лечебницы. Мне почему-то никогда не доводилось слышать о том, чтобы в каком угодно масонском храме кому-нибудь перерезали горло. Нет, в этом «Пегасе» народ посерьезнее. У них есть что-то такое, ради чего они готовы убивать, лишь бы кто-то еще не подобрался к их добру. Готов поспорить, что это как-то связано с деньгами из Ватикана. Дело может каким-то боком касаться того места, где этот французский священник… Как вы его назвали?
— Соньер.
— Где Соньеру достался лотерейный билет.
— Возможно, — согласился Френсис. — Но при чем здесь тогда картина, пастухи? Ведь Аркадия находится в Греции, а не во Франции. — Он немного помолчал и добавил: — Впрочем, Аркадия — это еще и поэтический образ, символ места, исполненного пасторальной красоты и мира. Смысл картины может быть не географическим, а метафорическим.
По опыту работы в разведке Лэнг знал, что все кусочки головоломки удается сложить лишь героям литературных произведений. Почти всегда обнаруживается информация, не имеющая отношения к делу, связанная с другим или вообще бесполезная. Но здесь? Как ни крути, Пуссен пробил серьезную брешь в ограде, которую «Пегас» воздвиг вокруг своей тайны.
— Все возможно, — согласился он. — Но и писания тамплиера Пьетро, и то, что вы сейчас говорите… все указывает на Лангедок. Не могу сообразить, при чем тут картина, но какая-то связь обязательно должна быть. Сами подумайте, зачем «Пегасу» убивать направо и налево, если не ради того, чтобы не дать никому разобраться, какая чертовщина там скрыта.
— Да, но какая? — Френсис хмыкнул.
— Я подумал, что, возможно, тут есть что-то общее с ересью гностиков, с их рассуждениями насчет того, что Иосиф Аримафейский — брат Иисуса, а Мария Магдалина — Его жена…
— Тут возникают сразу два вопроса, — ответил Френсис. — Во-первых, в Евангелиях, по крайней мере в тех, которые Церковь признает каноническими, ни слова не говорится о братьях и сестрах Иисуса. Но в библейские времена у евреев, как правило, были большие семьи, так что очень маловероятно, что Он не имел родных братьев. Насчет того, была ли у Него жена, многие тоже постоянно рассуждали. Еврейский закон требовал, чтобы молодые мужчины, особенно раввины — а ведь Иисус, вероятно, был таковым, — непременно имели жен. Некоторые ученые предполагали, что свадьба в Кане, та самая, на которой Он превратил воду в вино, была Его собственной. Что касается возможных родственников и жены, то с ними возникает одна очень неприятная проблема, которую Церковь все время всячески обходила: вопросы о прямых и косвенных потомках. Профессор Вольффе, переводивший записки тамплиера, совершенно правильно говорит о династии Меровингов, правившей территорией современной Франции века через два после гибели Римской империи. Они утверждали, что являются потомками Христа. Представляете, какую головную боль это должно было вызывать у тогдашних пап римских? Гностиками называли сторонников еретического направления, считавшего, что Бог создал Христа смертным. Мол, после Его гибели на кресте в Небеса вознесся только дух, а не тело. Это вопреки древнееврейскому пророчеству о мессии. Ни физического воскресения из мертвых, ни мессии. Особым постановлением Никейского собора учение гностиков было объявлено ересью. Вместе с ним запретили и целый ряд Евангелий, на которые опирались сектанты.
Лэнг кивал словам священника, доносившимся через океан, и пытался перебороть наваливавшийся сон, который мешал ему понимать услышанное. Все же рот его сам собой раскрылся в монументальном зевке, а потом Рейлли сказал:
— История христианской церкви — это, конечно, интересно. Вот только я не вижу тут возможной связи с тем, что изображено на картине. Если в ней вообще есть какой-то смысл. «Пегас», кажется, считает, что есть. Но это неважно. Я намерен разгадать загадку картины, хотя бы узнать, что именно «Пегас» старается защитить. Иначе я никак не смогу с ними поквитаться.
— Лэнг, месть может очень неприятно отозваться вам. В любом смысле. — В трубке раздался явно неодобрительный вздох. — Все-таки жаль, что вы сами взялись за это дело, а не передали его полиции.
— Френсис, вы бредите! — повысил голос Лэнг. — У парижской полиции нет ни единой зацепки. Мне нужен результат, а не очередной висяк, не еще одно начатое и нераскрытое дело об убийстве. Вы, кажется, забыли, что этот самый «Пегас» уже пытался убить меня в Атланте. Уверяю вас, в ту ночь «они» зашли ко мне вовсе не для дружеской беседы. Давайте не будем забывать, что эти парни сумели повесить на меня обвинения в паре убийств. Я бы сказал, что «Пегас» передо мною в изрядном долгу.
— Поймите, вы должны сдаться властям, пока вам не пришлось на самом деле прикончить кого-нибудь, да и они не убили еще кого-то. Уповайте на Бога.
— Падре, я слышал, что Он помогает только тем, кто и сам что-то делает.
— Вы согласитесь принять совет не от священника, а просто от друга?
— Слушаю вас, как говорится, в оба уха.
— Illigitimi non carborundum[99].
— Френсис, я ожидал от вас чего-нибудь получше, чем вульгарная латынь. С какой стати я должен как-то по-особому относиться к незаконнорожденным?
— В таком случае переведу. «Оглядывайтесь на собственную задницу».
Несмотря на то что проблемы, стоявшие перед Лэнгом, были далеко не шуточными, на лице у него играла широкая улыбка, когда он вешал трубку. Борьбу со сном Рейлли, ко-нечно же, проигрывал, но все же нашел в себе силы, чтобы вынуть из бумажника копию фотографии. Фигуры и латинская надпись на изрядно помявшемся листке оставались все такими же загадочными.
Он снова зевнул и спросил себя, когда же ему удастся снова улечься спать на собственной кровати. Мысль о доме вызвала еще одну, на первый взгляд праздную. Ему захотелось посидеть на собственном балконе за утренним кофе, разглядывая город и читая газету.
Газету…
Лэнг любил решать головоломки, публикуемые в периодических изданиях, искать среди бессмысленного набора букв зашифрованные слова. Если удавалось правильно расставить буквы, появлялись знакомые фразы. Вдруг латинская надпись представляла собой такую же загадку, анаграмму, в которой слово, казавшееся лишним, содержало буквы, входившие в искомый текст?
ETINARCADIAEGOSUM.
ЕТ IN ARCADIA EGO SUM.
Невзирая на протесты измученных тела и мозга, он встал с кровати, порылся в комоде и вскоре нашел чек из «Хэрродс», затем отыскал на туалетном столике огрызок карандаша для бровей и принялся составлять на обороте чека различные комбинации букв. Начинал Рейлли каждый раз с буквы «А», которой касался палец пастуха.
Через двадцать минут Лэнг уставился на одну из надписей. Сон как рукой сняло. Правильно ли он понял составленный текст? Рейлли знал латынь достаточно хорошо для того, чтобы изрекать подходящие к случаю афоризмы, но сейчас должен был убедиться в том, что не ошибается.
Он резко распахнул дверь, заставив испуганно отшатнуться молодую женщину, которая направлялась в зал, прижимая к себе огненно-красного плюшевого мишку.
— Где можно найти Нелли? — спросил Лэнг таким тоном, будто от ответа зависела судьба мира.
Девушка уже пришла в себя. Ведь для ее профессии требовались крепкие нервы и быстрая реакция.
— Ее офис в конце коридора, — сказала она с не знакомым Лэнгу акцентом и ткнула в ту сторону пальцем.
Свет компьютерного экрана, находившегося в нескольких дюймах от лица Нелли, придавал ему нездоровый голубоватый оттенок. Даже ее древнейшая профессия взяла себе на службу новейшие достижения техники.
