Сергей Кулаков - Всемогущий
– Ну, пошли.
Они спустились вниз, в дежурное отделение. Его уже очистили, и теперь здесь находились только бойцы, приехавшие с Проновым, у каждого из которых на носу сидели зеркальные очки. До этого они разговаривали между собой, но при виде Пронова и Егора замолчали, словно заняли глухую оборону.
– Демидов, сделай ему кофе, – приказал Пронов. Он обернулся к Егору: – Вам как, покрепче?
– Покрепче, – кивнул Егор, внимательно изучая комнату.
– С сахаром?
– С сахаром.
В промежутке между шкафом и окном Егор увидел то, что искал. Овальное зеркало, захватанное по верхнему краю пальцами, отражало стену, второе окно и угол телевизора. Висело оно далеко от стола, и Егор не сразу направился к нему, помня, что Пронов, хотя и пошел на невиданные уступки, бдительности далеко не потерял. Поэтому действовать надо было неспешно и будто бы невзначай.
– Давайте я сам, – подошел он к столу, пошагово сопровождаемый пятью парами глаз.
– Да чего там… – проворчал Демидов.
Но отодвинулся в сторону, когда Егор взялся делать себе кофе.
Налив кипятку в более-менее чистую кружку, Егор не стал садиться, а принялся пить кофе стоя.
– Вы кушайте, – сказал Пронов, – не стесняйтесь.
На столе было несколько вскрытых банок с тушенкой, планшетки с селедочным филе, нарезанная колбаса, ветчина, сало, хлеб, конфеты – полный набор для голодного мужского желудка.
Но Егору было не до еды. Он увидел, глянув на настенные часы, что время перевалило за семь. А это означало, что все должно решиться очень скоро. И он, несмотря на свой дар, пока так и оставался в неведении относительно того, смогла ли Жанна связаться с Чернышовым. А ведь от этого зависело так много!
Если не все.
– Спасибо, – отказался он. – Я потом. – Указал на телевизор: – А чего не смотрите? Не работает? А модель совсем новая, должно быть, качество хорошее.
Словно желая рассмотреть телевизор, он шагнул ближе к нему, стараясь не думать о десятке глаз, следящих за каждым его движением.
– Не включайте, – предупредил Пронов.
– Да нет, – остановился Егор. – Я только посмотреть…
Он пошел было назад, но вдруг «случайно» брошенный взгляд в зеркало заставил его остановиться.
– О господи!
Он поставил кружку на стол и пошел к зеркалу.
– У вас нет расчески? – спросил он, поправляя волосы, и вправду сильно растрепанные, руками.
– На шкафе, – сказал кто-то из бойцов.
Егор нащупал расческу, приблизился к зеркалу и начал поправлять волосы, вертя головой из стороны в сторону. Наведя относительный порядок, он опустил расческу и посмотрел на себя критическим взглядом, проверяя результаты своих трудов.
«Только не смотри долго, – напомнил он себе. – Может от напряжения стать плохо, и Пронов догадается, что дело нечисто. Не больше минуты. Нет, полминуты…»
Какое-то время он видел только свое лицо и серые глаза с черными, сузившимися до предела точками зрачков. И вдруг по зеркалу прошла рябь, и прямо на него вылетел вертолет, гоня винтами тучи мелких брызг. Из него сыпанули бойцы с автоматами наперевес, за ними торопливо выпрыгнул генерал Чернышов – собственной персоной. Автоматы в руках бойцов задергались, открывая стрельбу, но дальше Егор прервал видение, помня, что он не должен привлекать внимание.
Он уже и так узнал все, что хотел узнать.
Положив расческу на место, Горин подошел к столу и снова взял в руки чашку с кофе.
– Чего стоите столбом? – спросил Пронов. – Присядьте, как люди.
– Заткнись, урод, – посоветовал ему Егор.
У Пронова отпала челюсть.
– Чего? – приподнимаясь со стула, спросил он.
– Чего слышал, – отозвался Егор.
Пронов сжал кулаки. Его круглая физиономия позеленела от злости: он понял, что его надули самым бессовестным образом и все обещания Егора – не более чем мыльный пузырь.
– А ну, наверх, сука! – скомандовал он хриплым от ненависти голосом.
Егор посмотрел на него – и вдруг резко выплеснул ему остатки кофе в лицо.
Пока Пронов, зарычав, стирал с лица и очков горячую жижу, Егор схватил стол и перевернул его на рассевшихся на диване охранников. На тех посыпались банки с тушенкой, посуда, полетела колбаса и селедка, грохнулся об пол стол и сбитые им стулья. Разом поднялась кутерьма, где орал благим матом Пронов и кричали на все лады охранники, подскакивая к Егору и отряхивая с себя пищу. В наступившем шуме никто не услыхал шум винтов, а когда услыхал, было поздно.
На дворе уже сидела винтокрылая машина, а из нее выскакивали вооруженные спецназовцы.
Тех, кто сидел в гараже и выбежал на улицу, обезвредили в считаные секунды, так как силы были слишком неравные. И вот уже в дежурку ворвалось с десяток бойцов, и в окна ткнулись стволы автоматов.
– Стоять! – послышался столь властный окрик Чернышова, что даже те из охранников, которые успели поднять оружие, замерли на месте.
Чернышов, в черном комбинезоне спецназа, что очень ему шло, прошел вперед, сжимая в руках «ТТ». Его коренастая фигура со всеобъемлющим, властным взглядом заполнила собой все пространство.
– Сопротивление бесполезно, – объявил он. – Бросайте оружие.
Охранники, покосившись на Пронова, чуть помедлили для приличия и побросали на пол свои автоматы. Все они были профессионалы и прекрасно понимали, что, начнись перестрелка, все они будут перебиты.
Но один человек не подчинился приказу Чернышова.
Пронов, затаившийся в первую минуту, вдруг неуловимым движением придвинулся к Егору, обхватил его сзади за шею своей короткой, толстой рукой и приставил ствол пистолета к его виску.
– А ну, товарищ генерал, назад! – скомандовал он. – Иначе я вашего голубчика шлепну на хрен.
По голосу было слышно – не блефует. Терять ему было нечего: в случае провала Ожогина ему грозила тюрьма, и с немалым сроком. К тому же ненависть его персонально к Егору была так сильна, что он, даже без приказа Ожогина, убил бы его – хотя бы из мести.
И Егор, и Чернышов, и все это отлично поняли.
– Уберите оружие, – сказал Чернышов, сосредотачивая на Пронове свой пронзительный взгляд. – И мы вас не тронем.
– Я сказал, назад! – целиком прячась за Егором, повторил Пронов. – И люди ваши пусть выйдут.
Ему нужно было позвонить Ожогину, предупредить. И лишить таким образом Чернышова всякого преимущества от предпринятого им захвата базы.
Пронов занял выгодную позицию. Сзади у него был глухой угол, впереди его прикрывал своим телом Егор, так, что только верхняя половина головы Пронова была открыта для обозрения. Но не для выстрела: это было слишком рискованно. Любая ошибка могла привести к гибели Егора, и это понимали все собравшиеся.
Спецназовцы – и те и другие – не шевелились, ожидая, что предпримет Чернышов.
– Не глупите, – сказал тот. – Здание окружено. Вам не вырваться. Зачем погибать?
– Знаю зачем! – огрызнулся Пронов. – Последний раз говорю: все назад!
Он чуть приподнял локоть, показывая, что готов выстрелить. При этом он не забывал прятаться за плечо Егора, что говорило о его большой опытности.
Ситуация быстро выходила из-под контроля. Чернышов не мог рисковать Егором, но и подчиниться требованиям Пронова также не мог.
Егор шевельнулся, тут же почувствовав, что ствол пистолета еще плотнее прижался к его виску и давил на него так, что грозил проломить кость.
– А ну, не дергайся! – приказал Пронов. – А то раньше времени на тот свет отправишься.
– Стой спокойно, Егор, – посоветовал ему Чернышов.
Егор подмигнул ему, и генерал ответил едва заметным движением век.
– Да пошлите вы этого идиота к черту! – сказал Егор.
– Что? – тут же зашипел ему в ухо Пронов.
Он сильнее стиснул его горло, на миг забыв о своем пистолете.
– Молчи, поганец, а то я тебя голыми руками…
Молниеносным движением Чернышов вскинул «ТТ» и нажал на спуск.
Грянул выстрел, и Егор ощутил, как прижимавшееся к нему тело вздрогнуло и обмякло. Рука, сжимавшая горло, отвалилась, как неживая, и послышался глухой удар об пол.
Он медленно обернулся.
Пронов лежал на спине, откинув руку с пистолетом назад. В левой половине его объемистого черепа темнела небольшая красная дырочка. Как будто окурок затушили. Только окурок оказался смертельным.
– Хороший выстрел, – сказал Егор, впервые за всю свою жизнь не испытывая жалости к убитому человеку.
– Да, – ответил Чернышов, подходя к нему. – Не разучился еще.
Он спрятал пистолет и взял Егора за плечи.
– Ну, как ты?
– Нормально, – улыбнулся тот.
– Хорошо, – без улыбки кивнул генерал. – Он секунду помедлил. – Надо лететь, Егор.
– Куда? – удивился тот.
– На аэродром.
– Ладно, – согласился Егор. – Но… зачем?
– По дороге расскажу. Пошли. Времени нет.
Они сели вместе с частью спецназовцев в вертолет, который так и не заглушал винтов, и тут же поднялись в воздух.
Sic transit Gloria mundi[2]
