Хэрри Грей - Однажды в Америке

— Хорошо, хорошо, называйте это как хотите, но только пришлите нам апельсинового сока, ветчины и бутербродов с яйцами на четверых.

После того как мы покончили с легкой трапезой, Макс позвонил дежурному и заказал для нас купальные трусы. На пляже было всего несколько человек.

— Это не так интересно, как плавать при лунном свете по Ист-Ривер, держась за борт мусорного буксира, — сказал Простак.

— Но мы попытаемся получить от этого максимальное удовлетворение, — ехидно заметил Макс.

Мы купались достаточно долго. Затем поднялись в наши комнаты, приняли душ и стали дожидаться костюмов. Наконец прибыл мистер Шварц с целым ворохом одежды, которую со вздохом опустил на кровать.

— Ну как вы, мальчики? Вам тут нравится? — спросил он.

— Спасибо, мистер Шварц, — ответил я. — У нас очень приятные каникулы.

Мы начали одеваться. Мистер Шварц присел в сторонке, закурил и принялся развлекать нас разговорами. В середине ничего не значащего трепа он неожиданно задал один из своих коронных вопросов:

— Ребята, вы храбрые?

Я улыбнулся и пожал плечами.

— Что? — ошарашенно спросил Макс. Улыбнувшись, старик с удивительной откровенностью пояснил:

— А то, что считается, будто все евреи трусы.

Простак и я расхохотались, глядя на Макса. Замечание старика привело его в полнейшее замешательство.

— Храбрость или ее отсутствие вовсе не расовый признак, мистер Шварц, — заметил я. — Часто это определяется обстоятельствами, необходимостью, воспитанием. Да, поведенческие реакции объясняются многими причинами. По моему опыту, полученному, как известно, на практике, ни одну группу людей нельзя вот так просто отметить каким-либо клеймом. Особенно это касается обвинения в отсутствии храбрости. Храбрость — благоприобретенное качество — я имею в виду ее стойкое проявление, а вовсе не случайные вспышки, — которое крепнет по мере приближения человека к духовному и физическому совершенству. Позвольте мне привести вам пример. — Я полушутливо обвел рукой комнату. — Разве поведение присутствующих не является доказательством вышесказанного?

— Благодарю. — Макс церемонно поклонился мне, не переставая застегивать брюки. — Позвольте узнать, глубокоуважаемый Башка, относите ли вы к этому примеру самого себя?

— Позвольте мне ответить на ваш вопрос строго положительно. — Я отвесил Максу такой же точно поклон.

— Скромный мальчик, — Макс снова поклонился.

— Вы что, будете всю ночь кланяться друг другу? — вмешался Простак. — Я есть хочу.

— Хорошо. Все готовы? — спросил Макс и оглядел присутствующих. — Пушки не забыли?

— Ну, просто джентльмены да и только, — проворковал старик, провожая нас взглядом.

Глава 25

Плотно подкрепившись, мы отправились в казино. Макс вновь приобрел у кассира сто стодолларовых жетонов, и мы, войдя в зал, как и вчера, заполненный убликой, сразу направились к рулетке. На протяжении нескольких часов Макс делал ставки и неизменно прогрывал. Я внимательно следил за игрой, тщетно пытаясь подметить что-нибудь необычное в шарике, в колесе, в движениях крупье. Макс потерял уже около шести тысяч, но упорно продолжал делать ставки. Испытывая презрение к самому себе, я отошел от стола. Да, мы считались профессионалами, знающими о любой уловке в подобном бизнесе, но мы не могли разгадать, в чем заключается фокус с рулеткой. Внезапно я увидел, как один из работающих на казино подсадных бросил быстрый взгляд на потолок. Я поднял голову, и мне показалось, что в потолке над рулеткой находится небольшое отверстие, являющееся как бы частью декоративного узора. Я жестом подозвал Простака, обладавшего более острым зрением, и сообщил ему о своих подозрениях. Простак подтвердил, что там, куда я ему незаметно показал взглядом, действительно есть отверстие. Мы вернулись к столу, и я, поймав взгляд Макса, дал понять, что буду ждать его в туалете. Когда Макс пришел, я рассказал ему о том, что мы обнаружили.

— Отличная работа, Башка, — заметил он. — Возможно, это именно то, что мы искали.

Макс обменял на деньги оставшиеся у него жетоны, и мы вышли из казино. Было около двух часов ночи. Мы доехали до круглосуточной закусочной, расположились за дальним столиком и, плотно заправившись гамбургерами и кофе, раскурили сигары и погрузились в молчание. Примерно через час мне надоело молчать.

— Думаю, что нам прямо сегодня следует хорошенько осмотреть это заведение после того, как его закроют.

Макс согласно кивнул:

— Да, я как раз об этом думал. — Он взглянул на часы. — Три тридцать. Пора отправляться.

Мы вернулись обратно и, припарковавшись с выключенными огнями на некотором удалении, стали наблюдать за казино. Одна за другой машины посетителей покидали стоянку. Наконец во всем казино погас свет, и последние две машины выехали на шоссе и скрылись вдали. Мы подождали еще немного. Вокруг здания не наблюдалось никакого движения. Макс вылез из «кадиллака», прислушался и бросил:

— Пошли!

Напрямую, через лужайку, мы бесшумно подобрались к зданию и обошли его по кругу. Внутри кто-то был: мы слышали звуки шагов и видели свет ручного фонаря.

— Похоже, что они оставляют сторожа, — прошептал я. Макс жестом приказал нам спрятаться за кусты, а сам подошел к зданию и постучал по стене рукояткой пистолета. Раздался звук открываемого окна. Макс быстро нырнул в кусты, а из окна высунулась чья-то голова. Мужской голос спросил:

— Кто здесь?

Затем луч фонаря пробежал по земле и по кустам около окна. Человек выругался, и окно с треском захлопнулось. Макс повторил свои действия. Окно вновь распахнулось, фонарь посветил в разные стороны, и голос сердито произнес:

— Какого черта? Кто это?

Затем окно вновь захлопнулось, но зато почти сразу открылась находящаяся рядом дверь. Из дома вышел рослый человек в строгом деловом костюме. С фонарем в левой руке и с пистолетом в правой он двинулся вдоль стены, что-то сердито бормоча себе под нос. Макс беззвучно вырос у него за спиной и с размаху ударил по голове рукояткой револьвера. Человек, не проронив ни звука, повалился на траву. Я подошел и склонился над ним. Макс вопросительно посмотрел на меня. Я неопределенно пожал плечами: мне показалось, что человек мертв.

— Что? Я угробил его? — прошептал Макс.

— Да, похоже. — Однако я почувствовал едва различимые биения. — Подожди-ка, — прошептал я и приложил ухо к груди. Сердце билось. — Он, пожалуй, очухается.

Мы подняли человека, затащили в дом и, связав носовыми платками, оставили лежать на полу. Обход здания мы завершили в помещении для кассира. Это была комнатка размерами примерно три с половиной на три с половиной метра, с небольшим окошком из пуленепробиваемого стекла в углу. Окошко выходило в коридор точно так же, как в банковских кассах. И выдвижные ящички кассы, и небольшой сейф, стоящий у стены, оказались незапертыми и абсолютно пустыми. Кроме кассы и сейфа в комнате находилось несколько стульев и холодильник. Я подумал, что для холодильника выбрано несколько необычное место, и заглянул внутрь. Единственным, что я там обнаружил, были три литровые бутылки молока. Макс бросил взгляд через мое плечо и произнес:

— Наверное, у кассира язва.

— Все равно очень странное место для холодильника, — сказал я.

Из комнатушки вела еще одна дверь, за которой оказался туалет. В полу комнатушки был люк, закрывавший вход в подвал, а у задней стены находилась узкая лестница, ведущая на чердак. Макс в замешательстве потоптался в центре помещения, поглядывая то на люк в полу, то на лестницу, затем принял решение и двинулся наверх, показав жестом, чтобы мы следовали за ним. Чердак оказался низким, недостроенным и захламленным строительным мусором. Передвигаться можно было лишь в полусогнутом состоянии. Мы проследовали туда, где, по нашим предположениям, находилась центральная часть зала, и через дверь попали в клетушку длиной меньше трех и шириной чуть больше метра. Когда Макс направил луч фонаря на пол, нам сразу стало ясно, в чем заключалась уловка с рулеткой. На полу был изображен обод рулетки, и рядом с каждой из нарисованных и пронумерованных луз располагался электрический тумблер. Отверстие в полу находилось точно над рулеткой в зале и было оснащено зрительной трубой.

— Находчивые уроды, — прошептал я. — Шарик рулетки вовсе не из мрамора, как требуют правила. Очевидно, он железный и только раскрашен под мрамор. Я же говорил, что они используют дистанционное управление.

— Как это? — спросил Косой.

— Как это! — с презрением передразнил его Макс. — Ты что, и впрямь не понял?

Косой недоуменно помотал головой. Макс вздохнул и раздраженно пояснил:

— Парень, который здесь сидит, смотрит на стол и наблюдает за своими людьми, то есть за подсадными. Один из них делает крупную ставку. Когда колесо начинает крутиться, парень щелкает тумблером и включает магнит под лузой с номером, на который поставил подсадной. Магнит хватает шарик, и все остальные лопухи проигрывают.