Джеффри Дивер - Голубое Нигде
— Ты тренировался в социальном инжиниринге все детство.
— Да.
— Мне было восемь, когда он ушел, — продолжил Джилет, сжимая банку с колой, мозолистые пальцы отбивали дробь по холодному металлу, будто нажимая клавиши. М-н-е б-ы-л-о в-о-с-е-м-ь...
— Мой отец служил в воздушных войсках. Его распределили в Трэвис, и, уволившись, он там и остался. То есть время от времени стал там останавливаться. Большей частью он пропадал с друзьями по службе или... можешь догадаться где, когда не приходил домой по ночам. В день, когда отец бросил нас, мы в первый раз поговорили серьезно. Мать где-то гуляла, он зашел в мою комнату и сказал, что ему надо пройтись по магазинам и почему бы мне не присоединиться. Я очень удивился, потому что мы никогданичего не делали вместе.
Джилет глубоко вздохнул, попытался успокоиться. Пальцы яростно и бесшумно стучали по банке.
М-ы-с-л-и... м-ы-с-л-и...
— Мы жили в Барлингейме, рядом с аэропортом, сели с отцом в машину и поехали в торговый центр. Он купил пару вещей в аптеке, потом повел меня обедать рядом с железнодорожной станцией. Принесли еду, но я слишком нервничал, чтобы есть. Он даже не заметил. Внезапно отец отложил вилку, посмотрел на меня и рассказал, как он несчастлив с моей матерью и как ему необходимо уйти. Я помню точные слова. Он сказал, что все его мысли перепутались и ему придется уехать, чтобы продолжить свой личностный рост.
М-ы-с-л-и...
Бишоп покачал головой.
— Он говорил с тобой как с приятелем в баре. Не как с маленьким мальчиком, не с сыном. Плохо.
— Он жаловался, что решение уйти далось ему непросто, но так будет лучше всего. Потом спросил, рад ли я за него.
— Он таки спросил?
Джилет кивнул.
— Я не помню, что ответил. Потом мы ушли из ресторана, прогулялись по улице. Он, наверное, заметил, что я огорчен, увидел тот магазин и предложил: «Слушай, сынок, давай зайдем и купим все, что захочешь».
— Утешительный приз.
Джилет засмеялся и кивнул:
— Кажется, действительно так. Магазином оказалась «Радиорубка». Я просто вошел и стал там, оглядываясь. Я ничего не видел, так было больно и обидно, я пытался не заплакать. И показал на первую попавшуюся вещь. «Трэш-80».
— Что?
— Один из первых персональных компьютеров.
В-с-е ч-т-о з-а-х-о-ч-е-ш-ь...
— Я принес его домой и начал играть той же ночью. Потом услышал, как пришла домой мать, они с отцом устроили грандиозный скандал, и он ушел, вот и все.
Г-о-л-у-б-о-е н-и-г...
Джилет слегка улыбнулся, пальцы продолжали печатать.
— Помнишь мою статью? «Голубое Нигде»?
— Да, — ответил Бишоп. — Киберпространство.
— И еще кое-что, — медленно добавил Джилет.
Н-И-Г-Д-Е...
— Что?
— Мой отец служил в воздушных силах, как я уже сказал. И когда я был совсем маленьким, он приводил домой своих армейских товарищей, они напивались и орали военную песню: «То дикое голубое». Ну и после его ухода у меня в голове все крутилась эта песня, снова и снова, только я сменил «то» на «нигде», «Дикое Голубое Нигде», потому что он исчез. Канул в никуда. — Джилет тяжело сглотнул. Поднял голову. — Глупо, правда?
Но Фрэнк Бишоп, казалось, вовсе не видел тут ничего глупого. С искренним сочувствием он спросил:
— И ты больше не видел его? И не знаешь, что с ним случилось?
— Нет. Не имею ни малейшего представления, — засмеялся Джилет. — Время от времени мне кажется, что надо бы поискать его.
— В сети ты сможешь найти кого угодно.
Джилет кивнул.
— Но не думаю, что возьмусь.
Пальцы яростно мельтешат. Кончики настолько онемели от мозолей, что он не чувствует прохлады от банки, по которой барабанит.
И м-ы у-х-о-д-и-м в...
— Все даже обернулось к лучшему. Я изучил «Бейсик», язык программирования, когда мне исполнилось девять или десять, и часами сидел за написанием программ. Самые первые заставляли компьютер разговаривать со мной. Я набирал: «Привет», и машина отвечала: «Привет, Уайетт. Как дела?». Я писал: «Хорошо», и она спрашивала: «Что вы сегодня делали в школе?». Я пытался придумать для компьютера такие фразы, какие бы подходили настоящему отцу.
В-с-е ч-т-о з-а-х-о-ч-е-ш-ь...
— Все электронные письма предположительно от моего отца к судье и факсы от брата с приглашениями пожить с ним в Монтане, отчеты психологов о моей замечательной семье, о лучшем в мире отце? Я сам их написал.
— Извини, — проговорил Бишоп.
Джилет пожал плечами.
— Эй, я же выжил. Ничего не случилось.
— Может, и случилось, — мягко возразил Бишоп.
Они сидели молча несколько минут. Потом детектив встал и принялся мыть тарелки. Джилет присоединился к нему, началась ничего не значащая беседа — о саде Бишопа, о жизни в Сан-Хо. Когда закончили вытирать посуду, Бишоп допил пиво и смущенно посмотрел на хакера:
— Почему бы тебе не позвонить ей?
— Позвонить? Кому?
— Жене.
— Слишком поздно, — запротестовал Джилет.
— Так разбуди ее. Она не станет ругаться. В любом случае, мне кажется, вам двоим уже нечего терять.
Бишоп подтолкнул телефон к хакеру.
— Что я скажу?
Он неуверенно поднял трубку.
— Придумаешь.
— Но я...
Коп спросил:
— Ты знаешь номер?
Джилет набрал по памяти — быстро, боясь передумать.
Что, если ответит ее брат? Или мать? Или...
— Алло.
У него перехватило горло.
— Алло? — повторила Элана.
— Это я.
Пауза, она явно смотрела на часы. Никаких замечаний о позднем часе, однако, не последовало.
Почему Элана ничего не говорит?
Почему молчит он?
—Просто захотелось позвонить. Ты нашла модем? Я оставил его в почтовом ящике.
Она пару минут молчала. Потом сказала:
— Я в постели.
Мгновенная мысль: однав постели? Или рядом с ней Эд?
В родительскомдоме? Но Джилет отбросил ревность и мягко спросил:
— Я разбудил тебя?
— Что тебе нужно, Уайетт?
Он взглянул на Бишопа, но коп только смотрел на него, подняв бровь, в нетерпении.
— Я...
Элана перебила его:
— Я собираюсь спать.
— Можно мне позвонить завтра?
— Лучше тебе не звонить мне домой. Кристиан видел тебя прошлой ночью, и ему это вовсе не понравилось.
Ее двадцатидвухлетний брат, студент с экономического факультета — отличник с темпераментом греческого рыбака, на самом деле на суде пригрозил Джилету расправой.
— Тогда позвони мне сама, когда останешься одна. Я буду по тому номеру, который оставил тебе вчера.
Молчание.
— Ты нашла его? — спросил он. — Номер?
— Нашла, — затем: — Спокойной ночи.
— Не забудь позвонить адвокату насчет...
Трубка ответила короткими гудками, и Джилет отключился.
— Не слишком хорошо у меня получилось.
— По крайней мере она не бросила трубку сразу же. Уже что-то.
Бишоп кинул пустую пивную бутылку в мусорное ведро.
— Ненавижу работать допоздна — не могу поужинать без пива, но тогда приходится подниматься в туалет по десять раз за ночь. Наверное, старею. Ну, завтра у нас трудный день. Надо немного подремать.
Джилет спросил:
— Ты снова меня к чему-нибудь пристегнешь наручниками?
— Два побега за один день — уже слишком, даже для хакера. Думаю, мы можем положиться на браслет. Комната для гостей там. В ванной найдешь полотенца и новую зубную щетку.
— Спасибо.
— Мы встаем примерно в шесть пятнадцать.
Детектив исчез в полутемном зале.
Джилет слушал скрип половиц, звук воды в трубах. Хлопок закрывающейся двери.
И вот он остался один, окруженный особенной тишиной чужого дома поздно ночью. Его пальцы сами по себе набирали дюжины сообщений на невидимой машине.
* * *Но хозяин разбудил его не в шесть пятнадцать. Маленькая стрелка только миновала цифру пять.
— Наверное, наступило Рождество, — сказал детектив, включая свет. Он стоял в коричневой пижаме. — У нас подарок.
Джилет, как большинство хакеров, считал, что сна следует избегать, как гриппа, но пробуждение давалось ему не очень хорошо. Все еще с закрытыми глазами Уайетт пробормотал:
— Подарок?
— Трипл-Х позвонил мне на мобильный пять минут назад. У него есть настоящий электронный адрес Фейта. Он на мол-коме.
— Мол? Никогда не слышал о таком провайдере.
Джилет скатился с кровати, борясь с тошнотой.
Бишоп продолжил:
— Я позвонил всей команде. Они сейчас едут в офис.
— И мы тоже? — сонно пробормотал хакер.
— И мы тоже.
Через двадцать минут они уже приняли душ и оделись. Дженни приготовила кофе на кухне, но завтрак остался невостребованным. Они хотели добраться до ОРКП как можно быстрее. Бишоп поцеловал жену, взял ее ладонь в свою и заметил:
— Насчет твоей встречи с врачом... Ты только скажи, и я буду в больнице через четверть часа.
Она поцеловала его в лоб.
— Я просто пройду пару тестов, дорогой. Вот и все.
— Нет, нет, нет, послушай, — твердо возразил он. — Если я тебе понадоблюсь, обязательно скажи.
