Кристофер Эйтс - Черный мел
Я смеюсь над шуткой Дэ. А дети у них есть? — спрашиваю я.
Не-ет, отвечает Дэ и подмигивает мне. Интересно, по-твоему, почему так получилось?
Я считаю, они… предпочитают мир и покой без детей.
Дэ смотрит на меня с таким видом, как будто я крупно разочаровал ее.
Что ж, Джолион, откуда мне знать? — говорит она. И Джек даже, кажется, нашел какую-то свою, джековскую, искаженную форму счастья. Но ты мог бы доставить мне маленькое удовольствие, продолжает она. Предположил бы, что он импотент.
Мне так жаль, говорю я, пользуясь извинением как естественным предлогом, чтобы тронуть Дэ за плечо.А что Чад? С ним ты видишься?
Нет, отвечает Дэ, и я понятия не имею, что с ним стало.
Я пытаюсь придумать тему для разговора и вдруг умолкаю. Мы говорим о старых друзьях, но одно имя, разумеется, опускаем. Я вижу, что Дэ догадывается о моих мыслях сейчас. Джолион, говорит она, мне кое с чем трудно справиться, когда я читаю твой рассказ. Твое всепоглощающее чувство вины совершенно невыносимо. Я все понимаю. Ты, наверное, обвиняешь себя в случившемся. Но ты заблуждаешься, Джолион, ты ни в чем не виноват. Если ты — убийца, значит, убийцы мы все. Джолион, мы все выбрали Игру. И произошедшее с Марком — ни в коем случае не твоя вина.
И что мне ей ответить? Ах, Дэ, ты погоди. Продолжай читать и дойдешь до того места. И тогда ты поймешь, как ты ошибаешься. Вместо этогоя тянусь за книгой стихов Дэ, на сегодня заложил еще три стихотворения. Хочешь, опять прочту их вслух? — спрашиваю я.
Дэ смотрит на меня жалостливо, как будто у нее от увиденного разрывается сердце. Она кивает, и я открываю книгу на одной из заложенных страниц.
Когда я дочитываю, светляки уже носятся в полумраке, пронизывая ночь своими огоньками. И скоро наш час заканчивается.
Давай сегодня немного задержимся, предлагаю я.
Ах, Джолион, я бы тоже хотела проводить с тобой больше времени. Но тебе нужно отдыхать. Ты непременно должен дописать рассказ. А потом, после всего, у нас будет столько времени, сколько мы пожелаем.
После всего. После всего. Какими сладкими и волнующими кажутся ее слова! Кстати, Дэ права, мне еще многое предстоит рассказать. О новой комнате Марка. О возвращении Эмилии. О нашей с Чадом драке.
LIV(i).Их осталось трое. Чад, Джолион и Дэ. И они были счастливы, им хотелось отпраздновать успех в замечательной Игре, которую они выстраивали сами. Они продолжали играть, задания были относительно сносными.
Финальная троица. Золото, серебро, бронза. Знай Джолион в тот день, что Джек не придет, может, он купил бы шампанское «Поль Роже» для коктейлей. В каждый бокал бросить кубик сахара, чтобы растворялся и отбрасывал искорки, как римские свечи. Но неожиданно наступило тепло, и они купили ром, кока-колу и пакет лаймов. Они сдавали карты и бросали кубики, пили коктейли «Куба Либре» и в шутку препирались из-за карт. Распили втроем бутылку рома, и вскоре после окончания розыгрыша и ухода Коротышки Дэ записала каракулями историю ухода Джека и быстро заснула. Джолион подробно рассказал, как все было, он жалел, что с ними нет Джека. У Джека все бы вышло гораздо красочнее.
Чад и Джолион выпили бренди, а потом настало время уходить, Джолион сказал Чаду: наверное, не стоит будить Дэ. Во сне она выглядит такой мирной. Чад согласился и покорно ушел один.
На следующий день все как-то просто приняли то, что Джолион и Дэ теперь вместе. Не нужно было ничего объявлять, все и так было видно издалека, как рекламный плакат, когда подъезжаешь к нему на машине. Только недавно он маячил где-то далеко на горизонте — и вот уже совсем близко, виден на склоне холма, и правда написана на нем громадными красными буквами.
LIV(ii).Затем несколько дней они выполняли какие-то незначительные задания, тогда же Длинный положил на стол еще один конверт, на котором было написано «Джек». В конверте из оберточной бумаги лежала пухлая стопка двадцатифунтовых банкнотов.
В Игре наступило некоторое затишье, все как будто копили силы к финалу. Джолион благодарил судьбу за передышку. Он был очень признателен Дэ за то, что она позволяла обнимать себя, гладить себя, любить себя.
Несмотря на то что ночью его снова кто-то утешал, в жизни Джолиона началась черная полоса. Его прежде безмятежный мир, охраняемый распорядком, распадался на части. Мнемоники ранее ежедневно подсказывали ему очередность действий, а теперь начали сбивать его с пути истинного. Завтракал он где-то ближе к полудню. Однажды он три дня не принимал душ, а на четвертый наконец помылся, но только после тактичного напоминания Дэ. Дневник свой он забросил — даже не помнил, когда и в какой-то момент закинул его в ящик стола и забыл. Во всяком случае, дневник ужасно тяготил, ему нравилось писать эссе по ночам, а дневник мешал его рабочему графику.
От таких перемен в жизни Джолиону все больше делалось не по себе. Еще в детстве он заметил: другие дети почти всегда были жизнерадостными и солнечными, а на него периодически накатывали приступы черной тоски. В такие периоды он иногда входил в комнату и вдруг забывал, почему там оказался. От этого он очень страдал. Черные периоды продолжались по нескольку дней. Иногда по нескольку недель. Постепенно он понял: четкий распорядок помогает ему пережить такие периоды. В двенадцать лет он начал вести дневник, там появились первые списки дел. Постепенно он разработал систему мнемоников, и дневник перестал играть роль напоминания. И все же он продолжал каждый вечер делать записи в дневнике, дневник вошел в его распорядок. Только вместо многочисленных списков там стали появляться более традиционные записи о его жизни. Разговоры, интересные наблюдения. А иногда он делился с дневником своими самыми тайными мыслями, таким образом очищался.
Хотя многие решат, завтрак в полдень — пустяк, Джолион почувствовал — это некий симптом. Или даже повод… Вдруг он заметил: к двери больше не приколот носок. Он подумал было заменить его, но потом решил — наверное, сам убрал носок и бросил запирать дверь, чтобы Дэ могла появляться в любой момент и удивлять его, сидящего за столом, поцелуем. Уходила она иногда только рано утром, он еще час работал, а потом ложился досыпать. Он вспоминал гладкие черные волосы Дэ, которые щекотали ему грудь, ее ноги и руки — как ключи к его замку.
LIV(iii).Чад объявил — ему надо усиленно заниматься, чтобы не отчислили, поэтому в ту ночь их было только двое, Джолион и Дэ. Держась за руки, они вошли во двор Халлоугудского колледжа и спустились в полуподвальный бар, где кипела жизнь, звуки, дым, толпа. Джека они увидели еще издали. Он выступал перед целым столом восхищенных слушателей. Среди них были Дориан, Рори и еще несколько первокурсников. Джолион знал их всех по именам и где кто учился, но больше почти ничего. Он выпустил руку Дэ и осторожно подошел к столу, ждал окончания речи Джека. Плечи Джека словно окаменели, и он ни разу не повернулся в его сторону. Все смеялись, хлопали себя по бедрам, по столу. Рори поднял стакан, глядя на Джолиона.
— Джолион, ты тоже считаешь, что мы присутствуем при рождении новой звезды? — спросил он и показал пивной кружкой на Джека.
— Ну да… а что? — Джолион почувствовал себя не в своей тарелке.
— Да ведь Джек всем сообщил, — ответил Дориан. — Разве ты не слышал? Ему дали роль Владимира в пьесе «В ожидании Годо».
— Да неужели?! Джек, это замечательно! Молодец! — воскликнул Джолион.
— Всего лишь скромная студенческая постановка, — ответил Джек.
— Скромная? — недоверчиво переспросил Рори. — Да ведь ее будут показывать в Ратуше!
— Ух ты! — отозвался Джолион. — Джек, поздравляю! Ты вступил на первую ступеньку лестницы, ведущей вверх!
— Ну кто бы мог подумать, у тебя есть склонность к актерству, — заметила Дэ, подмигивая.
Джек, не глядя на нее, отпил из своей кружки.
— Позволь угостить тебя пивом. Надо же отметить событие! — предложил Джолион.
— Нет, спасибо, мне уже хватит, — ответил Джек, его кружка была почти полна.
— Тогда давай отойдем к стойке. Мне нужно кое-что тебе передать, — сказал Джолион.
Джек нехотя встал и с трудом выбрался из-за стола, стараясь не задеть колен трех однокурсников. Джолион тронул Дэ за плечо и попросил ее подождать.
— Извини, что помешал, Джек, — начал Джолион. — Но я должен вернуть тебе кое-что. — Он достал из кармана конверт из оберточной бумаги и отдал.
Джек сел на табурет у стойки, осторожно вскрыл конверт на коленях, вытащил деньги и быстро сунул к себе в бумажник.
— Еще раз поздравляю, — сказал Джолион. — Имею в виду постановку. И давно ты ходишь на прослушивания?
