D.O.A. - Почтенное общество
— Я читал утреннюю экономическую прессу, — замечает Нил, делая вид, что не понял намека, — и думаю, что встреча могла бы быть небесполезной для обеих сторон. Я просто прошу вас передать ему это.
Жерар немного затягивает паузу:
— Оставьте мне номер вашего мобильного.
Пьер Марсан достает из холодильного шкафа четыре пиццы и бросает их в тележку. Потом следует дальше по отделу замороженных продуктов в направлении полок с хлебом. Он уже дважды прошелся по этому маршруту, в конце концов это может показаться подозрительным. Марсан сосредоточился на пакете с нарезанным зерновым хлебом, когда рядом с ним раздался голос:
— И где он, твой крендель? — Жан стоит перед ним, держа в руках пластмассовую корзину.
— У меня дома. Ходит кругами, говорит сам с собой. Я из-за него свихнусь.
— Скоро конец. Нашел что-нибудь? Флешку, CD, номер камеры хранения, почтовую квитанцию?
— Ничего. Ни в карманах, ни в рюкзаке. Я сегодня ночью еще раз все перерою, чтобы убедиться точно. — Марсан инстинктивно поворачивается к полицейскому.
— Осторожно. Смотри на свои покупки.
Телевизионщик выпрямляется.
— Я попробовал разговорить его про видео, как вы просили, — продолжает он, уставясь в пространство, — но он про это молчит…
— Да знаем мы это, дятел, мы же вас слушаем.
— Я спросил, существует ли она на самом деле. А спрашивать еще раз я боюсь: он может что-нибудь заподозрить.
— Ты что, стремаешься, что ли?
Марсан опускает глаза:
— Он убил одного из ваших. И потом Жюльена тоже. Он меня раздражает. Я не хочу, чтобы он узнал, что я с вами заодно.
— Не волнуйся, мы рядом. Продолжай, и будешь в шоколаде. — И Жан исчезает.
Предвыборный митинг Герена заканчивается. Все очень хорошо прошло: зал средний, вход по приглашениям, никаких неприятностей и шквал энтузиазма. Партия, естественно, выбрала зону частной застройки, никаких спальных районов, однако были и те, кто считал, что мероприятие слишком рискованно, и нахлынувшая пресса ждала какой-нибудь оплошности.
Герен требовал этого митинга, он был ему нужен. Теперь он может спокойно выдохнуть, расслабиться, отпраздновать с активистами успешную операцию, поглощая сухие пирожные и фруктовый сок. Герен не может вырваться из рук респектабельной дамы с крашеным перманентом, которая все время повторяет: «Господин президент… Вы позволите, чтобы я называла вас господин президент?..»
Герен двусмысленно улыбается.
— Знаете, мы все, кто собрался здесь, мужчины и женщины, рассчитываем, что вы избавите нас от этих молодых…
В кармане Герена начинает вибрировать суперконфиденциальный мобильный телефон. Он приносит извинения за бестактность — предвыборная кампания требует своего — и отходит на несколько шагов, предоставив Соне разбираться с дамой, желающей, чтобы ее избавили от молодых.
Герен торопит события, встреча заканчивается около полуночи. Машина доставляет Герена и Соню к дому. А там Гезд вышагивает по тротуару, ожидая их прибытия.
Для Сони это неожиданность.
Герен нежно целует ее в лоб:
— Нам надо тут кое-что решить. Это ненадолго, поднимайся, я сейчас.
В спальне Соня начинает медленно раздеваться, пытаясь облечь в слова накрывающую ее с головой волну усталости и отвращения. Подходит к окну, смотрит на улицу.
Гезд и Герен идут рядышком, не торопятся, разговаривают. Большой черный седан останавливается возле них.
Соня неожиданно напрягается.
Машина Элизы. Шофер выходит, Герен садится на заднее сиденье, Гезд — на переднее, дверцы захлопываются.
Соня отходит от окна, застывает посреди комнаты, долго стоит с закрытыми глазами, потом направляется к шкафу и вытаскивает чемодан.
Адвокат Сефрон встречает ее на выходе из изолятора. Нил ждет их в двух шагах от дома 36, не находя себе места от страха, в кафе «Солей д’Ор». В столь поздний час здесь почти пусто. Что сказать дочери? Как с ней говорить? А если она не захочет его видеть…
Сефрон приближается, она само напряжение, за ней следует адвокат, они входят в кафе, направляются к столику. Нил встает им навстречу.
Сефрон молча, с замкнутым видом усаживается за стол.
Адвокат берет Нила под руку, отводит в сторону:
— Ваша дочь отпущена на свободу под судебный контроль, я бы сказал, что это скорее хорошо. Но она меня беспокоит. Она рта не раскрыла, у меня даже создается впечатление, что она меня не слышит. Я оставляю вас наедине. Посмотрите, что вы можете сделать, и позвоните мне завтра, мы все обсудим.
Нил возвращается к дочери, целует ее.
Никакой реакции.
— Идем, я заказал тебе комнату в моей гостинице, это в двух шагах отсюда, там нам будет спокойнее. Ты сможешь отдохнуть.
Они молча идут мимо прекрасных стен Нотр-Дама, поднимаются на мост Святого Людовика. И каждый шаг подчеркивает ту пропасть, что отделяет его от дочери.
В холле гостиницы Сефрон открывает рот:
— Здесь есть компьютер?
Нил указывает нишу в глубине холла.
— Прежде чем подняться в номер, я должна посмотреть кое-что в Интернете. — Сефрон смотрит на отца. — И я хочу это сделать одна.
Сеф устраивается в небольшом отсеке, устроенном для посетителей, пальцы нервно бегут по клавишам, она выходит в Facebook, находит след выхода в Сеть Скоарнека — подтверждение того, что он входил в контакт с Марсаном в субботу. Значит, он жив и на свободе. Но для нее не оставлено никакого послания, никакого знака. Ничего. Как будто ее уже не существует. Ощущение, что она плывет в каком-то неопределенном пространстве, раскручивающейся спиралью распирает грудь пустота. «Стоп. Прекратить об этом думать, по крайней мере сейчас».
Сеф возвращается к отцу, который ждет ее у лифта, и они вместе поднимаются на третий этаж, в комнату двадцать шесть. Это крошечная бонбоньерка, выходящая окнами в спокойный двор, перед окном на столе большой букет алых роз. На кровати Нил разложил чистую одежду, за которой сходил в квартиру на улице Фобур-Сен-Мартен, купленные туалетные принадлежности ждут ее в ванной.
Пахнет туалетной водой «Герлен», которой она пользовалась в Каоре, слезы наворачиваются на глаза.
— Я — в душ, — с трудом выговаривает она и входит в ванную комнату.
Щелкает замок.
Сефрон торопливо сдирает с себя одежду, забирается в ванну, открывает душ и, давясь сжимающими горло спазмами, позволяет себе наконец заплакать.
Сесть Нил может лишь в вольтеровское кресло, украшенное голубыми и белыми воланами, что он и делает. В ванной рыдает его дочь. Его отделяет от нее лишь дверь. И стена. И поделать он тут ничего не может. Да и смог ли бы он найти нужные слова? Обнять ее? Мелькает мысль, что он никогда не видел, как плачет Люсиль. Разве что в кинотеатре. Нельзя о ней думать. Он старается изгнать из головы все мысли и ждет, сжав руки. Инициатива на сей раз принадлежит не ему.
В конце концов рыдания прекращаются, Сеф выходит из ванной, завернувшись в голубой пеньюар, лицо у нее опухло от слез и покраснело, мокрые волосы закручены в белое полотенце. Она садится на кровать — это в номере единственное свободное место — и тут же задает Нилу вопрос:
— Ты взял флешку? Отдал ее Эрвану?
Нил отвечает не сразу. Собирается с мыслями, находит правильный ответ:
— Я сделал, что ты сказала. Он встретился со мной у выхода из кафе «У Женни», я сообщил ему о твоем задержании и о похищении вашего друга. — Он не в силах сдержать скопившейся обиды. — Сволочь все-таки этот твой Эрван.
— Можешь думать что хочешь, — ответ не заставляет себя ждать, — мне наплевать, но храни свое мнение при себе.
— Ты права. — И через паузу: — Ему нужно было убежище как можно быстрее. Я отвез его к Куку, единственному близкому человеку, которого я знаю в Париже. Он нашел нам виллу в Нормандии, и мы поехали туда все втроем. Мы не знали, что на флешке. Скоарнек отказался нам сказать и не дал код доступа. Но когда он узнал о гибели Курвуазье, он решился все же показать нам видео. — Нил замолкает. — На флешке нет кадров убийства Субиза. — Он смотрит на дочь.
Сефрон не по себе, стыдно, что она ничего не знала, но она запрещает себе задавать вопросы.
— Там были досье, над которыми работал Субиз перед своей гибелью, — говорит Нил. — Те, из-за которых его убили. Я с Куком, мы тут же начали над ними работать… как раньше.
Нил замолкает. Он боится бурной реакции Сеф: ты подглядываешь за жизнью собственной дочери, и он уже готов каяться в совершенной ошибке, даже по поводу этой незаконно доставшейся ему версии реальности, но она молчит. Она даже, кажется, не слышит его.
— Вернемся к видео. Скоарнека интересовало только оно. Я знаю, что вы были вместе, когда он его записал, он сказал мне это. Значит, ты видела, что там.
Сеф кивает, тень ужаса мелькает у нее во взоре.
