Бернар Миньер - Лед
Несколько секунд Сервас неподвижно стоял в центре комнаты, изучая глазами невероятный хаос коробок, папок и запыленных вещей.
Нора, берлога…
Конура…
Серваса передернуло. Рядом со своей ледяной супругой Гримм жил как собака.
На стенах почтовые открытки, постеры с видами горных озер и речек, календарь. На шкафу еще несколько чучел: белка, совы, кряква и даже дикая кошка. В углу пара высоких ботинок. Повсюду валяются катушки от спиннинга. Почитатель природы? Таксидермист-любитель? Сервас вдруг почувствовал себя в шкуре этого толстяка, проводившего все время в своей комнате, в компании чучел, глядящих из полумрака стеклянными глазами, представил, как он ест что-то, разогретое в микроволновке, перед тем как улечься спать вот на этот диван. Драконица, на которой он женился много лет назад, сослала его в конец коридора.
Сервас принялся методично, один за другим, открывать все ящики. В первом лежали ручки, накладные, списки медикаментов, выписки из счетов и с кредитных карт. В следующем обнаружились пара биноклей, несколько нераспечатанных колод игральных карт и множество карт-пропусков.
Потом его пальцы нащупали что-то в глубине ящика: ключи. Он вытащил их на свет. Ключей была целая связка. Самый большой явно от дверного замка, а два других, поменьше — от висячего или французского. Сервас опустил ключи в карман.
В третьем ящике была целая коллекция рыболовных мушек, лесок и крючков, а вместе с ними лежала фотография.
Сервас поднес ее к окну.
Гримм, Шаперон и еще двое мужчин.
Снимок был довольно старый. Гримм на нем выглядел почти худым, а Шаперон — лет на пятнадцать моложе, чем сейчас. Все четверо сидели вокруг костра на камнях и улыбались в объектив. Слева за ними просматривалась поляна, окруженная хвойным лесом и старыми деревьями с пожелтевшей осенней листвой, справа пологий склон, озеро и горы. Судя по длинным теням, протянувшимся от деревьев к озеру, день клонится к закату. От костра поднимается струйка дыма. Слева видны две палатки.
Атмосфера буколическая.
Ощущение простого счастья и братской дружбы. Люди явно наслаждаются бивачной жизнью в горах, выехав, видимо, в последний раз перед зимой.
Сервас вдруг понял, каким образом Гримму удавалось переносить затворничество рядом с женщиной, которая его презирала и унижала. Ему помогали вот такие моменты единения с природой в компании друзей. Презрение жены он оборачивал в свою пользу. Для него эта комната вовсе не являлась тюремной камерой или собачьей конурой. Это был туннель во внешний мир. Чучела животных, постеры, рыболовные снасти, журналы возвращали его в те минуты полной свободы, которые и составляли движущую силу жизни аптекаря.
Четверо мужчин на фото были одеты в клетчатые рубашки, свитера и брюки покроя 1990-х годов. Один из них поднимал в руке дорожную флягу, в которой явно плескалось нечто покрепче, чем просто вода. Другой глядел в объектив с отсутствующей улыбкой, словно витал где-то далеко и весь этот ритуал его не касался.
Сервас вгляделся в двух остальных участников похода. Один — веселый бородач огромного роста, другой — высокий, очень худой, с густой темной шевелюрой и в больших очках.
Он сравнил озеро на фотографии с тем, что было изображено на постере, но не смог определить, разные ли это места.
Перевернув фото, он прочел надпись: «Озеро Уль, октябрь 1993 года».
Все верно, снимок сделан пятнадцать лет назад. Люди на нем — почти его ровесники. Им около сорока. Интересно, они еще о чем-нибудь мечтают или уже достигли равновесия, каких-то результатов в жизни? Что это за результаты — со знаком «плюс» или «минус»?
На фотографии они улыбаются, глаза блестят в неярком свете осеннего вечера, лица пересекают тени.
Искренни ли эти улыбки? На фото все улыбаются. Сервас сказал себе, что теперь люди постоянно играют, что-то изображают под влиянием глобальной заурядности средств массовой информации. Многие проживают жизнь так, словно находятся на сцене. Видимость, китч стали нормой.
Он внимательно вгляделся в фотографию. Пригодится она или нет? Привычный голос интуиции сказал: «Да».
Он помедлил и сунул фото в карман.
В этот самый момент у него возникло чувство, что он что-то упустил. Оно было острым и требовало немедленно додумать, что именно не замечено. Мозг подсознательно отметил какую-то деталь, которая теперь подавала сигнал тревоги.
Мартен снова вытащил фото и внимательно рассмотрел. Четверо улыбающихся мужчин. Мягкий вечерний свет. Озеро. Осень. Тени, танцующие на воде. К озеру протянулась тень от горы. Нет, сигнал подавало что-то другое. Настойчиво, ясно и неоспоримо. Не отдавая себе отчета, он что-то увидел и вдруг понял.
Руки.
У троих из четверых мужчин на фотографии была видна правая рука. Все трое носили на безымянном пальце золотой перстень.
Конечно, изображение было слишком мелким, но Сервас готов был поклясться, что перстни у всех одинаковые.
На отрезанном пальце Гримма перстня не было.
Сервас вышел из комнаты. В доме звучала музыка. Джаз. По захламленному коридору он пошел на звук и оказался в такой же заставленной старьем гостиной. Вдова сидела в кресле и читала. Подняв глаза, она бросила на Серваса в высшей степени враждебный взгляд.
Он достал из кармана ключи и спросил:
— Вы знаете, от чего они?
Она поколебалась, видимо соображая, чем рискует, если не скажет, потом ответила:
— У нас есть охотничий домик в долине Соспе. В десяти километрах отсюда, к югу от Сен-Мартена, недалеко от границы с Испанией. Мы туда ездили… В основном муж летом по выходным.
— Муж ездил? А вы?
— Там довольно мрачное место, я туда никогда не ездила. А мужу там нравилось отдыхать, побыть одному, поразмышлять, половить рыбу.
Отдохнуть… Интересно, с каких пор аптекарь стал так нуждаться в отдыхе? Он что, так переутомлялся на работе? Нет, скорее просто хандра заедала. Да и что он, в сущности, понимал в аптекарском деле? Ясно было одно: нужно обязательно съездить в шале.
Ответ на свой запрос Эсперандье получил через тридцать восемь минут. В окна барабанил дождь. На Тулузу уже спустилась ночь, и огни за струями воды, стекавшими по оконному стеклу, напоминали размытый рисунок экранного дисплея.
Венсан отправил следующее сообщение:
От: [email protected]
Кому: [email protected], 16:33:54
Известно ли тебе что-либо об Эрике Ломбаре?
От [email protected]
Кому: [email protected], 17:12:44
А что ты хочешь узнать?
Эсперандье улыбнулся и набрал:
Есть ли у него скелеты в шкафу, замятые скандалы, судебные процессы во Франции или за рубежом, касающиеся группы Ломбара? Какие слухи о нем ходят? Неважно, скверные или нет.
На это он получил:
Только и всего! Можешь связаться по MSN?[33]
Тень от горы накрыла долину, и Сервас включил фары. Дорога была пустынна. Никто не заезжал в этот богом забытый горный уголок. Летние домики, пара десятков которых стояли вдоль реки, открывались с мая по сентябрь и редко — на Рождество. В этот час они казались низкими приплюснутыми придорожными тенями, которые почти сливались с огромной черной горой.
Вдруг в свете фар он различил съезд с шоссе, о котором говорила вдова. Сервас притормозил и свернул на лесной проселок. Джип сразу затрясло на ухабах, пришлось крепче взяться за руль и снизить скорость до пятнадцати километров в час. Черные деревья были еле видны на фоне чуть более светлого неба. Он проехал еще несколько сот метров, и впереди показался охотничий домик.
Сервас заглушил мотор, оставив зажженными фары, и вышел из джипа. Мрак сразу наполнился шумом близкой реки. Вокруг на многие километры не было ни огонька.
В свете фар он подошел к домику, а впереди двигалась его огромная тень, словно какой-то великан, вышедший из мрака, приглашал в гости. Сервас поднялся на веранду и вытащил связку ключей. Замков было как раз три: центральный, к которому подошел большой ключ, и два поменьше, сверху и снизу. Сервасу понадобилось время, чтобы сообразить, какой из меньших, почти одинаковых ключей откуда, потому что один замок был врезан наоборот. Затем он толкнул дверь, которая поддалась не сразу и со скрипом. В темноте Мартен пошарил рукой возле дверного косяка в поисках выключателя и нашел его слева. Комната озарилась светом.
На несколько мгновений Сервас застыл на пороге, пораженный тем, что увидел.
Комната казалась меньше из-за стоящей справа конторки, за которой угадывалась маленькая кухня. В глубине виднелись диван-кровать и два стула. Слева на стене висел дождевик с капюшоном, сшитый из непромокаемой черной ткани.
У Серваса сжалось сердце.
Эсперандье открыл чат в электронной почте. Он подождал минуты три, пока в правом нижнем углу экрана не появилось сообщение в сопровождении анимационной картинки — пса, вынюхивающего дорогу: