К. Сэнсом - Камни вместо сердец
– Полагаю, это он написал грубые песенки, которые солдаты пели в пути, – проговорил Дирик. – Простите за такое упоминание в вашем присутствии, мистрис Абигайль.
Хозяйка напряженно улыбнулась.
– Деревенские парни должны оставаться за плугом, – уверенным тоном заявил ее муж.
– Кроме тех случаев, когда их зовут защищать нас? – негромко спросил Хью.
– Да. Когда они становятся взрослыми. – Хоббей бросил на подопечного внезапно сделавшийся свирепым взгляд.
– На юг уходит все больше солдат, – снова заговорил Дирик. – И я слышал, что король и королева направляются в Портсмут, чтобы произвести смотр кораблей.
Хью повернулся ко мне:
– Это были стрелки, сэр?
– Да, мастер Кертис. И их умение обращаться с луком и стрелами стоило того, чтобы его увидеть, – кивнул я.
– Вам надо увидеть, как мы с Хью стреляем по мишени, – проговорил Дэвид, склоняясь к матери. – Я сильнее его, – добавил он с гордостью.
– Но в цель попадаю я, – невозмутимо возразил Кертис.
– Я и сам был в юности отменным стрелком, – обходительным тоном промолвил Винсент. – А теперь учу стрельбе моего сына. Впрочем, я благодарю Бога за то, что ему всего десять лет и его не могут забрать в армию.
– Мастер Шардлейк не захочет смотреть на то, как вы, мальчики, упражняетесь в этом опасном спорте, – проговорила Абигайль. – Настанет день, и один из наших слуг закончит свою жизнь пронзенным вашей стрелою.
Хью обратил к ней холодный взгляд:
– Погибнуть от стрелы, добрая госпожа, мы можем только в том случае, если высадятся французы. Говорят, что они собрали больше двух сотен судов.
Старший Хоббей покачал головой:
– Ох, эти слухи: сотня, две сотни… Какая суматоха! На севере Хэмпшира собрали три тысячи людей и отослали их в Портсмут. Деревня Хойленд, как и все прибрежные селения, освобождена от воинского набора, но наше ополчение готово отправиться на берег, когда маяки дадут знать о высадке.
– В Лондоне забирают в солдаты всех, кто подвернется под руку, – заметил Дирик.
– Я сопровождал нашего местного магистрата на смотре этого мужичья. При всем том, что среди них полно негодяев, это крепкие люди, из которых получатся добрые воины. – На лице хозяина появилось самодовольное выражение. – Как владельцу поместья, мне пришлось снабжать их снаряжением. К счастью, монахини сохранили достаточно старых пик и джеков. Нашлось даже несколько ржавых шлемов, так что поместье свои военные обязанности выполнило.
За столом на мгновение воцарилось молчание. Я представил себе людей Ликона, приводящих в порядок старые гнилые джеки, в которых им предстоит идти на бой. Николас посмотрел на меня, и в глазах его отразились огоньки свечей:
– Насколько я могу судить, мастер Шардлейк, вы лично знакомы с королевой?
– Да, действительно, я удостоен подобной чести, – по возможности осторожно признал я. – Мне довелось познакомиться с ее величеством еще в ту пору, когда она была леди Латимер.
Хоббей-старший развел руками и холодно улыбнулся:
– А я, увы, не удостоен покровительством высоких персон. Я возвысился только до того, чтобы стать сельским джентльменом.
– И вся честь за это принадлежит лично вам, сэр, – заявил Винсент. – Как и за этот прекрасный дом.
– Подобные небольшие религиозные заведения несложно перестроить в превосходную личную резиденцию. Единственным недостатком является то, что эта церковь служила приходской для жителей Хойленда, поэтому по воскресеньям нам приходится ездить в соседний приход.
– Как и всем местным деревенским олухам! – резко высказалась Абигайль.
– A положение в обществе заставляет нас делать это каждое воскресенье, – усталым тоном добавил ее супруг.
Нетрудно понять, подумал я, что семейство это религиозным не назовешь.
– Николас, а сколько монахинь жили здесь прежде? – спросил Дирик.
– Всего пять. Здесь находилось подворье аббатства Вервелл, расположенного на западе графства. В моем кабинете находится портрет предпоследней аббатисы, завтра я покажу его вам.
– Лицо ее почти целиком укрыто монашеским платом, – поежилась Абигайль.
– Сюда посылали непослушных монахинь, – рассказал Хоббей-младший. – Тех, кто позволял монахам снимать эти покрывала и так далее…
– Дэвид, фи, стыдно, – промолвил его отец, не слишком строго посмотрев на сына.
Хью негромко произнес:
– Иногда вечерами, сидя здесь, я как будто бы слышу слабые отголоски их молитв и псалмов. Так же, как все мы до сих пор ощущаем слабый запах ладана.
– Они не заслуживают сочувствия, – решительно возразил его опекун. – Они жили, как паразиты, на ренту от своей земли.
Как делаешь сейчас ты сам, подумал я.
– В наши дни они могли бы иметь недурной доход, – проговорил Винсент. – Цены на лес растут.
– Да. Сейчас – время продавать, пока идет война.
– Так что недурной доход будут давать и ваши земли с мастером Хью, – заметил я.
Подняв брови, мой оппонент повернулся ко мне:
– Мастер Хоббей отложил крупную сумму для Хью.
– Вы сможете посмотреть мои бухгалтерские книги, – добавил Николас.
– Благодарю вас, – ответил я нейтральным тоном, прекрасно понимая, что цифры в них могут оказаться не соответствующими действительности.
– До той поры, когда мне исполнится двадцать один год и я стану взрослым, – вновь негромко проговорил Хью, закончив свои слова коротким горьким смешком. Абигайль глубоко вздохнула. Женщина эта так взведена, что в любой момент может взорваться, подумалось мне.
Хоббей-старший пустил вино по кругу. Дирик прикрыл свой бокал ладонью.
– Спасибо, мне больше не надо, – заметил он, многозначительно посмотрев на меня. – Предпочитаю держать разум в трезвости.
– А что произошло с уехавшими отсюда монахинями? – вернулся я к прежней теме.
– Они получили хорошие пенсии, – сказал хозяин дома.
– Старая Урсула принадлежала к числу их служанок, – проговорила Абигайль. – И она хочет, чтобы они вернулись, это буквально видно по ней.
– Но нам нужен человек, знающий этот дом и его окрестности, – откликнулся ее муж, на сей раз уже с нетерпеливой ноткой в голосе.
– Она непочтительно смотрит на меня. A эти прочие слуги… все они из деревни. Они ненавидят нас, они убьют нас однажды ночью прямо в постелях! – вспыхнула мистрис Хоббей.
– Ох, Абигайль, – вздохнул Николас, – опять эти твои страхи и фантазии!
Вновь явились слуги с блюдами, полными сладких кремов и засахаренных фруктов. Пока мы ели, я заметил, что со светом происходит нечто странное. Огоньки свечей часто мерцали и постепенно тускнели. Я не сразу понял, что вокруг них летает огромное количество ночных бабочек, как было у лагерного костра прошлой ночью. Они то и дело обжигали свои крылышки на огне, падали вниз и умирали, хотя на освободившиеся места немедленно устремлялись новые мотыльки.
– Какой-то дурак из наших слуг оставил открытым окно! – возмутилась Абигайль.
Хоббей-старший с любопытством посмотрел на свечи:
– Ни разу в жизни не видел такого количества этой твари, как нынешним летом! Должно быть, это потому, что весь июнь стояла такая странная погода.
Дирик посмотрел на него, а потом на меня:
– Ну что ж, мастер Хоббей, обед был превосходным. Но теперь нам, наверное, пора обсудить приведшее нас сюда дело.
– Да, – согласился хозяин. – Абигайль, мальчики, вы можете оставить нас.
– Не следует ли Хью остаться? – спросил я.
– Нет, – решительно ответил Винсент. – Он еще юноша, а у нас дело мужское. Вы получите свой шанс поговорить с ним завтра утром.
Я посмотрел на молодого Кертиса. Сохраняя бесстрастное выражение на лице, он поднялся и вместе с Абигайль и Дэвидом вышел из зала. Как только дверь закрылась, я услышал голос мистрис Хоббей, подзывавшей к себе Ламкина. Фальстоу остался за спиной своего господина, стоя, как солдат на страже.
– Я хотел бы, чтобы Амброуз остался, – проговорил Хоббей. – Он ведет мои здешние дела.
– Безусловно, – согласился я.
Хозяин дома откинулся на спинку своего кресла:
– Итак, мастер Шардлейк, это странное дело. Неприятное для моей семьи. Здоровье моей жены так и не поправилось после смерти бедной Эммы.
– Сочувствую, – наклонил я голову.
– Она всегда хотела дочку, – добавил Николас.
Однако Хью, подумал я, не проявлял к ней симпатии и в холодной и официальной манере называл ее «мистрис». A Дэвид, похоже, попросту презирал свою матушку.
– Теперь она волнуется по поводу охоты, – добавил Хоббей уже более непринужденным тоном. – На моих землях предстоит охота, мастер Шардлейк. Это будет настоящее событие, первое в моем новом оленьем парке. – Негромкий голос его наполнился гордостью, как и в тот миг, когда он показывал мне свои гобелены. – Она должна была состояться на этой неделе, однако мы перенесли ее на следующий понедельник, чтобы получить возможность прежде уладить это дело. – Он покачал головой. – И все потому, что прошлой весной Майкл Кафхилл свалился на нас словно снег на голову!
