Охотник со скальпелем - Чхве Идо
По сторонам и без того узкого проулка были припаркованы машины, а в конце – там, где узкий проход переходил в проезжую часть, расположился небольшой ресторанчик, где готовили мраморную говядину. Здание было двухэтажным, и ведущая наверх лестница была усеяна горшками с растениями. Сэхён остановилась рядом с меню у входа и набрала пропущенный до этого номер.
– Здравствуйте. Я на месте.
– Эй, девушка! – раздался голос откуда-то сверху.
Она подняла голову и увидела женщину средних лет с забранной заколками челкой. Та махала ей рукой и призывала подойти. Поднимаясь по крутой шатающейся лестнице, Сэхён хотела было схватиться за перила, но, заметив ржавчину, предпочла держаться за стену.
– Подойди. Это ты из участка? Тебе повезло прийти именно ко мне. Да, здесь слишком узкие проулки, чтобы нормально ориентироваться, но, если захочешь в город, достаточно выйти вон на ту большую дорогу. Подойди ближе.
Для той, кто видела Сэхён впервые, женщина была слишком дружелюбной. Девушка молча прошла сквозь открытую дверь, а хозяйка меж тем продолжала:
– Когда дойдешь до дороги, увидишь остановку. Немного пройдешь мимо и у реки найдешь прогулочную дорожку, где обычно много народу. У нас здесь намного комфортнее и спокойнее, чем в основной части города.
В Ёнчхоне не было сложностей со съемом жилья – полно свободных комнат, цены намного дешевле, чем за однушку в другом городе. Однако были и свои минусы: проулок, по которому шла Сэхён, словно вымер, как и вся торговля. Возможно заметив замешательство девушки, владелица ресторанчика торопливо заверила, что раньше все было не так и дела шли только вверх.
Недалеко от большой дороги стояло восьмиэтажное здание с темными окнами – известный и популярный когда-то храм. Первый этаж раньше использовался как галерея, куда допускали всех посетителей, а выше располагалось несколько храмовых помещений. Но однажды монахов арестовали, и здание отдали в аренду. Ожесточенные судебные разбирательства заняли несколько лет, и не так давно появились слухи о том, что храм продали на торгах за бесценок. Якобы какой-то богач выкупил его и из религиозных убеждений отдал в дар церкви. Тем не менее восстановить подорванное доверие горожан было не так-то просто.
Засуетившиеся торговцы быстро покинули городок, однако новая знакомая Сэхён владела не просто ресторанчиком, а двухэтажным зданием, поэтому решила остаться вместе с семьей. Вскоре ее дети разъехались, она сделала в заведении ремонт, а жилые комнаты начала сдавать.
Стоило Сэхён затронуть пожелтевшие шторы, как полетела пыль. Вид из окна открывался прямо на расправившего крылья орлана. Прямо на уровне глаз.
– Я могу въехать сегодня?
Женщина как будто удивилась вопросу и долго вглядывалась в девушку. Это было импульсивное решение, и в будущем она могла об этом пожалеть, но ей нужно было место, чтобы подготовиться к дальнейшей борьбе. И все из-за одной жертвы, а ведь она не знала ни имени, ни настоящего лица погибшей. Однако у нее не оставалось выбора после того, как она поняла, чьих это рук дело.
На самом деле Сэхён пыталась решить, что ей делать дальше, с того самого момента, как все осознала. Сама мысль о том, что этот человек все еще жив, была невыносима. А то, что он снова принялся убивать, лишало возможности дышать – как будто кто-то запихнул хлеб ей прямо в глотку.
Судмедэксперт вытащила из кармана удостоверение госслужащего и пристально его осмотрела: пожелтевший пластиковый чехол треснул. Она усмехнулась, глядя на свое сдержанное лицо на фото.
Сэхён, страдавшая диссоциальным расстройством личности, никогда не могла понять и проникнуться эмоциями других людей. Этим она отличалась от остальных представителей своей сферы. Девушку совсем не интересовали живые люди (кроме нее самой), поэтому работа с мертвыми была ее призванием. Но даже так она не могла ограничиваться лишь буднями в пропахшей кровью секционной или за рабочим столом с отчетами – год назад она решила стать совершенно иным судмедэкспертом.
Теперь она не покидала место преступления до того момента, как поступившее дело не раскрывалось. Если не было улик, она была готова проводить ночи в их поисках. Если состояние трупа не радовало, она была готова проводить дни в секционной.
Изначально она подалась в Сеульскую судмедэкспертную службу именно из-за того, что нераскрытых дел стало слишком много. Никакая ругань не могла ее остановить – с первого года она участвовала во всех вскрытиях. Даже когда получала пощечину запачканной кровью перчаткой, она все равно не покидала секционную.
Так она проработала шесть лет – постепенно обрастая знакомствами. Ее стали узнавать, к ней стали обращаться. Благодаря этому она даже участвовала в телевизионных программах и дала несколько интервью. Еще она хоть и редко, но проводила лекции по судебной медицине в университетах. Стоило ей взяться за дело, как во всех новостях появлялось ее имя – «Со Сэхён, раскрывшая дело пятилетней давности», «судмедэксперт Со Сэхён, распутавшая дело о тайном групповом захоронении».
Но этого было мало для того, чтобы стать самым опытным специалистом. Она все больше работала и распределяла задания с умом. Раньше ее отношения с начальством не ладились, но теперь стоило появиться сложному делу, как они сами с ней связывались.
Большинство проводившихся в Сеуле расследований прошло через руки Сэхён. Но этой осенью она надеялась на перевод в основное отделение службы – она уже получила рекомендательное письмо от начальства, которое прекрасно понимало ценность такого сотрудника. Именно поэтому это дело было особенно важным – замечательный подарок, который мог бы украсить ее резюме. Проблема была в том, кто оставил этот подарок.
Сэхён отпустила перила и отступила назад. Мизинец на правой руке, слишком маленький по сравнению с остальными пальцами, был таким же, как у него. Наследственность.
Его звали Юн Чжогюн. Он убил шестерых человек и оставил их тела в разных уголках страны. Возможно, с того времени число трупов уже давно выросло.
Сэхён прижала пальцы к глазам и вспомнила, что произошло за два дня до ее дня рождения. Той ночью постоянно избиваемая отцом мама рухнула, истекая кровью, а девочка начисто вытерла пол. Именно поэтому она больше не праздновала день рождения – день, который другие считали особенным, оставался ею незамеченным. Момент, когда она приняла решение, полностью изменившее ее жизнь, все еще казался невероятным.
После она часто ездила с ним в «путешествия», заранее подготовив емкости с водой и поместив их в обмотанный пленкой багажник. По указке отца она
