Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи
Бабушка является единственной владелицей состояния Роузвудов с тех самых пор, как оно перешло ей по наследству от ее матери Петунии. Говорят, что мой дед, который взял фамилию бабушки, чтобы не прерывать традицию, даже не имел права голоса в управлении компанией. Как и мой отец и дядя Арбор, хотя, насколько мне известно, время от времени бабушка скупо выделяла им кое-какое содержание, пока они не заработали собственные деньги.
Она редко расстается со сколько-нибудь значительными суммами денег, что – я это вижу – достает некоторых горожан. Отец был не такой. Он инвестировал во все, связанное с нашим городом, иногда вместе с дядей Арбором. Поэтому он и открыл компанию по финансовому консалтингу – чтобы попытаться помочь местным предпринимателям и семьям.
Странно, как быстро все забыли об этом, когда он умер.
– Я хочу поблагодарить вас за то, что сегодня вечером вы празднуете со мной. – Голос бабушки – голос прирожденного вожака, его слышно во всех уголках огромной гостиной, несмотря на чуть заметные придыхание и хрипотцу. Наверное, мы шли сюда из сада слишком быстро. – Зимы в Роузтауне длинные, но я всегда жду не дождусь этой вечеринки. Разумеется, не только из-за дня рождения. Летом все расцветает. Как розы в садах. Я вижу, что с вами происходит то же самое. Если бы только моя бабушка могла увидеть, каким великолепным стал тот клочок земли, который мы все ныне зовем нашим домом, она бы была в восторге.
Все аплодируют. Мои одноклассники вопят и улюлюкают. Они уже высохли после бассейна и теперь толпятся вокруг антикварного круглого стола, уставленного едой. Дэйзи выдвигает из-под него один из изысканно украшенных обеденных стульев и становится на него. Но несмотря на то что теперь кузина стоит на стуле, она все равно возвышается над большинством гостей всего на голову, а то и меньше.
Я усмехаюсь из-за спины бабушки, глядя, как Дэйзи пытается привлечь к себе всеобщее внимание и терпит в этом неудачу, поскольку все начинают, ужасно фальшивя, петь «С днем рожденья тебя». Я присоединяюсь к этому хору, стараясь петь особенно громко, просто затем, чтобы шум стал еще более оглушительным. Кузина закатывает глаза.
Но я недооценила, до чего она может дойти, чтобы привлечь к своей особе все взгляды. Она берет со стола одно из блюд с суши и сует его в руки Лео, у которого такой окосевший вид, будто еще пара минут – и он вырубится или бросится наружу, чтобы облевать те самые кусты, за которыми так тщательно ухаживает. Бабушка чертовски хорошо умеет подбирать персонал.
Дэйзи прочищает горло, встав на стол и убрав с глаз завитые волнами волосы, доходящие до подбородка. Затем, пошатнувшись, накреняется в сторону, и куча народу протягивает к ней руки, чтобы подхватить, если упадет, но она только смеется и отмахивается от них. Я бросаю взгляд на дядю Арбора, который сжал ножку бокала с мерло так крепко, что его пальцы побелели.
– Мне надо кое-что сказать, – продолжает Дэйзи, одернув платье так, чтобы закрыть середину бедер. Затем с сияющей улыбкой оглядывает зал, прежде чем уставиться на бабушку. – Мы все, разумеется, должны сказать огромное спасибо нашему потрясающему матриарху за то, что она устроила нам такую щедрую вечеринку, но с моей стороны было бы неправильно не выразить ей личную благодарность.
Меня сейчас стошнит. Как только Дэйзи напьется, начинает говорить так, будто явилась из другого века. Это вульгарно. Я подавляю позыв скрыться на кухне, чтобы не слышать ее хвастливую болтовню, потому что хочу узнать, за что именно она хочет поблагодарить бабушку.
– Я рада объявить, что первую половину последнего года в старшей школе проведу за границей, в Милане, изучая моду.
Все в комнате аплодируют, а у меня сдавливает горло. На мгновение взгляд Дэйзи перемещается на меня, и в ее глазах вспыхивает торжествующий блеск, затем она снова устремляет его на бабушку:
– Бабушка, спасибо тебе за то, что сделала это возможным. Все участники этой поездки определились еще прошлой осенью, однако благодаря гению бабушки я смогла получить дополнительное место в списке.
Благодаря гению? При чем тут гений? Это все благодаря деньгам бабушки. Деньгам, которые были отчаянно мне нужны в прошлом году. Деньгам, о которых я умоляла отца, не зная, что у него их нет. Ведь учеба в Милане очень бы помогла мне в поступлении в институт моды, а вкупе с фамилией Роузвуд и вовсе наверняка гарантировала бы зачисление.
Но когда отец отказал мне без всяких объяснений, я обратилась к бабушке. Это было единственное, о чем я когда-либо просила ее. И она тоже мне отказала.
А потом отец умер, и все это утратило значение. Но теперь я вдруг узнаю, что бабушка сделала все это для Дэйзи? Кузина никогда не проявляла ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Считается, что это я посвящу будущее «Роузвуд инкорпорейтед».
Я наконец перевожу взгляд на бабушку и вижу, что она не сводит с меня глаз. Комнату опять наполняет гомон голосов, но для меня время словно остановилось. «Как ты могла?» – хочется крикнуть мне. Но я могу выдавить из себя только одно:
– Почему?
– Лили, я…
Она протягивает ко мне руку, но я, спотыкаясь, бегу прочь. Вот только не успеваю заметить официанта, выходящего из кухни и катящего тележку с пятиярусным тортом. Вернее, я замечаю ее только тогда, когда становится слишком поздно.
Я пытаюсь свернуть, но теряю равновесие на высоких каблуках и врезаюсь в тележку. Она опрокидывается, и торт вместе со мной валится на роскошный персидский ковер. Розовая глазурь пачкает мое лицо, налипает на ресницы, как тушь, а кусочки торта облепляют платье.
Меня сразу же подхватывают руки, множество рук, они ставят меня на ноги, но это не может свести на нет то жуткое унижение, которое я только что навлекла на себя. В комнате царит мертвая тишина, и мне нет нужды вытирать глазурь с глаз, чтобы понимать, что сейчас на меня устремлены взгляды всех присутствующих.
Кто-то сует мне в руку льняную салфетку, и я вытираю глаза. Куски торта валяются на полу, и никакую его часть уже не спасти. Я поднимаю голову и вижу, что Лиз Чжао больше не смеется, а ее дочь Куинн, у которой вечно недовольная рожа, уставилась на меня, раскрыв рот. Энтони ДиВинченци, отец Лео и владелец дышащего на ладан катка «Ледовый зал» на противоположной стороне города, кажется, едва сдерживает смех. Я быстро оглядываю комнату и вижу, что то же можно сказать и об остальных.
К глазам подступают слезы. Я поворачиваюсь к бабушке:
– Изви…
– Думаю, тебе лучше привести себя в порядок, хорошо? – быстро говорит она и делает знак диджею опять начать работать.
В динамиках звучит громкая музыка – вступительные такты песни I Don’t Want to Miss a Thing. Мне хочется задушить диджея за то, что выбрал именно эту композицию.
Я хочу извиниться, но бабушка берет меня за локоть – также липкий из-за глазури – и выводит в вестибюль. Ее голос звучит сдержанно, таким тоном она говорит по телефону с членами правления «Роузвуд инкорпорейтед». Я узнаю его сразу – она использует его, когда речь идет об устранении последствий нанесенного ущерба.
– Вечеринка уже почти закончена. Почему бы тебе не заночевать сегодня у дяди? Думаю, тебе будет полезно провести ночь вдалеке от особняка.
Я неверяще пялюсь на нее.
– Но это же мой дом.
– Какого черта? – К нам бросается Дэйзи. В ее карих глазах горит ярость, когда она подходит ко мне вплотную. – Ты что, не могла дать мне и десяти секунд внимания? Все взгляды всегда должны быть устремлены на тебя, да?
– Хватит, – рявкает дядя Арбор, схватив ее за руку до того, как она набросится на меня с кулаками. С нее станется, особенно когда она пьяна. Он поворачивается к бабушке: – Мама, ты не…
– Дэйзи, ты тоже поезжай, – говорит бабушка.
Дэйзи таращится на нее:
– Что? Почему это мне надо уезжать из-за нее?
– Потому что ты недоразумение, – шиплю я, быстро переведя взгляд к выходу из гостиной, где собираются гости, чтобы посмотреть на наше шоу.
