Очищение инквизитора - Ник Хэммер
– Нет! Я прошу! Отправьте письмо Папе! Н-е-е-е-т! – резкий удар прервал его и лишил сознания. Перед глазами дрожа и искривляясь летали всё те же лица. Лики тех, кого он обвинил и осудил, тех, кого, как ему казалось, он никогда не вспомнит.
Он очнулся от ударов и чего-то скользкого, стекающего по лицу.
Немного придя в себя и дождавшись, пока глаза начнуть видеть хотя бы что-то, он поднял голову – огромная толпа заполнила всю площадь. Она бурлила и переливалась всеми красками. Резкий удар вновь вывел его сознание из равновесия, на секунду отправив в тьму, которая убаюкивающе обещала ему, что всё это лишь сон. Но просыпающаяся боль в руках и ногах прогоняла грёзы. Она силилась и распространялась снизу и сверху, захватывая всё тело, каждую его клетку, каждую частицу, что создана была по подобию Божию. С неимоверными усилиями инквизитор поднял голову вверх, а затем посмотрел вниз.
– Нет… – прошептал он, – Не может этого быть, не может.
Его руки были прибиты к перекладине креста, а ноги перебиты в голенях и плотно привязаны к основанию. Он даже не замечал, как об него ударяются тухлые овощи и камни, армадой стремившиеся из толпы, как некое продолжение оскорблений и тотального порицания.
«Еретик! Безбожник! Ведьмопоклонник!» – толпа скандировала разные прозвища, но он почти не разбирал слов. Всё его лицо и уши были в запёкшейся крови. Избитый, униженный, всё ещё таящий надежду на то, что всё это лишь дурной сон – он посмотрел вправо.
– Ты! – выкринул он, что есть мочи, склонив затем голову от бессилия, – Чёртова шлюха! Ведьма! Тварь!
– Фредерик, что вы позволяете себе, – девушка словно и не испытывала боли, хотя её положение было не менее незавидно, чем у инквизитора. Её не стали прибивать к кресту, а просто привязали.
Инквизитор попытался найти в толпе знакомое лицо.
– Епископ! Почему? Почему вы просто не привязали меня!? – он вопрошал, понимая всю незавидность своего положения.
Епископ молча отвернулся, сделав вид, что не услышал его.
– Чтобы ты не мог соскользнуть вниз и умереть менее мучительно, конечно, – девушка с красными волосами словно заигрывала с инквизитором, меняя интонации голоса и жеманно наклоняя голову.
– Заткнись. Заткнись! Заткнись! Заткнитесь все! Я не виноват! Я уничтожу вас! Сожгу всех до одного! Бог покарает вас, вы слышите!? Покарает! Покарает… Бог…
– Смотри мне в глаза, Фредерик. Помнишь?
Он помнил. Помнил ту её фразу отчётливее всего, что слышал в этой жизни: «Когда это решение будет исполнено, мы будем смотреть друг на друга».
– Жители Шербейла! – рёв толпы стих. Выждав ещё несколько секунд, епископ продолжил, – Порой бывает, что мы ошибаемся. Бывает, что мы ошибаемся очень сильно и совершаем грех. Простительны ли грехи?
Разгневанная толпа скандировала: «Нет! Нет! Нет!».
– Так и есть. Наказание за грех – смерть, позор или проклятие. Каков грех – такова и цена за него. И нельзя отвергнуть, что должно свершиться. Даже то, за что нам с вами должно быть стыдно! Мы с вами были слепы! И мы грешны за это. И мы будем расплачиваться. И частью расплаты этой будет наказание и очищение этих еретиков. Мы не видели, что прямо перед нами творил под личиной поборника веры свои дела сам сын сатаны. Так мастерски, так причудливо он плёл свою демоническую паутину, что сам Папа не узрел зла в нём. И это нам урок, урок от Бога, что не всегда нужно ждать помощи от кого-то другого, нужно быть бдительней и беспристрастней. Как к ближним своим, так и к самим себе.
В толпе закивали головами и выкрикнули одобрительные слова.
– Не будем же давать надежду сынам дьявола и поскорее отправим их в чистилище. Не станем более отравлять воздух нашего славного города язвами, что зловонно отравляли его все эти годы. Начнём же обряд очищения.
Епископ кивнул стражникам.
Вдвоём они взяли в руки факелы и пошли каждый к своему костровищу.
– Одумайтесь! Она ведьма! Я служил святой инквизиции! Как вы можете поверить её, а не мне!
Никто не слушал и не слышал его. Толпа ревела, кричала, рвала, бесновалась, на всякий случай восхваляя Бога и прося прощения за столь яркую радость чьей-то грядущей смерти.
Послышался треск сухого хвороста у основания. Он быстро разгорался, подступая к более крупным кускам дерева и к брёвнам.
Инквизитор был не в силах смотреть вниз. Он боялся, ноги и руки его онемели, тело тряслось, из глаз текли слёзы, а штаны его, и так измазанные в грязи, окрасились в жёлто-коричневые оттенки.
– Фредерик, смотри на меня. Просто смотри, я дам тебе успокоение, которое тебе так нужно!
– Ведьма! Я не посмотрю в твои глаза боле!
Пламя разгоралось всё сильнее и уже начинало обжигать волосы на ногах, теле и лице. Неотвратимость грядущего тяжело тянула сердце куда-то вниз, сжимая все остальные органы, переворачивая всё внутри с ног на голову.
– Посмотри же!
Инквизитор взглянул. И тут же тьма обступила его. Он вновь вернулся к тем ощущениям, что переживал ночью, захлебнулся в них на несколько секунд, но затем откинул их, отвернулся от ведьмы и тут же его захлестнула жуткая боль в ногах. Он посмотрел вниз – их вовсю облизывали языки пламени, кожа сначала краснела, затем пузырилась и лопалась, открывая огню свежую плоть, которая тут же начинала шипеть. Всё тело инквизитора прошибло дрожью, судорогами. Мышцы сокращались сами по себе, челюсти сжимались с такой силой что зубы начали ломаться и осколками ранить дёсна.
– Господи! – крик инквизитора смешался с кровью, хлынувшей из его рта, – Прости меня, я согрешил!
– Смотри на меня, – всё повторяла ведьма.
И он вновь посмотрел.
Теплота, лаванда и всепоглощающая нежность окутали его, заглушая ещё не секунду разрывающие всё его тело ощущения.
– Да святится имя Твоё… да приидет царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, и на небе!
Инквизитор вздохнул, сжался и приготовился к адской боли. И она одарила его всеми своими объятиями, давно сожрав всю нижнюю часть тела и обгладывая туловище. Затухающим взором он заметил, как девушка, превратившись в обугленное нечто, свалилась в костёр.
– Нет… Забери с собой, помоги… – прохрипел он, а затем взвыл последний раз, выдыхая из
