Очищение инквизитора - Ник Хэммер
– Откуда… – он даже не успел закончить вопрос, ошарашенный тем, что кто-то осмелился назвать его имя вслух. Даже стражи и епископы Шербейла не делали этого многие годы, боясь гнева или обиды.
– Разве это важно сейчас? Фридерик, разве это важно?
– Что тебе нужно? – он попытался пошевелиться, но не мог.
Ноги, руки, все его конечности перестали слушаться. Тело превратилось в нечто бесформенное и безвольное. Был только он, она, её аромат, её тепло.
– Фридерик, я хочу, чтобы ты сделал это со мной. Очисти меня от сатаны, наполни меня своей святостью, я хочу этого, я хочу принять Бога.
– Святотатство, я не пойду на поводу у дьявола.
Темнота наполнила всю комнату. Вязкая, тёплая, скользкая и пахнущая лавандой, он уже не мог сопротивляться ей. Инквизитор попытался вглядеться в тьму и увидел грешницу – голую, она лежала на соломе, раздвинув ноги и манила к себе рукой. Её взгляд бродил по его телу и он словно чувствовал, как она касается всех его частей, поглаживая по лицу, груди, животу, опускаясь всё ниже, нежно, медленно, не страшась ни Бога, ни кары, которая по представлению судьи обязательно должна настичь её. Когда девушка опустила взгляд ещё ниже, его прошибло потом, такое он чувствовал впервые.
– Нет! Убери, уйди! – инквизитор попытался перекреститься. Мысленно он сделал это, но неожиданно тьма вновь захлестнула его, а когда зрение вернулось, то обнаружил себя на соломе – обнажённого и незащищённого. Девушка стояла над ним, а затем медленно опустилась и села. Он задрожал, попытался высвободиться, но всё было тщетно, его вновь словно сковали невидимыми цепями, которые не давали пошевелить даже пальцем.
– Сейчас я сделаю это, – прошептала еретичка и опустила руку вниз.
Инквизитор изогнулся и если бы мог, то вскрикнул, но челюсти его, словно сшитые, не могли оторваться друг от друга. Не по своей воле он прикусил губу так сильно, что из неё засочилась кровь. Блаженство разливалось от паха по всему телу, наполняя каждую его клеточку теплом и невероятным ощущением, туманившем разум неискушённого святого мужа.
– Пожалуйста, прекрати, прошу, молю тебя, – сквозь зубы инквизитор пытался докричаться до своей пленницы, которая теперь владела им, как вещью, но выходило только несвязно бормотать.
– Не говори ничего, молчи, вкушай запретный плод, Фридерик.
Он уже и не мог говорить. Язык прилип к нёбу, всё его тело, его разум, весь он стал подконтролен красноволосой бестии, кричащей грязные слова и завладевшей его телом, до этого не знавшем плоти женщины.
Фридерик зажмурился, попытался поднять руки, оттолкнуть грязную еретичку. Ничего не получалось. Он не мог остановиться. Это чувство, эти ощущения, они утаскивали с собой, как зыбучий песок, не давая ему ни секунды для вздоха, для крика или возможности скинуть дьяволицу с себя. Судья сдавался под натиском тёмных сил, отдаваясь наслаждению.
Инквизитор резко напрягся, мысленно взвыл от сильнейшего позыва к…
Вновь темнота поглотила всё пространство вокруг. Он не видел своего тела, рук и ног, он мог только смотреть – и взгляд его постепенно различал лица. Знакомые, но так тщательно скрываемые его разумом до этого, теперь они с болью возникали в памяти, заполняя черноту пустоты, проявляясь всё чётче, превращаясь в толпу людей вокруг. Их тела были покрыты волдырями, куски изъеденного червями мяса свисали из прогнивших конечностей, он начал чувствовать запах – гарь, опалённые волосы, гниль, фекалии и моча, которыми они опорожнялись на ходу, всё это смешивалось в единую какофонию запахов, отравляя его разум и тело.
Опять темнота унесла его в свою бесконечность и кинула на ту же солому. Девушка стояла перед ним и смеялась. Инквизитор покраснел, задержал дыхание, попытался открыть рот, чтобы дать свободу всему тому, что решило покинуть желудок после увиденного, но не мог. Челюсти вновь сковало, они не раскрывались, они намертво стиснулись и не давали шанса на лёгкое облегчение. Щёки его надулись, судья несколько раз попытался остановить поток, но затем вся масса устремилась через ноздри.
Инквизитор захлёбывался в своей рвоте, пытаясь то высмаркивать её, то глубоко вдыхать, хватая ноздрями столь необходимый воздух.
Он вновь посмотрел на девушку, но на её месте была маленькая девочка, чья мать была сожжена сегодня на рассвете. Она с силой ударила его прямо по яйцам, отчего инквизитор взвыл ещё сильнее.
Который раз тьма утащила его за собой. Вновь толпа. Все они смотрят на него, раскрыв рты и скорчив гримасы, словно громко крича на него. Но крика не было. Не было ни единого звука. Он ненароком стал вслушиваться, но тут завопила женщина из толпы. Все остальные люди молча смотрели на неё. Инквизитор узнал в ней мать девочки. Понаблюдав за ней какое-то время другие медленно повернулись к инквизитору. Вновь наступила тишина. Застыв с открытыми устами и ужасными гримасами боли и молчания они смотрели в его сторону.
«Да что же это, проделки дьявола?» – только и успел подумать инквизитор, как неожиданно на него обрушились крики сотни глоток. Он хотел заткнуть уши, но ему нечем было это сделать, он хотел убежать, но не мог, он попытался закрыть глаза, но их открыли неведомые силы.
Темнота. Запах лаванды.
Он чувствовал что всю его спину колет что-то твёрдое и острое. Он протянул руку под себя.
«Руки! Я чувствую!».
Всё ещё не открывая глаз он нащупал под собой солому. Ненароком он задел чьё-то тело рядом. Голое и липкое.
Сильнейший удар и резкая боль в паху – он открыл глаза и закричал. Ошарашенный, держась одной рукой за отбитое место, а другой протирая лицо, он искал знакомые лица в группе людей, стоявших перед ним.
Удар ему нанёс один из стражников, а затем смачно харкнул прямо в лицо.
– Вставай, еретик!
К нему присоединился епископ местной церкви.
– Долго же вы скрывали свою истинную личину, Фридерик. Как вы могли? Неужели настолько слаба ваша вера, как давно вы порочите имя Бога в этом несчастном городе?
– Я не… Я ничего не делал, ведьма одурманила меня, ведьма! Это она! – он искал её взглядом, повернулся в одну и другую сторону. Только сейчас он заметил, что вокруг него лежат пять, нет, семь или даже больше женщин. Все они были голыми, тела их были переплетены и блестели от пота.
– Что это? Шабаш? Вы освободили всех этих… Всех их! – епископ явно не желал смотреть на представшую перед ним картину и обвёл пальцем смешение тел наугад.
– Меня отравили, одурманили, я не контролировал себя, свой разум!
– Не контролировали свой разум? Вы сами знаете, что истинный верующий всегда может сказать
