Роберт Бирн - Поезд смерти
– Спасибо, этого вполне достаточно, я не хочу вас беспокоить. Пока это только слухи. Если у меня будут вопросы, я вам позвоню. Спасибо за помощь.
– Ну что вы, я получил большое удовольствие. Вы самый приятный чудик, с которым мне приходилось иметь дело. До свидания, передавайте мои лучшие пожелания вашему приятелю. Ну и счастливчик же он!
Они поднялись и пожали друг другу руки. Ее ладонь исчезла в его теплой, огромной, будто медвежья лапа, руке. К счастью – она не знала бы, как реагировать, – он не стал задерживать ее руку в своей дольше, чем того требовали приличия.
Направляясь к лифту, Карен размышляла об этом рукопожатии. Когда человек приходит в какое-то учреждение и просит дать какую-то справку, разве ему полагается еще и теплое рукопожатие? Сейчас ей это кажется странным, но в тот момент рукопожатие получилось вполне естественным и обоим доставило удовольствие. Нажав кнопку вызова лифта, она стала разглядывать свое отражение в стекле витрины объявлений. Волосы растрепались, лицо выглядело совершенно бесцветным. Она быстро поправила прическу и слегка подкрасила губы, сожалея, что не сделала этого прежде, чем войти в кабинет Игана.
Ее внимание привлекло одно из объявлений на доске:
СДАЕТСЯ ПЛАВУЧИЙ ДОМ Сосалито. Добираться паромом. Две спальни. Палуба. Чудо! 750 долл. в мес. Вход через ворота № 5, Йеллоу Ферри Харбор. Владелец бывает по будням после 18.30.
Карен не заметила, как пришел и ушел лифт. Ее воображение разыгралось. Она живо представила себе, как бы она жила в плавучем доме и каждый день добиралась до Сан-Франциско на пароме. А ведь это можно устроить, если захотеть! Внизу, под объявлением, были маленькие полоски, объясняющие, как добраться до места. Она сорвала одну и сунула в сумочку.
– Задумали переезжать? – раздался знакомый голос.
– А, мистер Иган... Не я, а один мой друг. – Почему она так сказала? Надо избавляться от излишней настороженности.
– У вас много друзей и приятелей.
– Не больше, чем у других, я думаю. – Она не могла отцепи взгляд от его блестящих глаз.
– Если вам нравятся плавучие дома, советую выбрать этот Я на нем бывал.
– Я скажу моему другу. – Карен нажала кнопку “Вниз”. Джим Иган начал было что-то говорить, потом остановился, помолчал и удивил ее неожиданным предложением:
– Простите мое нахальство, но не согласились бы вы пойти со мной куда-нибудь выпить или пообедать? Мы могли бы встретиться минут через тридцать.
– Сожалею, но как-нибудь в другой раз. – Карен чувствовала, что краснеет. – Завтра утром я возвращаюсь домой, и у меня еще куча дел. – В коридоре стоял полумрак, но ей показалось, что Джим Иган тоже покраснел.
– Домой – это куда?
– В настоящее время – в Неваду.
Он с шутливым изумлением покачал головой.
– Вы уезжаете с побережья в Неваду?
– Глупо, правда? Но я вернусь.
– Вы не дадите мне свой номер телефона?
– Н-нет, он скоро изменится.
Он торопливо достал визитную карточку, нацарапал что-то на обратной стороне и протянул ей.
– Вот мой телефон. Позвоните, и вы узнаете, что существуют такие вещи, как бесплатный ленч и бесплатное катанье по заливу. По-моему, я уже говорил, что у меня есть парусная шлюпка и я набираю команду.
Карен вошла в открывшиеся двери лифта.
– Заманчивое предложение. Я люблю ходить под парусами.
Джим придержал двери.
– У меня такое чувство, будто вы никогда в жизни первая не звонили мужчине и не собираетесь этого делать.
– Может быть, я вас удивлю. – Она улыбнулась, и двери лифта захлопнулись.
Глава 3
Когда Карен прощалась с Иганом, Гил прощался с Конгом, небольшой обезьяной длиной менее трех футов (не считая хвоста, который он держал кверху, словно знамя) и весом всего пятнадцать фунтов. Благодаря своей неуемной энергии, Конг слыл неуправляемым, как болотная рысь, и почти таким же опасным. Гил морщился, наблюдая, как Стинсон, подросток, ухаживающий за лабораторными животными, рывками передвигает клетку с обезьяной по полу с помощью швабры, держась подальше от цепких лап и острых зубов.
Больше всего на свете Гил ненавидел работать с лабораторными животными. Инженер с пятнадцатилетним стажем, он и не должен был бы этим заниматься, но что поделаешь: в невадской пустыне, куда не желали ехать специалисты, иногда приходилось забывать о разделении труда. К тому же он был рад иметь любую работу в химической промышленности. Он еще докажет всем, что, как и прежде, может справляться с управленческими обязанностями, и даже если ради этого ему придется поработать в такой подозрительной фирме, как компания Дрэглера, выполняя там не всегда приятные поручения. Протестуя, он лишь еще больше повредит своей карьере.
Гибель сотен насекомых или десятка крыс не волновала Гила, но собаки, кошки и обезьяны – совсем другое дело. Тяжелее наблюдать за обезьянами с их выразительными лицами и жестами, так похожими на человеческие. Сообразительные, не в пример другим животным, они боялись опытов и неохотно шли к человеку, а после испытаний по парализации не могли прийти в себя в течение многих недель.
У Стинсона в данную минуту была одна цель: посадить Конга в высокий стеклянный ящик, где тот должен был вскоре получить дозу газа “манекен”. Конг, со своей стороны, прыжками, визгом и криками старался осложнить работу своему мучителю. В стеклянном ящике уже находились Куини, макака-самка, и ее двухмесячная дочь, Кьютнес. Куини, скорчившись и обхватив себя лапками, неподвижно сидела в углу и глядела прямо перед собой; Кьютнес, не обращая внимания на проделки Конга, с любопытством трогала пальчиками полку, на которой были укреплены клетка с двумя белыми мышами и банка с тараканами.
Животные в клетках, составленных вдоль задней стены комнаты, выражали разную степень заинтересованности происходящим. Собака лаяла, надеясь, что ее выпустят и она сможет принять участие в общем веселье. Кролики сидели отвернувшись, демонстративно не обращая внимания на царившее вокруг волнение, однако уши их нервно подергивались. Несмотря на усилия вентилятора, гудевшего за решеткой, в комнате стоял тяжелый запах зоопарка.
– Стоило ему увидеть ящик, – сказал Гилу Стинсон, пододвигая клетку вплотную к стеклянной емкости, – он аж до потолка подпрыгнул. Во-во, смотрите, что делает! – Конг ухватился лапами за прутья и стал трясти их с такой силой, что клетка заходила ходуном. – Мне бы здорово пригодилась сейчас хорошая дубина. Или бейсбольная бита.
– Не давать ему никаких транквилизаторов, – распорядился Гил. – Чем он злее, тем лучше для эксперимента.
– А для кого мы его проводим?
– Полная тайна. Кто-то прилетает из Сан-Франциско на частном самолете.
Клем Трейнер, управляющий заводом, сказал только, что гости приехали откуда-то из-за границы, наверное, из той страны, где очень много сельскохозяйственных вредителей, подумал тогда Гил. Согласно правилам секретности, Стинсон и другие технические сотрудники не должны присутствовать при демонстрации опыта, следовательно, Гилу придется выполнять всю грязную работу самому. Завеса секретности лежала на всем, что касалось “манекена”: газ еще не был запатентован, его следовало хранить в тайне от таких гигантов, как компания Дюпона и Дау. И все же, считал Гил, Трейнер, бывший армейский генерал, в своей заботе о сохранении тайны доходит до смешного. Само местоположение завода, отсеченного от Рино каньоном протяженностью в двадцать пять миль, было, по мнению Гила, достаточной гарантией секретности. Можно подумать, что Трейнер руководит Центром ядерных исследований в Лос-Аламосе.
После нескольких попыток Стинсону удалось наконец продеть палку от швабры сквозь две ручки на крышах стоящих вплотную друг к другу клеток и поднять дверцы. Однако у него не хватило сил, удерживая дверцы одной рукой, другой закрепить их на месте. Гил подошел и, стараясь избегать цепких лап макак, вставил фиксатор.
– Спасибо, мистер Эллис. Вы знали старика Смита, который работал тут до вас? Наверное, нет. Откуда вы можете его знать? Он бы до этих клеток и пальцем не дотронулся. Пусть я тут надорвусь, он и бровью не шевельнет. Вот уж господин-сквородин. Между прочим, большинство здешних инженеров такие же. Понимаете, о чем я говорю?
Гил ничего не понял, но промолчал. У паренька, понятно, нелегкая жизнь, об этом свидетельствовали многочисленные царапины и наклейки из пластыря, украшавшие его лицо и руки. Зато вечером, после работы, он наверняка занимается серфингом, почему-то подумал Гил.
– Вы – другое дело, – продолжал Стинсон, роясь в ящиках стола, стоявшего у стены. – Вы мужик что надо. Только вот что я вам скажу: нужно смотреть на мир повеселее, больно уж вы серьезный. Работа есть работа, но можно и в ней найти кое-что забавное. Такая у меня теория. Простите, что лезу со своими советами.
Гил пожал плечами.
