Дэвид Моррелл - Черный вечер (сборник)
— Ты прав, черт подери! Я заставлю его страдать! В тюрягу засажу, лет эдак на двадцать! Ишь, убить меня решил, крысеныш шотландский!
— Боб, плохие новости!
От неожиданности Маккензи чуть виски не подавился, а обернувшись, увидел светловолосого блондина с пачкой попкорна.
— Только не говори, что ты все испортил! — прошипел шотландец и огляделся по сторонам, будто ожидая увидеть копов с наручниками.
— Боб, я, можно сказать, даже не приступал! — Взяв со стойки зубочистку, парень стал ковыряться в зубах.
— Что случилось?
— Чуть зуб не сломал! Ничего себе попкорн: половина зерен не раскрылась! Нужно подать в суд...
— Меня интересует Долан!
— Не кричи, Боб! Прекрасно знаю, что тебя интересует... Бедный я бедный, едва зуб не сломал, а всем плевать! Слушай, ты в конкуренцию веришь?
— Что?!
— Поддерживаешь свободу предпринимательства, которое делает Америку великой?
Почувствовав, как дрожат колени, Маккензи схватился за барную стойку.
— Поддерживаю... — прошелестел он.
— Тогда все в порядке, ты меня поймешь. Встретившись с твоим партнером...
— Боже, ты все ему рассказал!
— Боб, разве мог я его убить, не дав шанса сделать заявку? Это было бы не по-американски!
— Заявку? Какую еще заявку?! — заорал шотландец.
— Успокойся, Боб! Пат хотел просто откупиться, но это проблему не устраняет: ты можешь нанять другого киллера. Тогда мы решили — он заплатит за то, чтобы я убрал тебя! Предложил в два раза больше: десять штук сразу, десять, когда напечатают твой некролог.
— Не может быть!
— Еще как может! Видел бы ты его лицо — парень разозлился не на шутку!
— Но ведь это я тебя нанял!
— Устное соглашение ни к чему не обязывает. У нас свободная конкуренция, а мои услуги подскочили в цене...
— Да ты мошенник!
Красивое молодое лицо исказилось от боли.
— Очень жаль, что ты так думаешь...
— Стой, подожди! Только не уходи... Я не так выразился...
— Ты сильно обидел меня, Боб!
— Прошу прощения, я немного не в себе. Как вспомню об этом ублюдке...
— Все в порядке, ты прощен.
* * *
— Пат, не поверишь, что сделал Боб!
Долан чуть с сиденья не упал. Воскресные скачки, лошади стремительно несутся к финишу. Обернувшись, он увидел молодого блондина с хот-догом в руках.
— Хочешь сказать, ему все известно?
— Конечно, Пат, я ведь за справедливость! Представляешь, он удвоил ставки: двадцать сейчас, двадцать потом.
«Они выходят на финишную прямую!» — радостно объявил комментатор.
— Всему виной инфляция, Пат, она нас убивает! — Парень вытер с губ горчицу.
— Считаешь меня глупцом?
Блондин нахмурился.
— Или идиотом?
— Не понимаю, о чем ты?
— Если заплачу больше, ты пойдешь к нему, он удвоит сумму, ты вернешься ко мне, и так далее и тому подобное... Хватит! Я больше не плачу!
— Как знаешь, Пат. Ну, ладно, счастливо!
— Подожди!
— Что-то не так?
— Конечно, не так! Ты ведь меня убьешь!
— Ну, тебе решать!
«Первой финишную черту пересекает!..» — закричал комментатор.
Подняв облако пыли, мимо пронеслись лошади.
— Заплачу, черт подери, заплачу! — пробормотал Долан. — Только на этот раз не подведи! Видишь, я весь извелся, ни есть, ни спать не могу...
— Пат, скачки закончились. Ты на кого ставил?
— На номер шесть.
— Облом, Пат, она пришла последней! Надо было третий номер выбирать...
* * *
— Боб, представляешь, что задумал Пат?
* * *
— Пат, представляешь, что задумал Боб?
* * *
Нервно оглядевшись по сторонам, Долан опустился на скамейку рядом с Маккензи.
— Итак, ты решил меня убрать, — процедил он.
— Можно подумать, ты меня пощадил! — надменно хмыкнул Маккензи.
— Самооборона, — развел руками ирландец.
— Пообещал сдать меня налоговой полиции и думал, что я буду сидеть сложа руки?
— Да это шутка была!
— Ничего себе, шутка! Не из дешевых...
— Считаешь, ты один за это раскошеливаешься?
— Похоже, у нас проблемы.
Партнеры согласно закивали, кидая голубям хлебные крошки.
— Я тут подумал... — начал Долан. — Выход только один...
— ...убить этого молодца.
— По-другому никак.
— Он обдерет нас как липку!
— Даже киллера страшно нанимать: кто знает, что он выкинет!
— Давай сделаем все сами! Тогда ты не сможешь меня подставить...
— А ты меня!
— В чем дело, ты мне не доверяешь?
Партнеры буравили друг друга гневными взглядами.
* * *
— Привет, Боб! Как дела, Пат?
Блондин сидел за письменным столом, жевал гамбургер и улыбался.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
— Молодой человек сказал, вы его ждете... — пролепетала секретарша.
— Ладно, разберемся...
— Закройте дверь!
Партнеры разъяренно смотрели на незваного гостя.
— Ребята, я тут ваши документы смотрел... Ну и бардак! Гравий в бетоне, пластиковые трубы... Не знаю, не знаю... Ну да ладно, мы постепенно во всем разберемся!
На папку с документами упал кусочек мяса.
— Мы?
— Конечно, мы же теперь партнеры.
— Неужели?
— Ага, ведь я выгодно инвестировал деньги, которые вы мне заплатили!
— Интересно, во что?
— В страхование жизни! У меня ведь все-таки диплом по управлению инвестициями! Поговорил с одним типом, а потом решил: буду работать по специальности.
— Что еще за тип?
— Киллер! На случай, если вы, ребята, захотите меня убрать...
У Маккензи потемнело перед глазами. Долана била нервная дрожь.
— Итак, мы партнеры! Вот, я уже и карточки заказал.
Блондин протянул кусочек белого картона с жирным пятном в углу. В центре крупными буквами было выведено: "Строительная фирма «Маккензи — Долан — Смит».
Черный вечер
«Black Evening» 1981
Юмористические рассказы не мой конек, так что «Партнеры» — скорее исключение из правил, хотя это не единственный юмористический рассказ в этом сборнике. Зато в следующем, под названием «Черный вечер», ни капли юмора. Гнетущий и мрачный, он скорее напоминает «Капель». Впервые этот рассказ был опубликован в 1981 году в антологии «Ужасы» под редакцией Чарльза Л. Гранта и ознаменовал начало долгого плодотворного сотрудничества с Чарли, который стал моим единомышленником и другом.
* * *
Мы приехали к тому дому. Надеюсь, сейчас вам станет так же страшно, как было тогда нам... И скажу сразу, испугаетесь вы не зря. Дом находился в одном из самых бедных районов города. Говорят, в двадцатых он считался красивейшим в округе; сейчас ставни отвалились, крыльцо покосилось, от малейшего дуновения ветра осыпается краска, серая, когда-то, наверное, бывшая белоснежной. Три этажа, двухскатная крыша, трубы, мансардные окна, балконы. Ныне такие дома не строят... Доживший до глубокой старости особняк.
Жалкое зрелище. Хотя первые хозяева наверняка очень им гордились! Я представил, как расстроились бы они, увидев свое жилище в нынешнем состоянии. Но это неважно, потому что эти люди давно мертвы. Ничего не важно, кроме страшной, доносившейся из дома вони.
Итак, мы приехали к тому дому. Нас было трое: мой помощник, доктор и я. Выбравшись из полицейской машины, мы разглядывали мрачную громаду. На крыльце соседнего здания лучи догорающего солнца вырисовывали силуэты людей. На подъездной дорожке трава торчала чуть ли не по пояс. Солнце село, и неухоженный дворик мгновенно проглотила темнота. Достав карманные фонарики, мы стали подниматься по ветхим ступенькам. Неосторожное движение — и ноги переломаешь! Лучи фонариков ярко осветили поседевший от грязи и пыли витраж. Наконец я нащупал кнопку звонка. От невыразительной трели ни эха, ни отзвука.
Никакого шевеления. Похоже, никто не спешил открывать нам дверь. Затаив дыхание, мы стали ждать.
— И что теперь? — взволнованно спросил мой помощник.
— Подожди, здешние жители не привыкли торопиться, — отозвался я. — А может, их нет дома.
— Тут живет только одна старуха, — проговорил доктор.
— Что?
— Восьмидесятилетняя старуха, ее зовут Агнес.
— Может, она спит?
— Прекратите, вы ведь так всерьез не думаете!..
Помощник снова нажал на кнопку звонка.
В этом городе я совсем недавно: едва не задохнувшись в тисках мегаполиса, решил перевезти семью в провинцию. Нам всем нужен покой, конфликты с местными жителями совершенно ни к чему.
Некоторые думают, будто я понапрасну беспокою немощную старуху; с другой стороны, запах, конечно, отвратительный. Гамбургер с жареным картофелем стал подниматься у меня к горлу... За несколько дней в участок звонило столько людей — игнорировать их жалобы больше нельзя.
— Ладно, ребята, заходим!
Я повернул круглую ручку. Закрыто. Небольшое усилие — и дверь поддалась, будто была не деревянной, а картонной. Ни треска, ни других резких звуков. От малейшего усилия к ногам падала труха.
