Гарольд Роббинс - Пират
Она покинула отель через «Карлтон-бар» и, выйдя на террасу, по пандусу спустилась к выходу. Ги, ее шофер, увидев хозяйку, распахнул дверцу «Роллса». Прежде чем спуститься по ступенькам, она повернулась и вгляделась в холл. Сквозь толпу людей, скопившихся у конторки, она поймала взгляд Эли и с благодарностью кивнула ему. Не меняя выражения лица, он склонил голову в вежливом поклоне.
Ги придерживал дверцу, пока она не села. Она не знала, почему Эли заставил ее покинуть отель подобным образом, но не сомневалась, что у него были на то основания. Портье был, скорее всего, мудрейшим человеком на Ривьере. И, вероятно, самым осмотрительным.
Маленький бар был переполнен, но Майкл Винсент уже занял столик в отдалении, между баром и входом. Когда вошел Юсеф, он встал и протянул ему руку.
Юсеф пожал ее.
— Простите, что запоздал. Движение на Круазетт просто невероятное.
— Ничего страшного, — ответил Майкл. Удивительно, что такой нежный голос принадлежал шестифутовому гиганту. Он кивнул на молодых женщин, сидевших за столиком рядом с ним.
— Как видите, я весьма приятно проводил время.
Юсеф улыбнулся. Он знал их. Девушки входили в ту компанию, которую он доставил из Парижа.
— Сюзанн, Моник, — пробормотал он, садясь.
Они сразу же поднялись. Намек был понят. Предстояла деловая встреча. Они же должны были отправиться к себе и готовиться к вечернему приему.
С бутылкой «Дом Периньон» подскочил официант и показал ее Юсефу для оценки. Юсеф кивнул. Официант взглянул на Майкла Винсента.
— Я бы хлебнул шотландского, — сказал продюсер.
Официант наполнил бокал Юсефа и исчез. Юсеф поднял бокал.
— Надеюсь, вы удовлетворены, как вас принимают?
Мужчина улыбнулся.
— Лучший отель в городе, и вы еще спрашиваете, как он мне нравится? Хотел бы я знать, как это у вас получилось. Две недели тому назад, когда я звонил сюда, мне сказали, что на время фестиваля ничего найти не удастся. А вы позвонили за день и, как по мановению волшебной палочки, номер готов.
Юсеф таинственно усмехнулся.
— Сойдемся на том, что мы обладаем определенным влиянием.
— За это я выпью, — сказал американец. Он опустошил рюмку и махнул, чтобы ему принесли еще одну.
— Мистер Аль Фей попросил меня высказать свою признательность, за то, что вы сюда прибыли. Он ждет очень многого от встречи с вами.
— Я тоже, — сказал Винсент. Помедлив, он снова заговорил.
— С трудом могу в это поверить.
— Почему? — спросил Юсеф.
— Трудно поверить, — повторил Винсент. — Мне потребовалось больше пяти лет, чтобы собрать деньги на «Ганди», и вдруг являетесь вы с десятью миллионами долларов и спрашиваете, не заинтересуюсь ли я возможностью поставить фильм о жизни Магомета.
— Меня это не удивляет, — сказал Юсеф. — И не будет удивлять вас, когда вы встретитесь с мистером Аль Феем. У него в огромной мере развита интуиция. И после того, как он посмотрел ваши фильмы о великих мыслителях — Моисее, Иисусе Христе и Ганди — что может быть естественнее, чем обращение к вам, единственному человеку, который может взяться за историю столь величественной жизни?
Режиссер кивнул.
— Возникнут определенные проблемы.
— Конечно, — сказал Юсеф. — Они всегда возникают.
Винсент нахмурился.
— Справиться с ними будет не так-то легко. В кинематографии много евреев.
Юсеф усмехнулся.
— Когда до этого дойдет дело, мы обо всем позаботимся, — мягко сказал он. — Возможно, мистер Аль Фей купит какую-нибудь крупную компанию и сам займется производством.
Винсент отхлебнул шотландского виски.
— Должно быть, он любопытная личность, этот ваш Аль Фей.
— Думаю, так оно и есть, — тихо сказал Юсеф. Он смотрел на киношника и думал, что бы тот сказал, знай, как тщательно изучалась вся его жизнь, прежде чем Бадр решил обратиться к нему. Все деяния Винсента с детских лет были собраны в досье, которое лежало на столе у Бадра. Не было никаких тайн и в его личной жизни. Девушки, женщины, выпивки, даже его членство в тайном обществе Джона Берча и в некоторых мелких антисемитских группах. Все было собрано и изучено. Вплоть до выяснения причин, по которым он стал персоной нон грата в индустрии кино. В такой тонкой и чувствительной области антисемитизм скрыть было очень трудно. Прошло пять лет со дня окончания «Ганди», но фильм до сих пор не был выпущен на экраны западного мира. И с тех пор режиссеру не удалось реализовать ни один из своих замыслов. Последние несколько лет он жил за счет своих друзей и бесконечных обещаний. И бутылок виски.
Юсеф не сказал ему, что Бадр перебрал много кандидатур, прежде чем остановил свой выбор на нем. Их предложение многократно отвергалось. Не потому, что режиссеры считали личность пророка недостаточно интересной темой для фильма. А потому, что они видели: в данный момент эта постановка будет носить не столько философский, сколько пропагандистский характер. Все было ясно. Они боялись евреев; евреи держали этот бизнес железной рукой, и никто не хотел вступать с ними в конфликт.
Взглянув на часы, он встал.
— Простите, но я должен идти. Меня ждут еще несколько неотложных дел.
Винсент посмотрел на него.
— Конечно, я понимаю. Спасибо, что встретились со мной.
— Мне было очень приятно. — Юсеф посмотрел на собеседника сверху вниз. — Яхта будет в заливчике перед отелем. С десяти тридцати у оконечности мола Карлтон будут стоять катера, чтобы доставить вас на борт. Вас ждут в любое время после этого часа.
Подошел официант с чеком. Юсеф подписал его, и Винсент встал. Двое мужчин обменялись рукопожатием, и Юсеф покинул бар, в то время как Винсент заказал еще виски.
Выйдя из отеля, Юсеф обратил внимание, что машины Иорданы уже нет у входа. Было уже несколько минут девятого. Спустившись по ступеням, он повернул к «Мартинесу». Вокруг него уже стояли любопытные. Каждый вечер здесь разыгрывались сумасшедшие сцены, поскольку в течение всех недель фестиваля люди будут рваться поглазеть на знаменитостей и кинозвезд. Не глядя по сторонам, он быстро прошел сквозь толпу. До возвращения на яхту и встречи с Бадром у него оставался еще час.
Холл в «Мартинесе» не был так переполнен, как в «Карлтоне». Юсеф прошел прямо к лифту и поднялся на последний этаж. Из лифта он пошел по коридору к последнему угловому особняку на крыше — пентхаусу. Нажал кнопку звонка. Внутри раздался мягкий звук. Подождав мгновение, он снова нетерпеливо нажал кнопку.
Из-за двери донесся хрипловатый высокий голос:
— Кто там?
— Это я. Открывай.
Раздался звук сбрасываемой цепочки, и дверь открылась. На пороге стоял высокий молодой блондин. Он свирепо смотрел на Юсефа.
— Ты опоздал, — обвиняющим тоном сказал он. — Ты сказал, что будешь еще час назад.
— Я же тебе говорил, что у меня дела, — объяснил Юсеф, проходя мимо него в гостиную. — Ты же знаешь, что я должен зарабатывать себе на жизнь.
— Ты лжешь! — гневно сказал молодой человек, захлопывая двери. — Ты был с Патриком.
— Я объяснил тебе, что Патрик в Париже, — ответил Юсеф. — Мне он здесь не нужен.
— Он здесь, — уныло сказал юноша. — Я видел его. Он был с тем англичанином, у которого сеть магазинов.
Юсеф промолчал, стараясь подавить вспыхнувший гнев. Он дал Патрику четкое указание оставаться в отеле и никуда не выходить до завтрашнего дня.
— Сукин сын, — прошептал он. — Когда я его увижу, то займусь им.
Он подошел к столу, на котором в ведерке со льдом стояла открытая бутылка «Дом Периньон». Наполнив для себя стакан, он повернулся к молодому человеку.
— Не хочешь немного вина, дорогой?
— Нет, — молодой человек был мрачен.
— Брось, Жак, — умиротворяюще сказал Юсеф. — Перестань. Ты же знаешь, как я на тебя рассчитываю.
В первый раз с минуты их встречи Жак взглянул на Юсефа.
— Где я должен с ней встретиться? — спросил он.
— На яхте. Сегодня вечером, — сказал Юсеф. — Я все организовал.
— Я пойду с тобой? — спросил Жак.
Юсеф покачал головой.
— Нет. Ты меня не знаешь. Если она заподозрит, что мы друзья, все пропало. Я устроил так, что ты будешь сопровождать на вечеринку принцессу Мару. Она и представит тебя хозяйке.
— Почему Мару? — запротестовал юноша. — Ты же знаешь, я терпеть ее не могу.
— Потому, что она будет делать то, что я ей скажу, — спокойно объяснил Юсеф. — В ходе вечера она как-нибудь отведет Иордану в сторонку и расскажет ей, как ты великолепен в постели.
Жак посмотрел на него.
— И только поэтому леди влюбится в меня?
— Нет, — ответил Юсеф. — Дальше все зависит от тебя. Но Иордана американка до мозга костей и, конечно, на нее подействует, что столь опытная женщина, как Мара, рекомендует тебя. Кроме того, Иордана сходит с ума по таким игрушкам.
Молодой человек молча подошел к бару и наполнил себе стакан шампанским.
— Надеюсь, что ты прав, — сказал он, отпив глоток. — А что, если там окажется еще кто-то, в ком она будет заинтересована?
