Черный халифат - Ирина Владимировна Дегтярева
– Так точно, – грустно согласился он.
Петру, привыкшему к жаре, пыли, темпераментным арабам, уже поднадоел мороз и заснеженные маленькие провинциальные городки – такие уютные на картинах столичных художников, которые выезжают на пленэр, а затем торгуют ими на Крымском Валу и на Арбате. От картин веет забытой Россией, которую москвичи узнают по этим самым картинам и умиляются, шагая по грязным от реагентов, мощенным плиткой тротуарам, неся провинциальную Россию под мышкой, завернутую в грубую бумагу. Они идут мимо бутиков и иномарок, тащат провинцию в норки своих многоквартирных домов, чтобы там наслаждаться своей маленькой картинной страной.
А перед Горюновым картина вырисовывалась не столь идиллическая. Облезлые старые, еще советские дома и лишь всплески попыток изысканности и комфорта в гостиницах – не всегда удачные. Да если еще учесть, кто окопался в этих домах. Расползлась черная зараза по отдаленным от столицы городкам…
Хотя летом в том же Пыть-Яхе наверняка симпатичнее – зеленый городок с клумбами смотрится куда лучше заснеженного.
Однако квартира, в которую Петр попал в пятиэтажке на Центральной улице в Пыть-Яхе, оказалась на удивление уютной и одомашненной. Впустил его Ризван. На вид ему под тридцать. Небольшая борода, залысины прибавляли Ризвану лет десять. Он выслушал парольную фразу с такой невозмутимостью, словно к нему каждый день приезжали гонцы из Турции.
В просторной гостиной поблескивала полировкой стенка с книгами и посудой. На противоположной стене над диваном висела большая фотография – мужчина на фоне Голубой мечети. Видимо, хозяин квартиры летал в Стамбул поклониться Аллаху в этой огромной мечети. Петру доводилось совершать намаз там, пока он был в Стамбуле. Он заходил в мечеть Султанахмет и перед отъездом в Сирию. Туристов выпроваживали на время молитвы, и на коврах, устилавших пол, молились турки и приезжие мусульмане.
Петр решил про себя, что надо прояснить хозяина квартирки на причастность к бандгруппе.
– А где твой напарник? – Горюнов сел в кресло, поджав разутые ноги – Ризван заставил оставить ботинки за дверью, в холле.
– Он здесь не бывает, – Ризван вдруг заговорил по-арабски. Плоховато, с сильным акцентом, но вполне понятно. – Нам сказали, что приедет человек прямо из Эр-Ракки, из халифата. Это вы и есть? Наши ожидания не обманули?
– Нет. Я совсем недавно оттуда. Одна из последних акций, в которых я участвовал, – разгром монастыря в Маалюле. Слышал небось в новостях?
– Да?! – с восторгом выдохнул Ризван. От его угрюмости не осталось и следа. Он заметил перстень на пальце Петра, подаренный Зарифой, и, казалось, сейчас попросит прикоснуться к Горюнову, как к человеку из легенды. – Вы так хорошо говорите по-арабски. А мне даже попрактиковаться не с кем. Вы русский?
– Во мне много национальностей намешано. И татарская, и русская, и турецкая кровь… – Горюнов прикинул, как сейчас мучительно пытаются понять арабскую речь Лаптев и его коллеги. Они не предусмотрели вероятность того, что Ризван захочет попрактиковаться в арабском. В дальнейшем, когда его задержат, не возникнет сложностей с переводом аудиозаписи и подтверждением намерений Ризвана и иже с ним провести теракт. А вот сейчас у них возникла проблема и, наверное, небольшая паника. Лаптев отвечает за безопасность гостя из Москвы. Что если Ризван в этот момент его связал и допрашивает по-арабски?
– А я бы попрактиковался в русском, – перешел на родной язык Петр. – Разговариваю с акцентом, и это не слишком хорошо. Бороду сбрил, и видно след от нее – незагорелая кожа. Да еще и акцент. Несколько раз в аэропорту останавливали, спрашивали документы. Хорошо, что они сделаны надежными людьми, московская прописка действует на ментов гипнотическим образом. Выдаю себя за геолога. Сходит с рук, хотя пришлось одному на лапу дать. Прицепился – хотел по компьютеру пробить мою личность. Тысяча отбила у него это коварное желание. Ты бы меня ввел в курс дела. Я знаю только в общих чертах о готовящейся акции. Просили приехать, оказать содействие.
– Лучше бы поддержали материально, – проворчал Ризван и с жадностью выхватил кредитную карточку, протянутую Горюновым.
Петр знал, сколько там денег, только со слов Хасана – две тысячи долларов. Но проверять в Центре не решились. При запросе баланса наверняка те, кто положил деньги на карточку, получат сообщение. Не стоило вызывать излишние подозрения у игиловцев.
– Так что об акции? – напомнил о себе Петр. Ризван спрятал кредитку в один из кармашков бумажника. – Как у вас со взрывчаткой?
– У нас уже почти все готово. Мы ждем последних указаний, когда начинать. Нам говорили, что лучше всего в апреле. В первую пятницу раджаба [Раджаб – седьмой священный месяц мусульманского лунного календаря]. Двадцать пятого апреля. До этого будем тише воды, ниже травы.
– В пятницу? Ну да, – Петр переплел пальцы рук и, замерев в благочестивой позе, процитировал Коран по-арабски: – «О вы, которые уверовали! Когда вас зовут на коллективную молитву в пятницу, стремитесь к поминанию Аллаха, к намазу, оставив торговые дела, это лучше для вас, если только вы разумеете». Вы с Абдуллой вдвоем? – продолжил он уже по-русски, ориентируясь на русскоязычных «радиослушателей» из УФСБ: – Не привлекли никого из местных? Я почему спрашиваю. В Стамбуле надо будет решить, кому и сколько платить после акции. Только вам двоим?
– Мы ни с кем тут не откровенничаем, – строго сказал Ризван. – Ведем себя очень осторожно.
– А почему все же в апреле? Разве эту дату вам спустили из Стамбула? Мне не обозначали временные рамки проведения акции. – Он не стал спрашивать, почему в пятницу, ведь пренебрежение к священному дню, к милости Всевышнего, ниспосылающейся в джума [Джума – (от араб. – день собрания) – пятница, как у христиан воскресенье],– большой грех. В этот день многократно увеличивается не только воздаяние за добродеяния, но и наказание за нечестивые поступки. – Для нас джихад – не просто слова, иншалла. И те нечестивцы, что отказываются воевать с нами, заслуживают смерти, – Горюнов имел в виду мусульман, которые живут мирно, не собираются ни с кем воевать, и посещают мечеть по пятницам и праздникам. Хотя, как он догадывался, целью предстоящего теракта является какой-то конкретный человек.
– Нам сказали взорвать в мечете одного человека, его зовут Магомед, он отказался сотрудничать с ИГИЛ, как нам объяснили, он сдал тех людей, кто пытался его вербовать. Сейчас его нет в Пыть-Яхе, но он приедет в конце апреля. После акции мы с Абдуллой уедем, как раз в это время совершается малое паломничество в Мекку. А оттуда уже
