Женщины - Зинаида Гаврилова
Вот и сейчас, когда женщина углубилась в чтение, в квартиру постучали, потом позвонили. Сына дома не было и Анна Павловна сама открыла дверь. Перед ней стоял мужчина лет 35, приятной наружности с умными искрящимися шаловливым огоньком глазами. На немой вопрос женщины представился. Следователь. Анна Павловна испугалась: «Что-то с Сашей!». Она облокотилась об дверь и чуть слышно застонала. Мужчины подхватил её за руки и помог пройти в комнату. Старушка опустилась в кресло. Она тяжело и быстро дышала, а воздуха всё равно не хватало. Наконец произнесла: «Сын?». Следователь удивлённо посмотрел на неё, а затем быстро произнёс: «Нет-нет». И продолжил:
– Анна Павловна? Правильно? Я по поводу Анфисы Андреевны Алёхиной. Вам имя знакомо? – старушка мотнула головой. – Хотел вам задать несколько вопросов.
Как поняла Анна Павловна, что-то случилось с Анфиской. Следователь лишнего не говорил, лишь задавал вопросы:
– У Анфисы Андреевны в ежедневнике на сегодня стояла пометка «забрать заказ у АП». То есть у вас. Правильно я понимаю? – Анна Павловна снова мотнула головой.
Дальше вопросы посыпались очень быстро: «Что за заказ? Приходила ли она? Как она выглядела? Была ли она испугана или подавлена?». И так далее. Женщина отвечала уверенно и бодро. «С Сашей всё нормально. Это главное!», – думала она. Следователь узнал, что хотел. Поблагодарил и ушёл. Анна Павловна осталась снова одна. «Любопытно! Надо у соседей разузнать, что там произошло!», – решила старушка.
Выяснить подробности удалось лишь через неделю – до этого соседи сами задавали друг другу одни и те же вопросы, а ответов ни у кого не было. Но постепенно картина начала проясняться. Появились слухи, что Анфиска покончила с собой. Выпила снотворного, написала записку, что дескать «устала и всё надоело, муж не любит, дети не слушаются», налила себе вина, легла в ванну с горячей водой и уснула. Но как там было на самом деле, никто из соседей точно не знал. Потом стали говорить, что Анфиска ещё себе вены порезала: «Раны такие аккуратные, будто хирург делал!». Так или иначе Анфиски не стало. Детей забрала к себе мать мужа. Анна Павловна видела, как совсем не старая, одетая в дорогую шубу женщина выходила из соседнего дома с детьми Анфиски. Девочка радовалась снегу, подбрасывала вверх пушистую вату, и старалась поймать ртом снежинки. Мальчик же был растерян и подавлен. Незаметно для взрослых он вытирал слёзы маминым шарфом, на котором был вышит причудливый орнамент из повторяющейся цифры девять или шесть, если перевернуть другой стороной.
Анна Павловна долго смотрела в окно. К вечеру погода совсем испортилась, началась метель, да такая, что не стало видно и дома напротив. Когда она хоронила Алексея, была такая же погода, вспомнилось старушке. Аня сначала не хотела идти на похороны мужа. Но потом, приняв доводы мамы о том, что люди судачить будут, возникнут ненужные слухи, Аня согласилась. Мама пошла с ней.
Как только гроб опустили в яму, Аня с мамой решили уйти. Не стали они ни землю в могилу бросать, ни цветами новый холмик прикрывать. Могильщики потом сами воткнут небольшую палочку с дощечкой, на которой неровным почерком выведут имя умершего, дату рождения и смерти. Пройдёт время, и сорная трава покроет могилу, дощечка потрескается, ветер, дождь и солнце сотрут буквы и цифры. И ещё быстрее изгладится из памяти людской имя Алексея, его дела и жизнь. Посетитель кладбища случайно наткнётся на безымянную могилу, без интереса посмотрит на выцветшую табличку и ничего не сможет на ней разобрать, кроме цифры один, которая словно не подвластна ни погоде, ни времени. Нестирающимся клеймом будет гореть она на безымянной могиле.
Анна Павловна тяжело вздохнула. Длинную жизнь она живёт. Всех родных и близких, кроме сына, похоронила. Образ отца постепенно стёрся из памяти. Остались лишь детские воспоминания, в которых папа всплывал молодым и красивым, но неизменно строгим, даже суровым. Образ матери запечатлелся в сердце навсегда. Аня была рядом до последних дней. Мама умерла ночью так тихо и незаметно, как и жила. Аня и Саша лишь к обеду спохватились – что-то бабушка из комнаты сегодня не выходит…
Даже Ленки уже давно как нет. Умерла она рано. Не успела ни замуж выйти, ни детей родить, зато как метеор пронеслась по жизни, оставив яркие воспоминания о весёлой беззаботной молодости и мимолётном счастье.
И вот осталась Анька с сыном вдвоём. На целом свете не было другого родного и близкого человека. «Какое-то вселенское одиночество. Крупинка я. Верчусь почти 80 лет в жизненном потоке и никак покоя не могу найти, – думала Анна Павловна. – Но надо держаться. Надо пожить. Без меня Сашка пропадёт, сгинет безвестно, исчезнет в пустоте. И могилы своей не обретёт».
Анна Павловна закрыла глаза. Лучше поспать. Веки закрывались, голова болела. Что-то звенело и гудело в районе висков. Женщина вздохнула и провалилась в сон.
* * *
Анна Павловна потёрла глаза. Что за странный сон! Да ещё такой долгий. Сколько она спала? Такое ощущение, что всю жизнь. Старушка еле-еле подняла голову. Грязные седые волосы падали на лицо. Взгляд упёрся в заляпанное окно, наполовину заклеенное газетой – добрый жест со стороны сына – так она хоть не горит под прямыми лучами полуденного солнца. Анна Павловна огляделась – на полу крошки и мусор, рваная салфетка – и нет, конечно – он не вынос ведро. От этого в комнате стоял тяжёлый запах человеческих отходов. По стене деловито полз таракан. Тёмно-коричневый, почти чёрный, размером, наверное, с маленькую черепашку. Ему и дела не было до Анны Павловны. Чувствовал себя хорошо, хозяином комнаты. Из кухни доносились пьяные голоса – мужские и женские – звон посуды, ругань и крики. Анна Павловна опустила голову. Захотелось снова уснуть. Почему он её тогда не убил, а лишь переломал всё тело? Лежала бы она сейчас рядом с мамой и папой на заснеженном белом-белом кладбище. И было бы так тихо и хорошо.
В коридоре послышались шаги. Вошёл Саша. Лохматый и небритый. Рубашка застёгнута криво, кое-где не хватало пуговиц, и из-за этого был виден белый волосатый живот. Комната сразу наполнилась запахом водки и пота.
– Ну что, мать? Проснулась? – деловито пробасил сын. – Вставать будешь? Помочиться хочешь?
– Ты не вынес ведро! – заметила Анна Павловна.
– Ээээ! Да, забыл. Гости пришли. – сильный грохот на кухне прервал разговор. – Отец веселится! – засмеялся Саша.
Грохот продолжился. Потом послышались испуганные крики.
– За нож схватился! – также деловито произнёс сын.
Неожиданно всё
