Михаил Март - В омут с головой

Катя встревожилась:

— Ну хватит, Антон! Возьми себя в руки. Нам предстоит совершить хороший рывок, рай или ад, я еще не знаю, куда судьба выведет. Но сидеть и ждать своего конца — глупо.

— О чем ты?

— Я пойду вместе с тобой через тайгу. Если нам суждено погибнуть, значит, так и случится, а если выберемся живыми, то начнем все сначала. Я обналичила свой капитал. Денег хватит на десяток жизней. Я сумела их вывезти и вложить в надежное дело. Остается лишь добраться до столицы, и все проблемы останутся позади.

— Ты обналичила деньги и отвезла их в Москву?

В глазах Бартеньева мелькнул огонек. Он оживился.

— Да. Я сумела это сделать. Повторила аферу покойного муженька, чтоб он в гробу перевернулся! Но у меня все получилось гладко.

— Если это не бред, то зачем же ты вернулась?

— За тобой.

— Дура! Мы никогда из этого болота не выберемся. Это невозможно.

— Я так не считаю. Мы люди сильные. Ну а потом, что тебя смущает? Ты же собрался помирать? Одному скучно в гроб ложиться, вместе веселей. Помирать, так с музыкой. Кровь застоялась в жилах.

— Что ты предлагаешь?

— Поехать ко мне на дачу и дождаться ночи. А потом выйти на тропу.

— Навстречу охотникам?

— Я сама родилась в их племени, если помнишь. Они меня многому научили. Тайга мне дом родной. Не думай об этом. Самое важное -верить в себя. Три человека — уже сила.

Антон нахмурился.

— Кто третий?

— Кирилл Зимин.

— С ним я никуда не пойду.

— Я так и думала, потому и вернулась. Поняла, что без меня у вас ничего не получится. Он приехал сюда, чтобы освободить тебя и увезти. Он сильный человек и честный. Можешь мне верить.

— Этот тип из тех, кто стреляет в спину.

— Он пойдет впереди, а я за тобой. Очень скоро ты поймешь, что ошибался в нем.

— Черт с ним. Мне все равно, от чьей руки подыхать. Я знаю тебя. Если в твою башку засела заноза, то спорить бесполезно. Придется идти. Мне не хочется, чтобы пропала ты и твои деньги. У тебя и впрямь может сложиться жизнь.

— У нас.

— И ты в это веришь?

— Не сомневаюсь. Я знаю, что ты меня не любишь, но я уверена в том, что нужна тебе. Остальное придет со временем. Ты же как-то проговорился, что лучшей женщины, чем я, у тебя в постели не было. Слова, не похожие на жалость. Ты не врал. А это уже немало, если учесть, что услышать от тебя комплимент довольно трудно.

На щеках Бартеньева появился лихорадочный румянец. Он решил сменить тему.

— Люди Прошкина наблюдают за домом.

— Конечно, — согласилась Катя. — Я это заметила. Они знают, что я к тебе пришла, моя машина стоит у ворот. Нам надо пройти через сад, перелезть через забор и выйти на другую улицу. Пусть они думают, что я ночую у тебя. До дачи и пешком дойти можно. Сейчас улицы полны народу, нас никто не заметит в толпе.

— Начало мне нравится. Интересно, сколько времени нам отвела судьба до конечной остановки.

Катя уже была счастлива. Он согласился!

ГЛАВА III

Можно ли напугать человека тюрьмой, если он прошел испытание в зоне строго режима и прожил несколько лет в зоне свободного режима, какой многие считали Тихие Омуты. Для таких людей тюремное заключение — не самое страшное из того, что им пришлось повидать в жизни. С учетом знания психологии зэков со стажем и строилась местная тюрьма. Надо было создать в ней такие условия, чтобы, попадая туда, даже закоренелый преступник, прошедший все тяготы заключения, понял, что значит настоящий ад. При строительстве тюрьмы мэр доверил проект самым кровожадным специалистам в этой области. Те постарались на славу, как истинные живодеры. На них мэр и опробовал созданное ими детище, так как придерживался одного неизменного правила: нет свидетелей, нет и деяний. Нагорный хорошо знал историю Российского государства и особенно восторгался временами Ивана Грозного. Он помнил, как царь поступил с создателями храма Василия Блаженного. Им выкололи глаза, чтобы ваятели не смогли повторить свой шедевр где-нибудь на чужбине.

Меняются времена, люди, но методы остаются прежними. Они лишь модернизируются в соответствии с фантазией власть предержащих. Первые узники прожили недолго. Через полгода половина из них умерла, а вторая половина сошла с ума. Нагорный остался доволен результатом.

Можно себе представить, как себя почувствует в этих застенках человек свободный, привыкший жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывающий. Речь идет о личном секретаре мэра Владиславе Рублеве, который попал в застенки совершенно случайно. Так он думал, оказавшись за решеткой. Он понятия не имел, в чем его можно обвинить. В течение десяти лет Рублев служил верой и правдой своему хозяину, понимал его с полуслова. Мэр лишь делал намек, а секретарь домысливал остальное и воплощал мысли шефа в жизнь — готовил указы, приказы, планы, проекты, составлял речи. Рублев был незаменим, став не только правой рукой хозяина, но и его головой. И вот он за решеткой.

Как и каждый человек, секретарь имел свои слабости. Он любил женщин. Частенько выезжал в крупные города, вербовал или соблазнял одиноких красоток и даже актрис с именем, привозил их в Омуты и помещал в своем особняке-крепости. После того как они ему надоедали, Рублев сдавал их в один из трех публичных домов, которые он курировал и с которых получал прибыль. С его умом и опытом он был одним из немногих, кто имел возможность вывозить деньги на «континент» и вкладывать их в крупные проекты с большим будущим.

Тут надо заметить, что Рублев не отличался от большинства горожан и, как многие, собирался сорваться с крючка — в один прекрасный момент исчезнуть навсегда, не вернувшись из командировки. Он мог бы сделать это давно, денег хватало, но жадность держала его на цепи. Слишком большие доходы он получал в Омутах в виде взяток, подношений, с помощью откровенного вымогательства, а также со своих частных предприятий, руководимых подставными лицами. В наше время таким людям дали модное определение «серый кардинал».

Этого человека не назовешь колоссом на глиняных ногах, он твердо стоял на земле, занимая одну из самых высоких ступеней на иерархической лестнице местных правителей. Может ли какой-то мент позволить себе вопиющее самоуправство и арестовать такого человека по собственной инициативе? Нет, конечно. Нонсенс. Парадокс. Он выполнял поручения мэра! Вывод один: Нагорный решил обрубить концы и уйти за кордон, предварительно уничтожив всех свидетелей своей кровавой грабительской деятельности. Рублев стал первым, так как больше всех знал. Оставалось только грызть себе локти. Недаром говорят: «Жадность фраера сгубила».

Страх разрывал душу, Рублева било как в лихорадке. Когда в черном каменном мешке камеры вспыхнул свет, он вскрикнул, словно увидел топор, занесенный палачом над его головой. Глаза долго не могли привыкнуть к яркому свету, он метался из угла в угол, стукаясь головой о кирпичные стены, пока не упал на залитый водой цементный пол. Несколько минут он пролежал в бессознательном состоянии, а когда пришел в себя, еще больше испугался, — он уже выбился из сил и не мог подняться.

Камера размером метр на два с прокопченными кирпичными стенами напоминала колодец. Высота потолка не менее четырех метров и где-то на самом верху крошечное окошко, сквозь которое проникал свет в дневные часы. Здесь не было ни нар, ни койки, отсутствовал и клозет.

На высоте трех метров и у самого пола находились какие-то отверстия с кулак величиной, прикрытые мелкой стальной сеткой. В верхнем углу, прикрепленная кронштейном к стене, висела видеокамера. Но самым удивительным мог показаться сейф в стене с десятизначным кодовым замком. Совсем крошечный. Непонятно, зачем он здесь нужен.

У Рублева перед глазами плавали красные круги, он плохо соображал и ничего не чувствовал. Даже к запаху гнили и плесени успел привыкнуть и не реагировал на зловоние. Когда лязгнул засов массивной железной двери, серый кардинал вздрогнул. Тяжеленная створка отворилась, и на пороге появился черный силуэт. Подумал, смерть за ним пришла. Рублев откатился в угол, съежился в комок и моргал, хлопая рыжими ресницами, пытаясь разглядеть стоящего на пороге.

— Готов, — коротко сказал главный надзиратель и уступил дорогу майору Прошкину.

— Принеси мне табурет.

Главный сыскарь переступил через высокий каменный порожек и очутился в камере.

Надзиратель внес табурет и вышел в коридор. Дверь осталась открытой.

— Рано еще разыгрывать сумасшествие, Рублев. Ты мне нужен здравомыслящим. Иначе тебя пустят в расход.

Секретарь встал на колени и заплакал.

— Отпусти меня, отпусти! Я тебе все деньги отдам. Не слушай Нагорного, он все врет. Я не виноват. Это он, а я его слуга. За что меня-то? Отпусти, Захар. Ты же можешь, я знаю. Иван тебе верит и в дела твои не лезет. Скажи ему, что я сдох, и отпусти. Сто тысяч, нет, миллион долларов, Захар! А?