Роберт Финн - Адепт
В подвале было тихо и безлюдно. На потолке ярко горели лампы, но все комнаты в коридоре были заперты. Сьюзен открыла Александрийский зал и включила верхний свет.
Устроившись на обычном месте, она достала из сумки ноутбук, подключила шнур питания и сетевой кабель и запустила процесс загрузки. Потом подошла к своему шкафчику. Хотя в комнате никого не было, она оглянулась через плечо, прежде чем вставить ключ в замочную скважину.
Открыв металлическую дверцу, Сьюзен достала большой полиэтиленовый пакет, плотно обернутый вокруг предмета, похожего на стопку виниловых пластинок.
Она вернулась на свое место и раскрыла сверток, в котором обнаружился еще один пакет, а в нем — толстая пузырчатая упаковка. Отложив ее в сторону, американка встала из-за стола, подошла к двери, выглянула в коридор. Тишина.
Судя по табло над лифтом, кабинка по-прежнему стояла на первом этаже. В подвале не было ни души.
Сьюзен закрыла дверь, заперла ее на замок изнутри и, вернувшись к столу, развернула последний сверток.
Внутри лежал золотой обруч. В том месте, где она стукнула по нему шестом с железным наконечником, осталась глубокая борозда. Сьюзен бережно положила предмет на стол.
Потом она вытащила из своей сумки небольшой футляр и поместила рядом с золотым кругом. Это была коробочка для драгоценностей, сделанная из черного бархатистого материала, который любят все ювелиры мира. Сьюзен щелкнула замком с тугой пружиной, и в углублении шкатулки блеснула пара золотых браслетов.
Американка вынула их из шелковистого гнезда и присоединила к остальным вещам. По внутренней стороне одного из браслетов тянулась надпись: «Сьюзен от любящих родителей. Мы тобой гордимся». На втором было выгравировано: «Дороти от папы и мамы. С любовью и восхищением»
Сьюзен несколько секунд сидела неподвижно, глядя на разложенные перед ней изделия. На ее лице застыло какое-то странное выражение. Она словно боролась с обуревавшими ее чувствами. Сьюзен облизала сухие губы и принялась машинально их покусывать, не сводя глаз со сверкающих предметов. Наконец она достала из сумки стопку бумаг и разложила их на столе. Она пододвинула к себе ноутбук и запустила «Акробат». Через секунду на экране появилось изображение рукописи с латинским текстом.
Американка вырвала из блокнота листок и стала делать записи.
Минут через десять она вытащила из шкафчика толстый латинский словарь.
Около часа Сьюзен листала и просматривала документы, периодически что-то быстро записывая в блокнот. Скоро золотые вещицы на столе скрылись под кипами бумаг. К одной из страниц она возвращалась особенно часто.
В течение следующего часа Сьюзен сочинила новый документ и набрала его на компьютере. У нее получилось следующее:
Подними голову от воды и впервые по-настояшему взгляни на землю. Осязание — первое из чувств, которое ты должен пробудить. Касаться, чувствовать, видеть и слышать, ощущать тепло воздуха, движение ветра и яростный дух вещей, обступающих тебя со всех сторон. Исцеление приходит к нам как чувство, но изначально оно присутствует повсюду как наш незримый спутник/друг.
Есть большее знание, но оно [скрыто?]. Меньшее знание в том, чтобы стоять двумя ногами в разных странах/землях. Большее — в том, чтобы сделать шаг и стать беглецом/изгнанником в своей стране. Большее знание не имеет практической силы, поскольку [уже] не хочет ее использовать. Оно уходит внутрь, но это уже другая сила.
Начни с этой [песни?] и внимательно изучи рисунок, а потом задумайся о том, что ты хочешь взять в свою незримую длань. Многие думают, что [столовый?] нож — лучший объект для первоначальной цели, хотя, возможно, сначала приходит на ум то, что первым попадает в руку [правильная идиома?].
Сьюзен сохранила файл и отодвинула ноутбук в сторону. Она собрала документы в стопку и переложила их на соседний стол. Перед ней осталось только два распечатанных на принтере листка с факсимильным воспроизведением манускриптов. На одном был изображен сложный закрученный рисунок, напоминающий круг. Часть его походила на фрагменты арабесок, в другой половине проступало что-то вроде рун. Наверху мелким шрифтом было напечатано: «Рис. 3 Тер-119G».
Второй листок был озаглавлен: «Бессмысленные стихи? Tep-016L». Ниже строчка за строчкой шли написанные от руки буквы и слоги, повторявшиеся в различных сочетаниях.
Сьюзен надела на каждую руку по браслету и нацепила на голову венец. Он пришелся почти впору. Американка вытащила из сумки нож для разрезания бумаг. Это был плоский серебряный стилет, не имевший чехла и рукоятки, — простая полоса металла с лезвием на одном конце. Сьюзен положила его в середину рисунка и сделала несколько глубоких вдохов. Она начала вслух читать стихи. Дойдя до последней строчки, Сьюзен снова вернулась к первой.
Чтение продолжалось без пауз минут двадцать. Голос слегка охрип, но она не останавливалась.
После тридцать пятого раза Сьюзен уже не смотрела на листок, се внимание сосредоточилось только на ноже и расположенном под ним рисунке.
Прошло около двух часов непрерывного чтения, когда нож на бумаге внезапно шевельнулся. Его кончик покачнулся и стукнул по бумаге. Американка замерла. «Черт!» — вырвалось у нее.
С минуту девушка молчала. Когда нож сдвинулся с места, она произносила слово «перволо». Сьюзен наклонилась вперед и повторила с ударением: «Перволо, перволо».
Она опустила голову и несколько раз громко сказала: «Пер», — приблизив губы почти к самому ножу, так что его поверхность запотела от ее дыхания. Нож не шевелился. Сьюзен подула на него, забыв про все слоги и слова. Металлический предмет прирос к столу. Она дунула еще сильнее, и нож слегка качнулся, точно так же, как в первый раз. Лежащие рядом бумаги рассыпались по полу. Сьюзен подобрала их.
— Проклятие, — прошептала она, нахмурив брови.
Американка встала, уперев руки в бока. Она снова взглянула на нож и пробормотала: «Какого дьявола?» Потом сняла с себя золотые вещи и положила на стол, прикрыв сверху листочками бумаги.
Сьюзен подошла к двери, отперла замок и осторожно выглянула наружу. В коридоре никого не было.
Она быстро направилась к автомату с напитками и нажала кнопку. Матово-белый пластмассовый стаканчик наполнился ледяной жидкостью; Сьюзен выпила две порции и только после этого налила себе черный кофе. Она унесла его в Александрийский зал и заперла за собой дверь.
Сьюзен села за стол, прихлебывая горячий напиток. Отставив стакан, она поморщилась и потерла рукой затылок, словно у нее болела голова. «О Боже», — вздохнула американка. Она поводила сначала одним плечом, потом другим и стала разминать ладонью мышцы шеи.
Следующие пять минут Сьюзен сидела, закинув ногу в красной туфельке на край стола и задумчиво глотая кофе. Когда стаканчик опустел, она выбросила его в корзину. Потом осторожно убрала браслеты в черную коробочку. Золотой обруч Сьюзен, как и прежде, завернула в два пакета и спрятала в шкафчик.
Американка подвинула к себе бумаги и опять принялась за работу.
Через час она сделала новый перерыв, на этот раз выбралась наверх и прогулялась по улице. Вдыхая бодрящую прохладу, она купила сандвичей, кофе-латте из «Старбакса» и морковный кекс.
После этого Сьюзен вернулась в институт и продолжила изучение документов.
На стене за ее спиной висели кварцевые часы. Когда стрелки на циферблате показали шесть, она напечатала новый текст:
Сначала надо укротить, вьючное животное. На его поводьях уже немало рук. Они не могут ослушаться твоих приказов, смысл твоих слов им также непонятен, но если их уши открыты, они могут слышать твой голос. Когда вы оба идете облаченные/увенчанные одеждой/покровами власти, это все равно что проходить совсем рядом со своими врагами, в трети от трети от трети парасанга [5,6 км/27 = 200 м], в безветренный и тихий день.
Сьюзен на минуту остановилась и провела рукой по волосам. На ее лице появилось озабоченное выражение. Она продолжала внимательно изучать документ, периодически допечатывая одну-две фразы на компьютере. В конце концов у нее получилось:
Так бывает со всем, что совершается людьми. Сокровищ, богатств немного, и они ревниво охраняются. Между Пробужденными не может быть любви, поскольку мир слишком мал для них. Поистине обрести соседа — значит найти смертельного врага. Приблизиться к незнакомцу — то же самое что бросить вызов. Услышать другого — все равно что услышать своего соперника. Но, будучи мудрым, ты можешь превратить его в жертву. Борьба без правил — вот истинная суть вещей. Поэтому забудь о мирном сне. Держись начеку и будь готов вступить в схватку, даже если тебя окружают покой и тишина.
Американка нахмурилась, встала и подошла к шкафчику. Вытащив из него второй словарь, поменьше размером, в потертом кожаном переплете, она вернулась с ним за стол. Сьюзен потратила еще час, чтобы отшлифовать перевод. Изменений было немного, зато внизу появились новые строчки:
