Джон Гришем - The Chamber. Камера
– Не верится.
– А ты спроси у него. Посмотрим, наберется ли Сэм духу, чтобы рассказать внуку о своих славных деяниях. – Леттнер отхлебнул из бокала. – Убивать он умел, сынок, как умел и взрывать бомбы. Ты слишком наивен.
– При чем здесь наивность? Я всего лишь пытаюсь спасти его жизнь.
– Почему? От его руки погибли дети, двое невинных ребятишек. Это ты понимаешь?
– Сэма обвинили в их смерти. Но если убийство – зло, то тогда и штат не должен его убивать.
– Чушь! Прекраснодушный лепет! Таким одной смертной казни мало, уж чересчур это гуманно. Эти негодяи знают свою участь, у них есть время вознести молитву и сказать последнее “прощай”. А жертвы? К чему успели подготовиться жертвы?
– Значит, вы за то, чтобы Сэма казнили?
– Да. Я за то, чтобы всех их казнили.
– Но вы же говорили, что подонком Сэма не назовешь.
– Я соврал. Сэм Кэйхолл – хладнокровный убийца. Он виновен, тысячу раз виновен. Почему после его ареста взрывы прекратились?
– Может, сообщники?
– О ком ты?
– О Сэме и его напарнике. И о Догане тоже.
– Хорошо. Допустим, у Сэма был напарник.
– Нет. Допустим, Сэм и был напарником. Допустим, взрыв готовил другой, настоящий специалист.
– Специалист? Да взрывались-то примитивные самоделки! Первые пять штук представляли собой трубки динамита, обмотанные бикфордовым шнуром. Зажигаешь спичку, подносишь – и ноги в руки, бегом. Проходит пятнадцать минут – бум! В конторе Крамера рванул заряд чуть помощнее, с дешевым будильником. Сэму повезло, что он сам остался цел.
– Вы считаете, время взрыва было выбрано специально?
– Так считает жюри. По словам Догана, они намеревались убить Крамера.
– Тогда зачем Сэму было крутиться рядом? Как он очутился поблизости?
– Спроси его самого. Впрочем, думаю, ты уже сделал это. Он что, говорил тебе о напарнике?
– Нет.
– Чего же ты хочешь? Если клиент утверждает, что действовал один?..
– Подозреваю, мой клиент лжет.
– Тем хуже для него. Пусть выгораживает своего сообщника. Зачем совать свой нос?
– Почему он лжет?
Леттнер покачал головой, сделал глоток виски.
– Я не провидец. Я и знать-то этого не желаю, понял? Мне плевать, врет Сэм или говорит правду. Но если он не доверяет тебе, своему адвокату и внуку, то пусть отправляется в газовую камеру.
Адам поднес к губам бокал с виски, задумался. Временами он и в самом деле чувствовал себя глупо: доказывать, что тебе лжет твой собственный клиент! Сделав осторожный глоток, он решил сменить тему:
– Свидетелям, которые утверждали, будто видели Сэма в компании мужчины, вы не верите, так?
– Не верю. Их показания были довольно шаткими. Первый, водитель трейлера, слишком долго молчал, второй провел всю ночь в баре. Нет, не верю.
– А Догану?
– Присяжных он убедил.
– Я не спрашивал про присяжных.
Дыхание Леттнера участилось, речь стала тягучей:
– Доган – сумасшедший и гений одновременно. На суде он показал, что Крамера предполагалось убить, и тут я ему верю. Не забывай, Адам, в Виксбурге они чуть не уничтожили целую семью, как его?..
– Пиндера. Но вы сами говорите: они, они…
– Пытаюсь принять твою точку зрения. Мы же согласились, что у Сэма имелся напарник. Вдвоем они установили ночью бомбу в доме Пиндера. Люди не пострадали лишь чудом.
– По словам Сэма, бомбу он подложил в гараж как раз Для того, чтобы избежать жертв.
– По словам Сэма? Он признал это? Так какого черта тебе не дает покоя напарник? Слушай клиента! Сукин сын виновен. Слушай его, сынок!
Пригубив виски, Адам почувствовал, как отяжелели веки, скользнул взглядом по циферблату часов, но ничего не разобрал.
– Расскажите мне о пленках. – Он зевнул.
– Что за пленки?
– Те самые, которые заслушивал суд, где Доган говорит с Уэйном Грэйвсом о готовящемся взрыве конторы Крамера.
– Записей в нашем распоряжении было великое множество, не меньше, чем у них – потенциальных объектов. Крамер лишь один из целого ряда. Есть кассета с разговором двух расистов, речь идет о взрыве в синагоге, во время обряда бракосочетания. Они планировали запереть двери и пустить в систему вентиляции газ. Умалишенные, не иначе. Но Доган в разговоре не упоминался, поэтому кассету отправили в архив. Уэйн Грэйвс был у нас на содержании, с его помощью мы устанавливали микрофоны. Как-то ночью он позвонил Догану, сказал, что стоит в будке телефона-автомата и хочет обсудить вопрос с Крамером. Эта запись сыграла свою роль на суде. Но пленки не помогли нам предотвратить ни один взрыв. Идентифицировать Кэйхолла тоже не удалось.
– О его участии вы ничего не знали?
– Нет. Если бы он покинул Гринвилл вовремя, то и сейчас бы расхаживал на свободе.
– Крамеру было известно о готовившемся покушении?
– Мы его предупредили. Но парень привык к угрозам. Возле дома постоянно дежурил охранник. – Голос Уина звучал все глуше.
Неловко попросив извинения, Адам вышел в туалет. Когда он вернулся на террасу, Леттнер уже громко храпел. Рука его все еще сжимала пустой бокал. Стараясь не потревожить спящего, Адам осторожно взял бокал, поставил на стол и отправился искать местечко для сна.
ГЛАВА 20
Утро выдалось необычно теплым, но Адама, скрючившегося на переднем сиденье армейского джипа, бил озноб. Его мокрые от пота пальцы судорожно стискивали ручку дверцы – на тот случай, если поданный Ирен завтрак внезапно вырвется наружу.
Проснулся он на полу возле узкого диванчика в комнате, которую принял за кладовку и которая оказалась ванной. Диванчик представлял собой обыкновенную скамью, Леттнер со смехом объяснил, что садится на нее, снимая домашние тапочки. После долгих поисков обнаружила спящего Адама Ирен, заставив его рассыпаться в пространных извинениях. Она же настояла на плотном завтраке – это был единственный день в неделю, когда супруги ели свинину. Пока на сковороде поджаривался бекон, Уин листал газету, а Адам стакан за стаканом поглощал ледяную воду. На тарелки с беконом Ирен добавила по куску яичницы, споро приготовила целый кувшин “Кровавой Мэри”.
Водка несколько ослабила головную боль, однако ничуть не усмирила бурю в желудке. Подпрыгивая на ухабах тряской дороги в Кэлико-Рок, Адам бледнел от мысли, что с беконом придется расстаться.
Хотя Леттнер накануне вечером угас первым, чувствовал он себя с утра великолепно. Состояние похмелья было хозяину дома, по-видимому, незнакомо. Уин с удовлетворением проглотил яичницу, затем жирное пирожное и ограничился лишь половиной бокала “Кровавой Мэри”. Он прилежно прочитал газету, не забыв при этом выдать все полагающиеся комментарии, и Адам пришел к выводу, что имеет дело с хроническим алкоголиком, который отличается от своих собратьев только завидным умением сохранять над собой полный контроль.
На горизонте показались крыши домов. Дорога стала ровнее, буря в желудке Адама стихла.
– Прости за вчерашнее, – сказал Леттнер.
– Не понял.
– Разговор о Сэме. Я позволил себе лишнее. Знал, что ты принимаешь его дело близко к сердцу, и все-таки сорвался. Кое в чем я соврал. Я вовсе не хочу его смерти. Кэйхолл не подонок.
– Обязательно передам.
– Будь добр. Он подпрыгнет от умиления. В центре городка джип свернул к мосту.
– И еще, – добавил Уин, – мы всегда подозревали, что у Сэма был напарник.
Улыбнувшись, Адам посмотрел в окно: у дверей церкви стояла группа празднично одетых пожилых людей.
– Почему? – спросил он.
– По ряду причин. У нас не было никаких свидетельств, что Сэм принимал участие в предыдущих взрывах. По-моему, он вообще старался избегать насилия. Те двое, о которых ты упоминал, заставили нас сомневаться. Водитель трейлера вряд ли лгал, зачем ему? Да и показания его звучали очень убедительно. Сэм просто не подходит на роль человека, решившего объявить евреям свою собственную маленькую войну.
– Тогда кто же?
– Честное слово, не знаю.
На берегу реки машина остановилась, и Адам из предосторожности открыл дверцу. Леттнер лег грудью на баранку, повернул голову к собеседнику:
– После четвертого взрыва, прозвучавшего, если не ошибаюсь, в синагоге, несколько представителей еврейских деловых кругов из Нью-Йорка и Вашингтона встретились с Линдоном Джонсоном, президент позвонил Гуверу, а тот вызвал меня. В Вашингтоне я удостоился беседы с обоими. Выражений они не выбирали. Вернувшись в Миссисипи, я твердо знал, что делать. Наши люди нажали на информаторов, кое-кого опять пришлось запугать. Мы перепробовали все, но результат был равен нулю. Источники действительно не знали, кто несет ответственность за взрывы. Известно это было лишь Догану. Мы понимали: всей правды он не раскроет никогда. После взрыва в типографии Клан, похоже, решил передохнуть.
Уин выбрался из джипа, подошел к переднему бамперу. Адам последовал за ним. Оба долго смотрели на реку.
