Джозеф Файндер - Директор
Ник покачал головой.
– Ты со мной не согласен?
– Согласен, – медленно проговорил Ник, – только это раньше не приходило мне в голову. Твои слова заставляют меня задуматься, и я вынужден с ними согласиться. Дороти, конечно, рассчитывала, что все будет по-другому. Да я и сам не знал, как все обернется. Получив должность директора, я в первую очередь нашел себе несколько способных помощников и предоставил им свободу действий. Может, я сам и не семи пядей во лбу, но, по-моему, у меня хорошо получается разыскивать умных людей.
– Пока твои помощники тебе верны, у тебя все будет в порядке. Но стоит им изменить семье, как у тебя возникнут серьезные проблемы.
– Семье?
– «Стрэттону». Вашей большой семье.
– У тебя не глаза, а рентген, – сказал Ник. – Ты видишь людей насквозь.
Внезапно у Ника похолодело внутри. А что если она все понимает? А вдруг она видит кровь у него на руках?
– Об этом писали.
– Кто?
– Точно не помню. Может быть, Анаис Нин…[45]«Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, какими можем их видеть».
– Я не совсем понял…
– Сложней всего иногда бывает понять людей, которых мы любим. Например, тебе трудно понять сына.
– Теперь он для меня полная загадка.
– Когда твои дети вернутся домой?
– Меньше чем через час.
– Я бы хотела на них посмотреть, – сказала Кэсси.
– Я думаю, не стоит…
Кэсси вскочила на ноги и судорожно попыталась пригладить свои торчащие во все стороны волосы.
– Извини! Я сама не понимаю, как это могло прийти мне в голову! – сказала она, изменившись до неузнаваемости. – Конечно, не стоит! Кто я такая? Я тут вообще ни при чем. Да мне бы и самой стало за себя стыдно! – с этими словами Кэсси подтянула заляпанные краской джинсы. – Не будем больше об этом. Ты всегда сможешь приезжать ко мне… Когда захочешь. До свидания, Ник. Возвращайся к своей семье.
– Ты неправильно меня поняла, Кэсси, – пробормотал Ник.
Кэсси замолчала. Ник взглянул в ее глаза и увидел в них бездну печали. Он почувствовал прилив нежности, и ему стало стыдно.
– Поехали к нам ужинать, – предложил он.
16
Ник ждал в очереди перед воротами своего коттеджного поселка. Кэсси грустно молчала. Ник волновался, но он взял себя в руки и не барабанил по рулевому колесу.
– Добрый вечер, Хорхе, – сказал Ник, медленно проезжая мимо охранника.
Кэсси наклонилась и выглянула из окошка.
– Добрый вечер. Меня зовут Кэсси.
– Добрый вечер! – ответил Хорхе и улыбнулся шире, чем обычно.
Ник отметил про себя вежливое поведение Кэсси, не забывшей поздороваться даже с такой пешкой, как охранник у ворот. Если только она не хотела продемонстрировать этим солидарность трудящихся перед лицом эксплуататоров-капиталистов, такое поведение можно было считать лишь признаком очень хорошего воспитания.
Ник не знал, как отреагируют его дети на появление в их доме новой женщины. На самом деле он очень нервничал. Кэсси была первой женщиной, с которой он вступил в неофициальные отношения после смерти Лауры, и он с трудом представлял себе, как к этому отнесутся его дети. С большой степенью уверенности можно было предположить, что Лукас будет держать себя враждебно, – такое защитное поведение он в последнее время обнаруживал ко всем окружающим. А Джулия? Ник терялся в догадках. Он вспоминал о том, что, по теории Фрейда, дочка может не захотеть ни с кем делиться любимым отцом. Кроме того, Джулия слепо любила покойную мать и могла возмутиться тем, что ее отец обратил внимание на другую женщину.
Можно было ожидать любых, самых неприятных сцен. При этом хуже всего должно было прийтись Кэсси. Ник очень за нее переживал и уже раскаивался в том, что втянул ее в эту историю. Наверняка лучше было найти какой-то более деликатный способ познакомить Кэсси с детьми.
Наконец они подъехали по дорожке к дому. Кэсси присвистнула.
– Шикарный дом, – сказала она. – Не ожидала. Как-то не в твоем стиле.
– Может, и не в моем, – признался Ник и ему стало немножко стыдно, словно он в чем-то упрекнул Лауру.
Кэсси покосилась на большой желтый мусорный бак в углу баскетбольной площадки.
– Ремонт?
– Легче начать, чем закончить.
– Portoncini dei morti, – произнесла Кэсси.
– Ты в Америке, – усмехнулся Ник. – Попробуй выучить английский.
– Ты наверняка не бывал в Губбио.
– Если там не производят мебель, не бывал.
– Это городок в Италии. Недалеко от Перуджи. Потрясающее место. Я там целый год занималась живописью. А точнее, валяла дурака. Место замечательное, но страшноватое. Постепенно начинаешь замечать, что в старой части города у домов заложены кирпичами дверные проемы. Оказывается, у них был древний обычай – закладывать кирпичами дверь, когда из нее выносили покойника. Такие двери и называли portoncini dei morti – «двери мертвецов». Призрачные двери.
– Каменщики у них не сидели без дела, – сказал Ник и вспомнил слова Лауры: «Это же первое, что люди видят у нас дома! На входной двери нельзя экономить!» Вот тебе и «дверь мертвецов»!
– Это был дом Лауры, да? – спросила Кэсси.
– В известном смысле.
Дверь им открыла Марта.
– Я вас предупреждал, что к ужину у нас гости, – напомнил ей Ник.
Марта не протянула Кэсси руку, а только пробормотала «Очень приятно» не слишком вежливым тоном, который приберегала для звонивших по телефону незнакомцев.
– А где Джулия? – спросил Ник у Марты.
– Смотрит телевизор в гостиной. Эмили увезли совсем недавно.
– А Люк?
– Он у себя. Говорил, что не останется ужинать.
– Останется как миленький, – ледяным тоном проговорил Ник и с ужасом вспомнил о том, что ему предстоит с сыном серьезный разговор о случившемся в школе, обещавший перерасти в грандиозный скандал.
Пожалуй, стоит отложить этот разговор на завтра!
Ник проводил Кэсси в гостиную, где Джулия смотрела по телевизору какое-то безумное ток-шоу.
– Привет, Джулия, – сказал Ник. – Познакомься, это Кэсси.
– Привет, – достаточно вежливо, но не слишком дружелюбно сказала Джулия и отвернулась к экрану.
– Кэсси будет с нами ужинать.
– Ладно. – Джулия опять повернулась и сказала Кэсси: – Обычно мы ужинаем одни.
С этими словами девочка снова повернулась к экрану, где кому-то как раз залепили в лицо кремовым тортиком.
– Не бойся, я ем мало, как птичка. Только что-нибудь поклюю. У вас нет сочных дождевых червей?
Джулия хихикнула.
– Ты болеешь за бейсбол?
– Ну да, – неуверенно ответила Джулия. – Это потому, что у меня футболка такая?
– Я болею за «Тигров Детройта».
Джулия только пожала плечами.
– Из-за этой футболки все девчонки в школе дразнят меня сорванцом.
– Они просто завидуют, потому что у них такой нет, – вставил Ник, но Джулия его не слушала.
– Ты была на стадионе «Комерика»?[46] – спросила у нее Кэсси.
Джулия покачала головой.
– Там очень здорово. Тебе понравится. Давай туда съездим?
– Давай, – недоверчиво пробормотала девочка.
– Меня тоже дразнили в школе сорванцом, – заявила Кэсси. – Потому что я не играла в Барби.
– Да? Я тоже терпеть не могу Барби! – воскликнула Джулия.
– Барби очень противная, – согласилась с ней Кэсси. – Я вообще не любила кукол.
– Я тоже их не люблю.
– Но у тебя, наверное, есть всякие мягкие зверушки, с которыми ты играешь?
– Да. «Малышки Бини»!
– Ты их собираешь?
– Ну да! – теперь Джулия заинтересовалась Кэсси. – Они ведь могут очень дорого стоить. Но только если их не трепать и не пачкать.
– Некоторые вообще не отрывают с них этикетку и сажают их на специальную полку.
Джулия энергично закивала.
– Но лично я таких людей не понимаю, – заявила Кэсси. – Ведь игрушки делают для того, чтобы с ними играть, а не смотреть на них… А у тебя их много?
– Даже не знаю… Наверное, много. Хочешь посмотреть?
– Конечно!
– Давайте не сейчас, – вмешался Ник. – По-моему, пора ужинать.
– Ладно, – согласилась Джулия и заорала: – Люк! Спускайся ужинать! У нас гости!
– Какая у тебя прелестная дочь, – сказала Кэсси, когда они с Ником вышли из гостиной.
– Она настоящий сорванец, – сказал Ник. – Вот Лукас Коновер, тот – само обаяние.
Они с Кэсси поднялись наверх. Нику не пришлось объяснять, за какой дверью комната Лукаса. Из-за двери неслась ужасающая музыка в сопровождении душераздирающих воплей. Грохотали барабаны, и кто-то орал во все горло о том, что сходит с ума, земля горит у него под ногами, а жизнь – сплошные муки. В промежутках между более или менее членораздельными фразами раздавался оглушительный визг.
