Осколки - Том Пиккирилли
Я вовремя поднял руки, чтобы частично отразить удар, но сила отбросила нас обоих на кровать. Мы врезались в изголовье, швы на моей голове рассекло о деревянный бортик, и из глаз моих излился звездный дождь. Ярость Сьюзен пела в моей крови. Жар пробежал по ранам на спине, и я почувствовал, как ее ногти снова вонзаются в меня. Экзотическое и душераздирающее чувство ненависти прорывалось наружу подобно вулканической лаве.
Моя левая рука онемела, а правую боль пронзила до самой кости. Я молился, чтобы она не была сломана. Ирокез поднялся на ноги раньше меня, но он не смог воспользоваться преимуществом до того, как я увеличил дистанцию между нами.
— Куда это ты собрался? — рявкнул он, ухмыляясь. Он был прав — здесь по сравнению с залом «Моста» места для маневра имелось не так-то много. С грацией человека, который проворачивал подобный номер бессчетное множество раз, он вытащил из заднего кармана нож-бабочку и раскрыл его. Он поначалу размахивал им без какой-либо реальной угрозы, рассекая воздух, будто дирижер перед симфоническим оркестром, но вкладывал в это дело все больше остервенения, и по его оскалу — и по глазам, в которых читалась одна только жажда крови, — я понимал, что ничего хорошего мне не светит.
Я заметил, что лезвие не отмыто как следует — по его краю засохла кровь Бракмана. Ирокез неуклонно приближался. Поняв, что снова чувствую обе руки и могу ими двигать, я сделал ложный выпад вправо, надеясь, что он клюнет и позволит мне проскочить мимо кровати. Но он не шелохнулся. Умный ход. Добыча уже на крючке.
Мне нужен был его чертов нож.
Я врезал ему ногой по лодыжке. Ирокез оскалился и выписал ножом широкую дугу. Он промахнулся мимо моего живота, но быстро сориентировался и нанес новый удар, метя в ту же цель. Стоило попытаться блокировать выпад предплечьем и засадить ему под ребра, но, учитывая, что все его кости защищали мускулы, эффекта я мог и не добиться, а у него появились бы фора и шанс рубануть меня по лицу. Малкомбер не торопился с расправой, но и я никуда не спешил. Я отступил назад и втянул живот, когда он снова бросился на меня, всячески стараясь сохранить равновесие. Отскочив от одного из устройств непонятного мне назначения, я врезался в стол с обивкой из красной кожи.
Ирокез отрывисто хмыкнул и ударил меня в грудь. У него вышел отменный убойный хук, и если бы я не лез из кожи вон, чтобы отвадить лезвие, мне наступила бы крышка. Но на чистых инстинктах я поймал его запястье обеими руками и вывихнул. На ногах Ирокез устоял, но оружие — выронил; быстро сориентировавшись, крутанулся и провел свинг, а затем и еще один — по другому уху. Нервные окончания зазвенели, и мне показалось, что все мое лицо исполосовали те же инструменты, с которыми работал Стэндон, готовя тело Сьюзен к поминальной службе. Она что-то сказала мне из своего посмертия, но я уловить не смог. А собравшиеся мертвые детишки, по обыкновению своему, смеялись.
Ирокез залепил мне кулаком в челюсть, и кровь брызнула из разбитой губы. Его руки заключили мою талию в захват. Я ударил его дважды — развернулся и всадил в него плечо, крутанулся и вогнал локоть ему в живот. Мужик был в очень хорошей форме и не упал, но с утробным всхрипом отступил. Он мог позволить себе сделать передышку, так как у меня не было возможности убежать. Нож отлетел под садистские качели, рассчитанные на троих. Мы находились на равном расстоянии от него.
— На этот раз ты умрешь, — пообещал Ирокез.
— Это мы посмотрим.
Бракман, лежа почти у самых моих ног, подбадривал меня своим забавным взглядом. Из пробоины, в которую превратилась его брюшина, уже несло разложением.
— Почему ты убил его? — спросил я.
Нарезая узкие круги, Ирокез надеялся отвлечь мое внимание. Его бицепсы вздулись, контуры твердых мышц были словно высечены из камня. Он явно хотел нагнуться за ножом — я бы на его месте просто перекатился по полу. Кто прав — покажет время.
— Он был любопытным придурком, как и ты. Начал задавать вопросы и наставил на меня пушку. — Гротескная улыбка расплылась по лицу вышибалы. — Ему повезло, что умер довольно быстро. Надо было сделать из его кишок петлю и вздернуть на ней. — Лоб Ирокеза раскраснелся, будто мысль возбудила его; ему не терпелось испытать идею на ком-нибудь. — Знаешь, что самое смешное? Его ствол даже заряжен не был.
Я вынул из него пули у себя дома четыре дня назад, а Джон ссыпал их в карман. Он так и не удосужился перезарядить.
— Что случилось с Габриэлой Хани?
— Ты никогда не узнаешь.
— Еще как узнаю.
В одно движение Ирокез развернулся, поднял придавивший труп Джона Бракмана стеллаж и запустил им в меня. Тяжеленную фурнитуру он швырнул играючи, как большую подушку. Бросок вышел неудачным для нас обоих — он промахнулся, но и я не смог взять с пола нож, и вышибала Саттера выиграл фору в шаг. У меня все еще звенело в ушах. Этот никчемный отброс наслаждался своим призванием — перекраивать при помощи ножа лица умников, задавать жару любопытным придуркам. Мне стало интересно, скольких Фредерик Малкомбер закопал у себя на заднем дворе — и наблюдал ли за его деяниями отец.
Кончик его языка показался из уголка рта, когда он ухмыльнулся. В глазах было не больше глубины, чем в простом рисунке углем на асфальте.
Нужно. Заполучить. Нож.
В голове у меня стучало, кровь Бракмана была повсюду, и что-то очень похожее на дамбу прорвалось у меня в груди — ледяной хват внезапно ослаб, и голос Сьюзен стал яснее, и я бы отдал все, лишь бы снова быть с ней и на этот раз — не оплошать.
Я перескочил через стол и прыгнул на спину Ирокеза, когда он наклонился, чтобы подхватить нож. Он, извиваясь всем телом в тщетной попытке сбросить меня, слепо пошел вперед, а я крепко вцепился в него, как безумный ребенок-переросток, играющий в «битый небитого везет», и мы оба врезались в зеркало на стене. Осколки стекла пролились на нас дождем.
Я свалился с Ирокеза и отвел его руку с ножом в сторону, рубанув тыльной стороной ладони ему под подбородок — точно так
