Пол Кристофер - Евангелие от Люцифера
— Что все это значит?
— Слухи о Евангелии, написанном Христом, стали ходить чуть ли не сразу после распятия, — сказал Адамсон. — А такого рода слухи всегда были политической валютой. Мой дед был в курсе. В конце двадцатых годов, когда Ватикан столкнулся с серьезными финансовыми проблемами, мой дед среди прочих пришел курии на помощь и в порядке возмещения разжился кое-какими сведениями. Был организован обмен информацией относительно Евангелия от Люцифера. Это очень длинная история, и у меня нет ни времени, ни желания рассказывать ее сейчас, правда, достаточно сказать, что в конце концов к розыскам подключились правительства. Правительство Муссолини, наше и британское — в то время бразды правления на Ближнем Востоке находились в основном в руках этих держав.
— Вернемся к Симпсону.
— Ага, Симпсон, — кивнул Адамсон. — Евангелие от Люцифера, всплыви оно в то время, могло бы серьезно изменить баланс сил непосредственно перед Второй мировой войной. Подорвать вновь обретенную финансовую базу Ватикана, вовлечь Америку в войну как минимум на год, если не на два, раньше.
— Все это уже быльем поросло, — заметил Хилтс.
— Не совсем так. Когда Дево снова появился в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году с новостью о Евангелии, холодная война была в самом разгаре. Известие о пребывании этого Евангелия на территории Соединенных Штатов имело бы огромный резонанс. Кеннеди, позвольте вам напомнить, был католиком.
— Папа убил Кеннеди? — рассмеялся Хилтс. — Это что-то новенькое!
— Я просто имел в виду, что принадлежность к католицизму вполне могла послужить одним из факторов, способствовавших его гибели.
— Вы полагаете, что это утраченное Евангелие по-прежнему так много значит?
— Не столь уж давно так считало наше собственное правительство, мисс Райан. Именно из-за этого на «Звезде Акосты» умер Дево.
— Керзнер, канадец? — уточнила Финн, вспомнив теорию Лаймана Миллса.
— Ваш отец, мисс Райан, был его куратором. Керзнер служил в ЦРУ. Его настоящее имя было Джозеф Тернер. Он, конечно, не был канадцем, но к тому времени Дево стал профессором американского университета, а мандат «конторы», как вам, мистер Хилтс, прекрасно известно, не включает убийство наших собственных людей. Во всяком случае, не включал в те времена. Его задача заключалась в том, чтобы выяснить, что именно собирается Дево продать епископу, и помешать сделке самым радикальным образом, убив их обоих. Что он и сделал. Теперь пришел ваш черед.
— Мы тоже ничего не нашли, — сказала Финн.
— В этом еще нужно убедиться, — усмехнулся Адамсон. Он отпил маленький глоток из своего бокала. — Правда, это не имеет для вас значения.
В дверях большой каюты появилась пара крепко сбитых мужчин.
— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросила Финн.
— Лично я ничего не собираюсь с вами делать, мисс Райан. Вами займется Бо!
* * *К тому времени, когда их поместили на заднюю палубу яхты, дождь хлестал как из ведра. Видимость на расстоянии сошла на нет, а океан, окружающий судно, буря превратила в рваную, клочковатую массу огромных, вспененных водяных валов, катившихся и исчезавших за сплошной стеной ливня. Небо над головой, словно перекликаясь с морем, вихрилось черной массой гонимых обезумевшим ветром туч.
— Верните, пожалуйста, халаты, — сказал Адамсон.
Хилтса и Финн раздели до плавок с футболкой и купальника: никаких следов их гидрокостюмов или другой экипировки видно не было. Как не было видно надувную лодку и гидроплан.
— Слышите, как с грохотом разбиваются волны? Это остров Лобос, — прокричал Адамсон, перекрывая шум шторма. — «Едите плоть народа Моего, и сдираете с них кожу их, а кости их ломаете и дробите, как бы в горшок, а плоть как бы в котел». Книга пророка Михея, глава третья, стих третий. Что-то подобное ожидает вас — волны разобьют ваши тела о прибрежные рифы. Впрочем, даже если не разобьют, самая высокая точка на островке — это двенадцать футов над уровнем моря, а штормовая волна во время последней полудюжины ураганов бывала в два раза выше. Вас обоих погубит ураган. Прискорбный несчастный случай.
— Зачем вы это делаете? — спросила Финн, дрожа. — Медальон у вас, а без него у нас нет никаких доказательств. Вы получили то, что хотели, что вам еще нужно?
— Мне нужно ваше молчание, точно так же, как вашему отцу нужно было молчание Дево, а Дево — молчание Педрацци. Тайной Евангелия от Люцифера нельзя делиться. — Он помахал ружьем. — Спуститесь, пожалуйста, на платформу.
Финн посмотрела за борт. Трап из четырех ступенек вел к выступавшей из корпуса яхты тиковой платформе. Волны перехлестывали через нее, а море вокруг представляло собой клубящийся водяной ад. Как только они спустятся туда, у них не останется ни единого шанса.
— А если мы откажемся? Что тогда? — спросил Хилтс.
— Тогда я исполню работу Господа за Него и вышибу вам мозги, — ответил Адамсон, подняв ружье. — Барракуда будет не против кормежки, как и акулы. Так что решайте, выбор за вами.
Он снова двинул стволом помпового ружья.
— Решайте поживее.
Хилтс схватил Финн за запястье и подтащил к себе.
— Как только окажемся за бортом, не цепляйся за меня. Увидишь, что со мной неладно, не пытайся помочь. Позаботься о себе и не думай ни о чем другом.
Он повернулся, сделал в сторону Адамсона непристойный жест и спустился на платформу. В считанные секунды набежавшая волна сбила его с ног и смыла в бурлящий океан. Он пропал из виду. Набрав побольше воздуху, Финн последовала за ним, и ее мгновенно поглотила тьма моря.
Первая же волна подхватила ее и швырнула в мир ледяного холода и всепоглощающего ужаса. Как-то раз, в детстве, ее на миг потащила за собой отливная волна прибоя, но тогда, в теплых водах у Канкуна, ее тут же подхватила крепкая рука никогда не терявшего бдительности отца. Но теперь спасать ее было некому. Смертоносный водяной вал потянул ее на дно.
Правда, каким-то чудом ей удалось вырваться из этой страшной хватки. Она вынырнула на поверхность, жадно глотая воздух, изрыгая из легких морскую воду, и едва успела наполнить грудь, прежде чем ее снова накрыло с головой, потянуло вниз и швырнуло на риф. Песок и кораллы рвали купальник, царапали кожу, но она, цепляясь за них, из последних сил стремилась наверх, за спасительным глотком кислорода. Потом ее подхватила и швырнула третья волна, но на сей раз на пологом дне уже не было кораллов, а только песок, а вынырнув, девушка вдруг осознала, что ее выбросило на мелководье и она может не плыть, а идти. Что она и сделала — заковыляла на подгибающихся ногах в глубь суши. Еще одна волна догнала ее, повалила и попыталась утянуть назад, в море, но Финн, преодолевая ее тягу, поползла вперед, а потом снова поднялась, отчаянно спеша, ибо смутно осознавала, что, окажись следующая волна столь же сильной, как первая, она может погибнуть в мучительной близости от спасения.
Шатаясь на предательском, хватавшем ее за пятки песке, Финн сделала шаг, еще один, еще… и заморгала, всматриваясь сквозь пелену дождя. Впереди, выше полого поднимавшейся светлой полоски пляжа темнела линия деревьев — веерных и кокосовых пальм. Их хлестал дождь, ветер пригибал к земле и срывал с ветвей недозревшие плоды, улетавшие прочь, как пушечные ядра. Легкие Финн разрывались, ноги превратились в гири, но грохотавший, словно гром, прибой остался позади и уже не грозил утащить ее обратно, во власть волн.
С трудом вскарабкавшись по песчаному склону, она остановилась под пальмами и повернулась назад, к морю. Ноги не держали ее, и девушка опустилась на колени. Лямка закрытого купальника порвалась, ее по-прежнему переполнял страх, но, глядя на продолжавшую бушевать над морем бурю, Финн заплакала от облегчения. Она была жива.
Сквозь пелену дождя она увидела вздымающуюся, рваную линию пены, маркировавшую подводный риф, — но ничего больше. Адамсон поступил, как обещал, — снялся с якоря и ушел, обогнав ветер.
Неожиданно она почувствовала на своем плече прикосновение, пронзительно вскрикнула и обернулась. Сердце ее подскочило. На мокром, исцарапанном лице Хилтса блуждала счастливая улыбка безумца.
— Несчастье открывает в человеке удивительные способности, — весело проорал он ей в ухо.
— Ты о чем?
— Да о том, что этот хлыщ Адамсон не единственный, кто способен цитировать классику. Как насчет этого?
Отец твой спит на дне морском.Кораллом стали кости в нем.Два перла там, где взор сиял.Он не исчез и не пропал,Но пышно, чудно превращенВ сокровища морские он.[24]
— Библия? — спросила Финн.
— Шекспир, — ответил Хилтс. — В девятом классе на занятиях по английской литературе нас заставляли долбить эту проклятущую пьесу наизусть. Надо же, впервые в жизни мне довелось процитировать ее к месту.
