Дэниел Силва - Убийство в Вене
Первый лимузин остановился на подъездной дороге, и из него вышло двое пассажиров. Одним из них был сам герр Рудольф Хеллер, маленький пожилой мужчина в дорогом темном костюме и серебряном галстуке. Слегка задымленные очки указывали на то, что не все в порядке с глазами; быстрая стремительная поступь создавала впечатление, что, несмотря на преклонный возраст, это был человек, который мог позаботиться о себе. Герр Цигерли поздравил его с прибытием в «Дольдер» и пожал протянутую руку. Она была словно из камня.
Его сопровождал мрачный герр Капельманн. Он был, пожалуй, лет на двадцать пять моложе Хеллера, коротко стриженный, с сединой на висках и очень зелеными глазами. Герр Цигерли видел в «Дольдере» достаточно охранников, и герр Капельманн, безусловно, принадлежал к их числу. Спокойный, но неусыпно бдительный, тихий как церковная мышь, крепко стоящий на ногах и сильный. Изумрудные глаза были безмятежны, но находились в постоянном движении. Герр Цигерли посмотрел на Елену и увидел, что ее взгляд прикован к герру Капельманну. Возможно, он был не прав относительно Оскара. Возможно, мрачный Капельманн был счастливейшим на свете человеком.
Затем явились американцы: Брэд Кентуэлл и Шелби Сомерсет, исполнительный директор и заместитель директора «Коммуникаций Систек инкорпорейтед» из Рестона, штат Виргиния. Они выглядели искушенными и спокойными, чего Цигерли не привык видеть в американцах. Войдя в вестибюль, они не были излишне дружелюбны, но и не рявкали в свои мобильные телефоны. Кентуэлл говорил по-немецки не хуже герра Цигерли и избегал встречаться с ним взглядом. Сомерсет был более любезен. Поношенный синий блейзер и слегка смятый полосатый галстук указывали на то, что он выходец из университета Восточных штатов, на что указывала и его тягучая, присущая высшим классам манера говорить.
Герр Цигерли произнес несколько фраз приветствия и тихо отошел в сторонку. Вот это он умел особенно хорошо делать. Елена повела группу к лестнице, а он ускользнул в свой кабинет и закрыл дверь. «Внушительная группа», – подумал он. Он ожидал от этого мероприятия великих свершений. Свою роль в этом деле – сколь бы ни была она незначительна – он провел точно, спокойно и компетентно. В современном мире эти качества мало ценились, но они составляли главное достоинство крошечного королевства Цигерли. Он подозревал, что мужчины из «Предприятий Хеллера» и «Коммуникаций Систека», по всей вероятности, думали так же.
В центре Цюриха, на тихой улочке, близ того места, где тяжелые зеленые воды реки Лиммат стекают в озеро, Конрад Беккер заканчивал дела в своем частном банке, чтобы закрыть его на вечер, когда на его письменном столе мягко зазвонил телефон. Технически оставалось пять минут до закрытия, но его потянуло взять трубку. Беккер знал по опыту, что лишь клиенты с проблемами звонят так поздно. А у него и без того был достаточно трудный день. Тем не менее, будучи хорошим швейцарским банкиром, он потянулся к трубке и точно робот поднес ее к уху.
– «Беккер-унд-Пуль».
– Конрад, это Шелби Сомерсет. Как, черт побери, вы там?
Беккер с трудом проглотил слюну. Сомерсет – так звали американца из ЦРУ, по крайней мере так он называл себя: Сомерсет. Беккер очень сомневался, что это было его настоящее имя.
– Чем могу быть вам полезен, мистер Сомерсет?
– Для начала отбросьте формальности, Конрад.
– А в качестве основного блюда?
– Можете спуститься вниз на Тальштрассе и залезть на заднее сиденье серебряного «мерседеса», который ждет там.
– Зачем мне это нужно?
– Нам необходимо видеть вас.
– И куда этот «мерседес» повезет меня?
– В одно приятное местечко, уверяю вас.
– Как быть одетым?
– По-деловому. И еще, Конрад!
– Да, мистер Сомерсет?
– Не вздумайте разыгрывать неприступность. Дело стоящее. Идите вниз. Садитесь в машину. Мы следим за вами. Мы все время за вами следим.
– Как приятно, мистер Сомерсет, – сказал банкир, но на линии уже царила тишина.
Через двадцать минут герр Цигерли стоял в приемной и заметил одного из американцев – Шелби Сомерсета, лихорадочно шагавшего взад-вперед по подъездной дороге. Через минуту серебряный «мерседес» въехал на поворот и с заднего сиденья вылез маленький лысый человечек. Начищенные туфли от Балли, бронированный «дипломат». «Явно банкир», – подумал Цигерли. Он готов был поспорить на чек своего жалованья. Сомерсет одарил вновь прибывшего приветственной улыбкой и крепким хлопком по плечу. А маленький мужчина, невзирая на теплую встречу, выглядел так, точно его вели на казнь. Тем не менее, герру Цигерли показалось, что переговоры ведутся как надо. Прибыл человек с деньгами.
– Добрый день, герр Беккер. Так приятно вас видеть. Я – Хеллер. Рудольф Хеллер. А это мой коллега мистер Капельманн. Вот этот человек – наш американский партнер Брэд Кентуэлл. С мистером Сомерсетом вы явно знакомы.
Банкир несколько раз быстро поморгал, затем уставился своими хитрыми глазками на Шамрона, точно пытался вычислить, чего он стоит. Он держал свой «дипломат» на гениталиях, словно опасаясь неизбежного нападения.
– Мои коллеги и я, мы собираемся пуститься в совместное плавание. Беда в том, что мы не можем этого сделать без вашей помощи. Ведь именно для этого и существуют банкиры, верно, герр Беккер? Для помощи в великих начинаниях? Для помощи людям осуществить свои мечты и свой потенциал?
– Все зависит от того, какое это предприятие, герр Хеллер.
– Понятно, – с улыбкой произнес Шамрон. – Например, много лет назад к вам пришла группа мужчин. Немцы и австрийцы. Они тоже хотели совершить крупное начинание. Они доверили вам большую сумму денег и дали вам право превратить ее в еще бо́льшую. Вы осуществили это необыкновенно хорошо. Вы превратили эту сумму в гору денег. Я полагаю, вы помните этих джентльменов? Я полагаю также, что вам известно, откуда у них эти деньги?
Взгляд швейцарского банкира стал жестким. Он вычислил, чего стоит Шамрон.
– Вы ведь израильтянин, верно?
– Я предпочитаю считать себя гражданином мира, – ответил Шамрон. – Я живу во многих местах, говорю на языках многих стран. Моя преданность, как и мои деловые интересы, не знает национальных границ. Будучи швейцарцем, я уверен, что вы можете понять мою позицию.
– Я ее понял, – сказал Беккер, – но я ни на минуту не верю вам.
– А если бы я был из Израиля? – спросил Шамрон. – Это как-то повлияло бы на ваше решение?
– Повлияло бы.
– В какую сторону?
– Я не хочу иметь дело с израильтянами, – напрямик заявил Беккер. – Или, если уж на то пошло, с евреями.
– Мне очень жаль это слышать, герр Беккер, но каждый человек имеет право на собственное мнение, и я не стану на вас обижаться. Я никогда не позволяю политике встревать в бизнес. Мне нужна помощь, чтобы осуществить задуманное, и вы единственный человек, который может мне помочь.
Беккер вопросительно поднял брови.
– Это задуманное, герр Хеллер, какого характера?
– Все очень просто. Я хочу, чтобы вы помогли мне выкрасть одного из ваших клиентов.
– Я полагаю, герр Хеллер, что задуманное вами будет нарушением швейцарских законов о секретности банковского дела… а также нескольких других швейцарских законов.
– В таком случае, я полагаю, нам придется держать в секрете ваше участие в этом деле.
– А если я откажусь сотрудничать?
– Тогда мы будем вынуждены сообщить миру, что вы были банкиром убийц и что вы сидите на двух с половиной миллиардах долларов, награбленных в холокосте. Мы спустим на вас всех ищеек Всемирного еврейского конгресса. От вас и вашего банка останутся одни клочья, когда они покончат с вами.
Швейцарский банкир бросил умоляющий взгляд на Шелби Сомерсета.
– Мы же с вами договаривались.
– И наш уговор по-прежнему существует, – произнес длинный американец, растягивая слова, – но его границы изменились. Ваш клиент – очень опасный человек. И необходимо принять меры, чтобы нейтрализовать его. Вы нужны нам, Конрад. Помогите нам вычистить нечистоты. Давайте совершим вместе доброе дело.
Банкир побарабанил пальцами по «дипломату».
– Вы правы. Он действительно опасный человек, и помочь вам выкрасть его – это все равно что вырыть себе могилу.
– Мы же будем с вами, Конрад. Мы защитим вас.
– А что, если границы договора снова изменятся? Кто меня тогда защитит?
Тут в разговор вмешался Шамрон:
– Вы должны были получить сто миллионов долларов по рассредоточении счета. Теперь не будет никакого рассредоточения, потому что вы отдадите все деньги мне. Если вы поступите, как мы вам говорим, я позволю вам удержать половину того, что вы должны были получить. Я полагаю, вы хорошо знаете математику, герр Беккер?
