Мэг Гардинер - Озеро смерти

Не увидев никого у входа, я спросила:

— Эй, есть кто?

— Есть.

Голос раздался сзади, а через секунду из коридора вышла крупная женщина в зеленом костюме, с волосами, туго закрученными на затылке. Она строго посмотрела на меня сквозь очки без оправы.

— О… У меня назначена встреча с доктором Мардсеном. Вы, случайно, не от него, мисс…

— Делани. Нет, не от него. Я… была знакома с доктором Йоргенсеном.

Окинув помещение взглядом, женщина опустила на пол папки с документами.

— Дело в том, что офис не работает.

В комнате с ковром спокойного серого оттенка висели репродукции картин Гормана, изображавшие женщин племени навахо. Тут же стоял журнальный столик, заваленный выпусками «Форчун». На стойке для приема клиентов лежали букеты увядших цветов с прикрепленными к ним карточками соболезнования.

Женщина напряженно улыбнулась:

— Извините, я ждала хирурга, который собирался выкупить практику. — Она протянула мне руку: — Эстер Олсон, управляющая офисом.

Я не сразу нашлась, как направить беседу в нужное русло. Впрочем, судя по первому впечатлению, Эстер Олсон и самой хотелось поговорить.

— А есть ли шансы, что новый хирург оставит прежний персонал?

— Кто знает…

Улыбка медленно ушла с ее лица.

— Как давно вы работаете у Йоргенсена?

— Тринадцать лет. Устроилась незадолго до того, как доктор Калаян стал его партнером. Эх… Кто мог предположить, что оба… — Прикрыв глаза, она потерла ладонью лоб. — Когда нас покинул доктор Калаян, мы даже не надеялись, что сохраним практику. Доктор Йоргенсен не справлялся с работой физически, а некоторые пациенты не хотели приходить туда, где кто-то умер. Но доктору Йоргенсену хватило стойкости, и понемногу мы справились.

Я как-то упустила факт, что доктора Калаяна убили в этом же здании. Теперь вспомнила. Да, он застал грабителя в офисе. Взгляд Олсон, ставший пустым, заставлял думать, что она помнила более счастливые времена — те дни, когда Нейл Йоргенсен держал судьбу за хвост. Отсасывая жир у самых богатых обитателей Санта-Барбары, он с легкостью «раздевал» своих клиентов. В лучшие из дней Йоргенсен делал подтяжку морщин операцией по добыче золота, а в худшие…

При мысли о том, как Йоргенсен оперировал, «не справляясь физически», меня передернуло.

Тут Эстер Олсон вернулась к реальности:

— Вы были знакомы и с доктором Калаяном?

— Нет. Наверное, год показался вам просто ужасным.

Сняв очки, она протерла линзы носовым платком.

— Да. Началось с той ночи, в июле… когда доктор Йоргенсен позвонил с ужасным известием. Он сказал, что доктор Калаян… Что его больше нет.

— Тело обнаружил сам доктор Йоргенсен?

Слишком прямой вопрос. Вернув очки на место, Олсон изучающе взглянула на меня.

— Извините, — проговорила она, — но как вы сказали: вы были знакомы с доктором Йоргенсеном?

— Я с ним работала.

— Вы тоже врач?

— Нет.

Нужно научиться лгать естественно. Возможно, Эстер Олсон идеализировала Йоргенсена, однако она не была тупицей и хорошо знала, как часто пациенты смотрят в зеркало и решают подать иск. Оглядев мою футболку и джинсы, она спросила:

— Наверное, вы адвокат? Или судебный курьер?

Олсон сделала шаг назад, словно опасаясь, что я могу дотянуться до нее со своими претензиями и спрятанными в лифчике обвинениями.

— Я адвокат. Но пришла сюда не по судебному делу.

— Ради всего святого… Человек умер, не пора ли оставить его в покое?

— Это я вызвала «скорую» в ночь, когда его сбил грузовик.

— Ах…

Она уже подняла руку, собираясь выставить меня из офиса. Но вместо этого приложила кончики пальцев к губам:

— Вы тот самый очевидец? Мы не знали, сумеем ли с вами встретиться. — Губы Эстер задрожали. Она осторожно коснулась моей руки. — Спасибо. — Жестом она предложила мне сесть. — Простите, ради Бога… Присядьте. Мне очень хотелось с вами встретиться. Вы одна из тех, с кем доктор общался перед кончиной. Знаете, он так и не вышел из комы, но ведь вы были там и… Возможно, захотите рассказать, как все произошло, и тогда я смогу понять, что привело доктора Йоргенсена в церковь. А мне нужно это понять.

Глаза Олсон стали печальными, как у собаки. Не хотелось ей рассказывать, что в последние минуты своей жизни Йоргенсен сыпал отборными ругательствами. Вместо этого я описала, как он попытался сорвать проповедь, в конце добавив:

— Доктор был чем-то сильно обеспокоен.

— Значит, вы находились в церкви? Мне казалось… По крайней мере об этом сказали парамедики… — Она отпрянула: — Вы одна из «Оставшихся»?

— Нет, ни за что на свете.

Я коротко рассказала то, что могла, и напряжение Олсон немного спало.

— Отвратительные люди, — сказала она. — «Оставшиеся» пикетировали похороны Калаяна.

— Миссис Олсон, пусть это звучит странно, но я должна высказать свое мнение. Некоторым, пока неизвестным мне образом, «Оставшиеся» причастны к смерти доктора Йоргенсена. — Встретив недоуменный взгляд, я добавила: — Понимаю, это звучит действительно странно.

— Нет-нет, вы правы. Не могу сказать ничего конкретного, но вы совершенно правы.

Энергично подавшись вперед, Олсон попросила меня описать последние минуты доктора. Как могла, я передала состояние Йоргенсена: смятение и безумную ярость. Она покачала головой:

— Он никогда таким не был. Очевидно, повлияла болезнь.

На самом деле мне показалось, что доктор Йоргенсен виртуозно проспрягал глагол «трахать» и все его синонимы, но Олсон вряд ли приняла бы это за доказательство. Наконец я спросила:

— Где он мог заразиться бешенством? Идеи есть?

— Ни единой. Вообще не представляю себе. Невообразимо в принципе. — Она решительно выдохнула. — А теперь кое-кому придется колоть вакцину и наблюдаться у врача. И вот что они сделают чуть позже: оформят бумаги на компенсацию ущерба за счет имущества Йоргенсена. Попомните мои слова.

Не желая, чтобы меня выставили, я не стала докладывать госпоже Олсон о том, что сама принадлежу к этой компании. И решила сменить тему, спросив:

— Интересно, поймали убийцу Калаяна или нет?

— Нет.

— Как я поняла, доктор Калаян столкнулся с грабителем, охотившимся за наркотиками?

— Так считает полиция. Но… — Она скептически скривила губы, явно не желая вспоминать это дело. — Это шокировало доктора Йоргенсена, а теперь не дает покоя и мне. Обстоятельства дела — вот что совершенно не стыкуется с выводом.

Олсон пересказала ход событий, приведших в итоге к смерти Мэла Калаяна.

Был обычный вечер буднего дня в самом начале июля. Калаян делал обход пациентов в Центре Святого Франциска. Покинув больницу в семь тридцать, он пешком прошелся до офиса, который закрывал сам.

По словам Олсон, в свои сорок с небольшим доктор Калаян был хорошо сложенным и спортивным человеком. Он следил за собой и регулярно, пять дней в неделю, посещал спортзал.

— Он занимался с нагрузками, понимаете, о чем я? Это был человек физически сильный.

Калаян вернулся в офис. Затем, возможно, увидев свет, который не должен был гореть, или услышав шум, он прошел в процедурный кабинет, оборудованный для несложных хирургических манипуляций. Что оказалось его последним в жизни намеренным действием.

Судя по беспорядку, царившему в процедурном кабинете, Калаян не сдался без боя. Большое количество вытекшей на пол крови говорило о том, что после колющего удара он сразу упал. Грудь доктора пронзили длинной канюлей для липосакции.

— Полиция не особенно копала, сразу же заявив, что целью нападения были наркотики. Как ни настаивал доктор Йоргенсен, дополнительной информации собрать не удалось.

Я хорошо представляла себе действие, происходившее в полицейском отделении: заносчивый, убитый горем Йоргенсен против не воспринимающих его доводы детективов, ушедших в глухую оборону.

— Доктор Йоргенсен подозревал, что в деле замешан кто-то из его пациентов. — Олсон посмотрела испытующе. Вероятно, хотела проверить мою реакцию. — Когда полиция разрешила нам вернуться в офис, доктор Йоргенсен обнаружил там нечто важное. Небольшой кусочек бумаги, имевший, по его мнению, большое значение. Доктор обнаружил листок на полу под столом в приемной. Несомненно, что он был вырван из папки, которую заводят на каждого пациента при первом посещении. Йоргенсен попытался найти, из какой папки вырван листок, однако не смог. Нужная папка исчезла. Он заключил, что тот, кто был в помещении, не желал оставить следов своего присутствия. То есть это человек, причастный к грабежу и убийству.

Кажется, моя реакция выглядела скептической.

— Понимаю, заявление слишком смелое. Тем не менее Йоргенсен решил проверить пациентку, имя которой нашел на листке. Имя, адрес и все остальные данные оказались липовыми.