Таня Карвер - Клетка из костей

Он замолчал. Слова будто увязли в топкой памяти.

— На первых порах в «Саду» все было хорошо, — продолжал Дон. — Зачинщик этой коммуны искренне верил, что творит добро. Но потом руководство сменилось. На смену ему пришли… плохие люди. Очень плохие. И тогда все изменилось.

Еще один глоток кофе — уже остывшего, но Дону было наплевать.

— В общем, мы планировали устроить рейд. Гэри и Лора — так звали родителей — рассказали нам все, что могли. Где что находится, кто там живет, как можно попасть на территорию и как оттуда уйти. Но мы должны были соблюдать осторожность. За пару лет до того в Америке, в Джонстауне, произошла массовая резня, и мы не могли допустить, чтобы это повторилось. Правда, мы не верили, что такой сценарий возможен здесь, в Колчестере, но рисковать все-таки не могли. Членам коммуны к тому моменту уже основательно промыли мозги, их чуть не заморили голодом, они были готовы на все. Поэтому на разработку плана ушло немало времени. — Он вздохнул. — И когда мы наконец проникли в «Сад», там… там оказалось пусто. Ни души. Как будто они все, не знаю… Улетели обратно в космос, на свою родную планету. Мы не нашли ни одного человека. До сих пор. — Дон допил остатки кофе. — Само собой, Гэри и Лора узнали об этом в своем надежном убежище. И чуть с ума не сошли от страха. Просили переселить их куда-то, потому что они будут следующими. Наказанием за предательство «Сада» была смерть. Они боялись за свою жизнь. И не зря.

— Что же произошло? — спросил Фил.

Ответ дался Дону с трудом. Но он понимал, что обязан это сказать.

— Их убили. Прямо там, в нашем надежном убежище. И их, и полицейских, которые их сторожили.

От тишины, воцарившейся в доме, могли лопнуть барабанные перепонки.

— А как же… — Голос Фила дрожал. — Как же дети?

— Их пощадили.

— Почему?

— Не знаю. Может, чтобы они страдали? Потому что это наказание было еще более жестоким, чем смерть. Не знаю.

— И что с ними было дальше?

— Их отдали в детский дом. — Дон сейчас дорого бы дал за глоток спиртного. — Но там оказалось не намного лучше, чем в «Саду». И теперь рядом не было их родителей… — Он попытался совладать с дрожью в голосе. — Девочка… девочка умерла. Она болела. Слабенькая девочка, она бы… она бы все равно не выжила.

— А… а мальчик? — еле слышно спросил Фил, ожидая ответа и страшась его.

Дон посмотрел ему в глаза.

— А мальчик сейчас сидит передо мной.

Микки Филипс лежал на боку и сладко похрапывал. Линн Виндзор, опершись на локоть, наблюдала за ним.

Она вынуждена была признать, что это была хорошая ночь. Когда она звонила Микки, то ничего особенного не ожидала, но он сумел ее удивить. Он был сильным, мужественным, да, но это можно было предсказать, учитывая его профессию. Что оказалось полной неожиданностью, так это его нежность. И влечение к ней. Его уверенность в постели. Ей никогда прежде не доводилось испытывать оргазм от одних прикосновений, но прикосновения Микки… И его таланты в оральном сексе… Ничего подобного она еще не испытывала.

И вот она лежала рядом с ним и смотрела, как он спит. Смотрела не с любовью или нежностью, а с сожалением, потому что это был его первый и последний визит.

Сбросив одеяло, Линн осторожно выбралась из постели. Подошла к куче одежды, которую Микки нетерпеливо сорвал с себя, предвкушая близость. Ее интересовали карманы.

И то, что ее интересовало больше всего, обнаружилось в брюках.

Его айфон.

Она попросила выключить его, чтобы их никто не побеспокоил. На лице его отразилась недолгая борьба, но она так качнула бедрами и поправила на себе белье, что исход спора был предрешен. Он повиновался. А Линн между тем следила за движениями его пальцев, запоминая код блокировки. И вот эти цифры пригодились — по экрану рассыпались иконки. Первым делом она проверила пропущенные вызовы и голосовую почту. Кто-то несколько раз просил его вернуться в участок. Какое-то, дескать, срочное дело. Линн улыбнулась. Она прекрасно знала, что эти люди имели в виду.

Удалив все сообщения в голосовой почте, она открыла папку сообщений. Их тоже накопилось немало, и она удалила все те, где его просили приехать на работу. Остальные касались в основном будничных вопросов: выпить пива, поиграть в мини-футбол и тому подобное. Но одно сообщение выделялось среди прочих. Именно его она и искала.

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Бизнес. Импорт-экспорт с литовцем Балхунасом. Харвич. Доставка завтра. ПЕРЕЗВОНИ. ВАЖНО. И ЗАХВАТИ КОШЕЛЕК. Стюарт».

Гнев смешался в ней с паническим ужасом. Глаза сузились до щелок, черты лица исказились.

Как он узнал? Как? И кто такой этот Стюарт? Дыхание участилось, руки задрожали. Она посмотрела на безмятежно спящего Микки. Это было бы так просто — подойти и перерезать ему горло. Он бы даже не проснулся. И все — никакого тебе Стюарта, никакой лишней информации.

Микки повернулся на другой бок.

Она приняла решение. Окончательно и бесповоротно.

В списке контактов Стюарт значился как «Стюарт КИ». Конфиденциальный информатор. Скверный шифр. Она удалила его номер и ввела свой, убедившись, что он у Микки не записан. Затем достала телефон и отослала новое сообщение:

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Реальный бандит из Литвы. Много врагов. Вроде как убийца — литовский киллер. Уже там. Можешь не звонить. Стюарт».

Айфон пискнул, приняв сообщение.

Микки заворочался. Линн быстро сунула айфон обратно в брюки, не забыв предварительно его отключить. Микки снова повернулся и открыл глаза.

— Что ты делаешь? — сонно пробормотал он.

— В туалет иду. Сейчас вернусь.

— Не задерживайся.

Она проскользнула в ванную и подождала, пока он снова уснет. Ей еще нужно было восстановить номер информатора и удалить свой.

Но когда она вернулась в спальню, он уже ждал ее. Бодрый. Сна ни в одном глазу.

— Я соскучился, — сказал он, сдергивая с себя одеяло.

Она улыбнулась и примостилась рядышком. Взглянула на него.

— Может, сделаешь перерыв? — хихикнула она.

— Пока ты рядом? Ни за что.

Он обвил ее руками, и губы его отправились странствовать по ее телу. «Он не станет проверять», — подумала она. Не заподозрит, что она к этому как-то причастна. Она надеялась на это.

И, упав навзничь, Линн снова отдалась в его чарующий плен.

Все недавние мысли улетучились.

Злиться она будет после.

«Жалко терять такой источник наслаждения, — подумала она. — Очень жалко. Но в жизни есть вещи поважнее».

Мальчик был напуган. Вне себя от ужаса. Зато он снова был в клетке. Где ему и место.

Садовник смотрел на него сквозь прутья. И если бы кто-то поднял в этот момент его капюшон, то увидел бы улыбку на его лице.

— Где тебе и место… Думал убежать, да? Нет уж… Ты слишком для нас важен… Да… Слишком. Будущее Сада зависит от тебя. Да…

Мальчик забился в уголок и затравленно следил за своим мучителем. Он старался не плакать. Не позволял себе даже всхлипнуть.

Садовник окинул взглядом окружающее пространство. Отлично. В самый раз. И как он раньше не догадался?

Конечно, сложно было заново все обставить, но ему не оставили выхода. Прежний дом был до сих пор огорожен. Но он уже раздобыл все, что нужно: новые инструменты, новый верстак. Все было на месте. И стены уже были испещрены необходимой символикой.

Конечно. Этим он озаботился первым делом.

Символы. Жизненный цикл. Времена года, времена жизни. Рождение, смерть, перерождение. И так далее. Пол всему его обучил. Он все понял.

Пол… Он слышал, как тот плачет — жалобно, тихо, но не обращал на него внимания. Он был слишком увлечен символами.

Всему свое время, всему свой сезон. «Все в саду живет, все в саду когда-нибудь умирает». Это были слова Пола. И Садовник принял их близко к сердцу. Потому что Садовник хотел, чтобы Сад продолжал жить. Так оно и вышло. Пускай для этого пришлось кое-чем пожертвовать.

Каждое время года. Каждое солнцестояние. Каждое равноденствие. Ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы Сад и впредь процветал. Он убедил в этом всех остальных Старейшин. Если они хотят распоряжаться Садом, то должны позволить ему поддерживать жизнь в Саду.

И он это делал. Долгие годы. Столько лет, что сам уже сбился со счета. Выбрать ребенка, подготовить его, принести в жертву. И Сад не погибнет.

Ребенок всегда использовался целиком — и кровь, и кости, и плоть. Все было кстати, ничего не пропадало зря. Это подпитывало Сад. Укрепляло Сад. Помогало Саду расти. И сейчас Сад нуждался в помощи больше, чем когда-либо прежде. Именно поэтому этот жертвенный мальчик имел такую важность. Потому что он был там. Он сам видел, что происходит. Сад умирал.

Все остальные Старейшины могли сколько им вздумается болтать о свежей крови, обновлении и прочем. Но если он не принесет ребенка в жертву, если не ублажит землю, то Сад никогда больше не даст плодов. А он должен давать плоды.