Джеймс Кобб - Ледовый Апокалипсис
– И это не может подождать до завтрашнего утра? – осведомился Смит.
Женщина посмотрела на него и затем незаметно для Смыслова приподняла бровь, мотнула головой в сторону люка и сказала:
– Да это – пара пустяков. Не займет и пяти минут.
Взяв фонарь, она поднялась на ноги и направилась в хвостовую часть, а затем открыла герметичную дверь люка и нырнула в открывшийся проход. По мере того как Валентина пробиралась в самый хвост бомбардировщика, в гулком пространстве фюзеляжа слышались звуки ее шагов, затем наступила тишина, и вдруг раздался ее голос:
– А вот это и впрямь интересно! Джон, можно тебя на минутку? Мне нужна твоя помощь!
– Иду! – откликнулся Смит и пошел следом за Валентиной по темному проходу. Историк сидела на корточках между патронными ящиками хвостовой пушки. Направив луч фонаря себе на лицо, она проговорила одними только губами:
– Закрой люк.
– Господи, Вэл, ты что, в овечьих яслях родилась? Здесь еще холоднее!
Он закрыл герметичную дверь люка и повернул запирающую рукоятку, а затем обернулся и опустился на одно колено рядом с Валентиной. Рукой в варежке она крутила ручку турельной установки.
– Что это такое? – спросил Смит.
– Турель от советской 23-миллиметровой пушки. Здесь располагалась хвостовая огневая точка.
– Хорошо, ну и зачем ты меня сюда притащила?
– Я чувствую что-то неладное, Джон. Все, что я здесь увидела, либо не складывается одно с другим, либо складывается в очень причудливую картинку. Именно поэтому сегодня, когда мы находились в пилотской кабине, я перебила тебя и не дала тебе договорить.
– Я так и подумал, – пробурчал Смит. – И что же тебе не нравится?
– Самолет полностью снаряжен для выполнения боевой задачи: помимо груза сибирской язвы, на месте и все оборонительное вооружение. Более того, это не была вынужденная посадка. Бомбардировщик потерпел аварию.
Смит не видел большой разницы между двумя этими определениями, но все же спросил:
– Ты в этом уверена?
– Вполне. Когда самолет ударился о лед, экипаж не был готов к аварийной посадке. Помнишь, я спрашивала тебя, в каком положении находятся рукоятки управления пропеллерами и контроля топливовоздушной смеси? А еще я спросила тебя про рукоятку управления закрылками. Закрылки не были опущены, как полагалось бы в случае, если бы экипаж совершал посадку – хоть аварийную, хоть какую другую.
Валентина постучала костяшками пальцев по крышке патронной коробки.
– И наконец, они даже не убрали из самолета ящики с боеприпасами для пушек. В «Летающей крепости В-29» или в «Быке Ту-4» это было бы стандартной процедурой, предусмотренной схемой аварийной посадки.
– Так что же здесь, черт возьми, произошло?
– Как я уже сказала, авария. Несчастный случай чистой воды, – продолжала объяснять Валентина. – Как следует из карты острова Среда, северный склон этого ледника довольно покатый. Бомбардировщик, должно быть, прилетел с севера. Кроме того, они, вероятно, летели ночью, на низкой высоте и по приборам, поскольку просто не знали о существовании здесь острова. Они прошли между двумя горными пиками, а потом вдруг прямо перед ними возникла суша. Раньше чем пилоты сообразили, что произошло, самолет столкнулся с поверхностью ледника. Летели они скорее всего на полной маршевой скорости, то есть слишком быстро для совершения обычной посадки, но на их счастье поверхность ледника оказалась достаточно гладкой, без трещин и неровностей, и самолет просто, ударившись брюхом, заскользил по ней, как по катку.
Переведя дух, Валентина продолжала тревожным шепотом:
– В Арктике и Антарктике, должно быть, случались и другие похожие аварии, когда экипажи в условиях белой мглы теряли контроль над летной обстановкой. Короче говоря, на борту этого самолета, когда он вошел в контакт с землей, не было аварийной ситуации. Они не заблудились и не намеревались приземляться. Они летели с определенной целью и в определенное место. А вот в какое?
– Почему же они не увидели остров на своих картах? – спросил Смит.
– Не забывай, что в 1953 году подробных карт этого региона попросту не существовало. Карты с нанесенным на них островом Среда, которые хотя бы приблизительно можно назвать достоверными, имелись только у американцев, причем хранились в строжайшем секрете. Это – наивысшая точка во всем архипелаге Королевы Елизаветы. В те времена, кто бы ни прокладывал курс для самолета, просто не мог знать о том, что прямо посередине Северного Ледовитого океана торчит здоровенная гора.
– Не такая уж она и здоровенная, – пробормотал Смит. – Мы здесь находимся на высоте всего в две с половиной тысячи футов над уровнем моря. Не слишком ли это низко для герметичного самолета вроде этого?
– Слишком низко, в том-то и дело! – с готовностью подхватила Валентина. – «В-29» или «Ту-4» могли бы лететь на столь малой высоте только по одной причине: если бы экипаж не хотел, чтобы их засекли наши радары дальнего действия.
Джон заставил себя выступить в роли адвоката дьявола.
– Разве они не могли увидеть остров на своем радиолокационном радаре?
– Могли, но только в том случае, если они его использовали. А если они соблюдали режим полного радиомолчания, выключив все радиопередатчики и радиолокационные приборы, чтобы избежать обнаружения?
Смиту показалось, что воздух вдруг стал еще холоднее.
– И что же вы обо всем этом думаете, профессор? – осведомился он.
– Уж не знаю, что и думать, подполковник, – в тон ему ответила Валентина Метрейс. – Точнее сказать, не знаю, что мне хочется думать. Но в одном я уверена. Завтра утром мы обязаны найти экипаж этого самолета. Это может оказаться даже более важной находкой, чем весь груз сибирской язвы, который находится сейчас под нашими ногами.
– Думаешь, это может быть каким-то образом связано с двойной игрой, которую ведут русские?
Смит увидел, как в полутьме женщина кивнула.
– Полагаю, когда мы найдем аварийный лагерь, мы все поймем.
– Думаю, тогда же мы поймем все и про майора Смыслова, – мрачно подвел черту Смит.
* * *Краем глаза Смыслов видел, как Смит исчез в хвостовой части самолета. Целый вечер он дожидался того момента, когда сможет наконец приступить к действиям. Для этого было необходимо, чтобы двое его спутников отвлеклись или занялись каким-нибудь делом, и вот теперь такой момент настал. Его лучший, а возможно, даже последний шанс.
Он направился к лазу, ведущему в носовую часть бомбардировщика, и прополз через него так быстро и тихо, как только мог. Смыслову было хорошо известно, что и где искать. В его кармане находилась связка ключей, которым давно перевалило за пятьдесят лет.
Раньше, когда они были в кабине втроем, Смыслов не осмелился ничего предпринять. Он не мог рисковать и ненароком привлечь внимание американцев к официальной документации «Миши-124», пока сам не выяснит, в каком она находится состоянии.
Вывалившись из лаза в кабину пилотов, Смыслов достал из кармана парки тонкий фонарик, зажал его в зубах и, встав на одно колено перед местом штурмана, направил тонкий луч света на стоявший под рабочим столиком сейф для карт. Вытащив из кармана связку ключей, он начал искать нужный.
Это был бомбардировщик советских ВВС, а в бывшем Советском Союзе военные карты считались особо секретными документами, и доступ к ним был строго ограничен.
После секундного сопротивления механизм замка повернулся впервые за последние полвека, и Смыслов распахнул маленькую стальную дверь.
Ничего! Сейф был пуст. Навигационные карты и таблицы наведения на цель, выданные оператору радиолокационной станции, исчезли.
Не теряя времени, майор закрыл сейф. Теперь ему предстояло найти – или, по крайней мере, попытаться найти бортовой журнал и приказы, полученные командиром перед вылетом на задание. Продвинувшись вдоль расположенного с левой стороны кресла пилота, Смыслов сунул второй ключ в скважину установленного под ним сейфа, открыл дверцу и снова наткнулся на пустое пространство. Опять ничего!
Следующим на очереди был сейф политрука, самый важный из всех трех. Смыслов протиснулся между сиденьями пилотов к месту бомбардира, находившемуся в самом носу самолета. Здесь, в остеклении, образовалась дыра, сквозь которую навалило снега. Бомбардировочный прицел отсутствовал, для выполнения этого задания он вообще не был нужен, а остальное пространство было заполнено снегом – смерзшимся и превратившимся в ледяную корку. Вытащив нож, Смыслов принялся счищать ледяную коросту и вскоре добрался до дверцы вмонтированного в корпус самолета сейфа.
Проклятие! Замок намертво замерз. Ругаясь себе под нос, русский снял варежки, вынул из кармана зажигалку и поднес маленький язычок бутанового пламени к замочной скважине. Обжегши пальцы, он еще раз выругался и повторил попытку. Наконец упрямый замок неохотно поддался.
