Джесси Келлерман - Беда
Проводники скорбно взирали на Джону, и не понять, ему они сочувствовали или ей. Он двинулся назад на свое место, но один из проводников ухватил его за руку:
— Парень, да ты глянь!
Сопли жемчужной вышивкой на груди ее водолазки. Она разодрала рукав и принялась рвать на себе чулки, чтобы добраться до плоти, окровянить ее сломанной заколкой для волос. Он наклонился, пытаясь отобрать у нее заколку, а Ив ухватила его за шею:
— Не отпускай меня. Никогда не отпускай!
Он сдался, упал на колени, позволил ей рыдать, уткнувшись ему в ключицу. Сперва он воздерживался от объятий, но эта поза, когда он отклонялся всем телом, была физически непосильна. Он сдался. Она кричала: Я люблю тебя, никогда не отпускай меня! Он хотел ей помочь. Он хотел причинить ей боль. Каждая клетка его тела тянулась в двух противоположных направлениях, рвалась посредине, выплескивая внутриклеточную жидкость, он разделился надвое, погибал в неопределенности, амбивалентности. Поезд несся на юг, а она сжимала его все крепче, крепче, пропитывая своим несчастьем. Так они оставались, пока проводники не объявили «Гранд-Сентрал» и хлынувшие в тамбур пассажиры не сплющили их тела, притиснув Джона и Ив друг к другу, как ладони, сложенные на молитве.
Он повез ее к себе.
Он заплатил таксисту, потащил Ив наверх. Она будто на куски рассыпалась.
— Я так несчастна, — твердила она.
Он поморщился, перекинул ее вес на одну свою ногу, порылся в карманах, отыскивая ключи от квартиры.
— Я никогда не была счастлива, ни разу в жизни.
Он отнес ее в свою комнату, уложил в кровать на живот.
— Каждую минуту я мечтаю только о смерти.
Он подложил подушку ей под голову. Отблески уличных огней — венцом вокруг головы; треугольник на плече, пятнистые пальцы ног, неровный круг промеж лопаток, будто сползший нимб. Она попыталась сесть, но Джона силой уложил ее обратно:
— Поспи.
— Не усну, если тебя не будет рядом.
Он сбросил ботинки и прилег подле нее.
Нормальному человеку требуется в среднем семь минут, чтобы уснуть, но Ив не была нормальной, поэтому Джона отвел ей вдвое больше среднего времени. Отсчитывая по десять секунд, он в какой-то момент отвлекся, подумал о сестре, которая теперь считает его уродом, как и те люди в поезде, и Белзер, и подписчики созданного Лансом сайта. Вот так репутацию он себе нажил. Джона сбился со счета и начал считать снова. Чуть недоставало до пяти минут, когда она рассеянно поцеловала его в плечо. Любовь моя. Темнота, тепло, тело рядом с ним. Он с трудом удерживал глаза открытыми, с силой прижал запястье с острому стальному краю кровати. Он побеждает, непременно, он победит. Любовь моя. Он слышал ее как будто по телефону, плохая связь. Проваливаясь в сон, он укусил себя изнутри за щеку, почувствовал вкус крови. Он победит.
Ее тело содрогнулось, затихло.
Джона как можно медленнее выбирался из кровати. Она вцепилась в его рубашку. Он сказал: Мне нужно в туалет — и вернул ее руку к ней на бедро. Ив вновь затряслась и оцепенела.
Сидя на краешке ванны, он набрал домашний номер Белзера. Три гудка — и он положил трубку, не оставив сообщения.
Скоро она явится за ним. Может быть, она так и не уснула.
Со второй попытки он торопливо заговорил в автоответчик:
— Чип, это Джона. Она здесь, в моей квартире. Явилась на День благодарения. В дом к моим родителям. Не знаю, вызывать ли полицию. Если вы дома, возьмите трубку. Я не знаю, что говорить полицейским. Черт. Возьмите же трубку.
Он бы долго еще бормотал свою чушь, но услышал, как захлопнулась дверь квартиры. С перепугу он уронил телефон — чуть не в унитаз, — вместо того чтобы выключить.
На площадку первого этажа Джона слетел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ив исчезает в клетчатом вихре. Он окликнул ее по имени, однако Ив не оглянулась.
Вернувшись — ноги красные, мокрые, — он запер дверь на все замки, накинул цепочку.
Телефон при падении развалился, батарейка нашлась под ковриком ванной. Собрал — и телефон ожил.
НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН
Он нажал зеленую кнопку.
Молчание. Чужое дыхание.
По окружавшим ее звукам он пытался угадать, где она. Гудят автомобили, громкая музыка, крики. На Сент-Маркс или на Второй авеню. Обуться и бежать за ней — пять минут, и он там.
— Ив?
— Напрасно ты это сделал, — только и сказала она.
26
Пятница, 26 ноября 2004
Белзер позвонил в обеденный перерыв. Джона — благо день был выходной, он не покидал свою квартиру — пересказал события прошлого вечера, пытаясь хоть как-то оправдать свои действия: почему он не предупредил родителей, когда она внезапно появилась на пороге, почему тогда же не вызвал полицию, почему притащил ее домой.
— Я не знал, что делать, — бормотал он. — Она держала на руках Гретхен.
— Жаль, что она не проявляла агрессию более откровенно.
— Вот уж о чем не жалею.
— Чем очевиднее угроза, тем проще объясняться с полицией.
— И так очевидна. Вы уж мне поверьте.
— Она — женщина. Ты — мужчина. Так устроен мир, сынок, смирись с этим. И по сути дела: она не совершила ничего противозаконного. Единственный случай — когда те парни сшибли тебя с ног, но и тут мало что можно предъявить. Ты же не вызвал полицию сразу.
— Она вломилась в мою квартиру.
— Забудь, — сказал Белзер. — Доказательств нет.
— Она явилась к моим родителям.
— И твоя мама открыла ей дверь и сама впустила ее. Давай сосредоточимся на текущем моменте. Ты воспринимаешь ее слова как угрозу.
— Это и есть угроза.
— Согласен. Согласен. И все же есть одна загвоздка: полицейские мало чем смогут нам помочь, поскольку неизвестно, где ее искать.
Этого Джона не ожидал.
— Вы же рассчитывали получить от них эту информацию.
— Рассчитывал. Все сведения, которые она дала о себе, — ложь. Адрес, телефон. По правде говоря, насчет имени я тоже сомневаюсь. Жжонс через «ж»? Где это слыхано?
Джона промолчал.
— Есть еще какой-нибудь способ выследить ее?
— Понятия не имею, — признался Джона.
Воскресенье, 28 ноября 2004
Поездка в Бронкс заняла около часа. Достаточно времени, чтобы придумать и отрепетировать вступительные строки:
Простите за беспокойство.
Простите, что побеспокоил вас в воскресенье.
Простите, если вам неприятно меня видеть.
Простите…
Он подумывал, не явиться ли под чужим именем, притвориться, что он из «Бикона». Однако не с его нервами выдержать обман, а если его разоблачат, он уже не вправе будет чего-то требовать.
Простите, что являюсь без предупреждения.
Простите, что испортил вам год. Десять лет. Всю вашу жизнь.
Простите.
Он откинулся к спинке, подобрал брошенную кем-то газету «Сегодня». Газета оказалась скучной, и он предпочел почитать объявления в вагоне. Вышел новый триллер, имя автора ничего не говорило Джоне: он не читал триллеры. Новый солодовый напиток сулил восхитительные ночные тусовки в компании людей с великолепными волосами. Бесплатную информацию о la prevencion de VIH[24] можно получить по телефону, на который указывала инфицированная, но бодрая девушка. На MTA карте подрисованы «Сука-стейшн» и «Авеню Щелка».
Джордж проявил подозрительное великодушие, когда Джона позвонил ему с утра отпроситься.
Каждому человеку нужно порой отдохнуть. Уж кто-кто, а я тебя понимаю.
Спасибо.
Я знаю, каково тебе приходится. Ты же знаешь, верно? В смысле, что я понимаю.
Да, Джордж.
Я всегда полагаюсь на тебя. Пропусти неделю — это не в счет.
(Ох уж это великодушие. Сейчас упадет снаряд.)
Главное, чтоб насчет Рождества все было в силе.
До Рождества.
Что?
До Рождества. На само Рождество ты обещал кого-нибудь найти.
Точно. Помню. Но Бернадетта не сможет, я же говорил.
Говорил. И сказал, что найдешь замену.
Хмм… Пока никого не нашел.
То есть так обстоят дела?
Да нет, нет. Я ищу.
Могу посоветовать кого-нибудь.
Нет, я сам с этим разберусь.
Уверен?
В чем?
Уверен, что сможешь кого-нибудь найти? Потому что я не хочу…
Уверен, я уверен, да, уверен. Послушай, как думаешь, в следующие выходные ты сможешь приехать? Вместо этих?
Я… Я не знаю, Джордж.
Если не приедешь… мы не увидимся почти до самого моего отъезда. Но делай, как тебе удобнее.
