Лиза Гарднер - Безупречный муж
Его физиономия покраснела. Марион продолжала пристально смотреть на него. Мужчины редко выдерживали такой взгляд. Все они отваливали от нее, поджав хвосты. А потом называли ее сукой.
– Хорошо, – согласился он, к ее удивлению. – Сыграем. Но хочу сразу предупредить, что играю я лучше, чем тебе может показаться.
– Позволь мне самой об этом судить, – Марион поставила стакан с виски и взялась за кий.
Оружие было у нее в кобуре под мышкой, закрытое жакетом. Ей нравилось ощущать его там – это успокаивало и доставляло удовольствие.
Они начали игру.
Ну что, Роджер, скучаешь обо мне? Вспоминаешь ли меня? Или я для тебя хладнокровная сука, на которой ты женился из-за связей моего отца? Как можно быть таким счастливым с официанткой?
Марион наклонилась и с яростью разбила пирамиду. Два шара влетели в лузу. Она сделала еще один освежающий вдох табачного дыма и обдумала свой следующий удар.
А ты, папа? Почему ты ни разу не позвал меня? Я что, была тебе плохой дочерью? Разве я не делала все, о чем ты просил?
Марион забила еще три шара, прежде чем промахнулась.
Ее противник положил все оставшиеся шары. Она была ошарашена.
– Я же сказал, что знаю, о чем говорю.
– По-видимому.
Мужик опирался на кий, пока она отсчитывала три двадцатки.
– Может быть, хватит любовных прелюдий? – покачал он головой. – Не пора ли заняться чем-нибудь посерьезнее?
Марион задумалась, не стоит ли разыграть возмущение или притвориться дурочкой.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – спросила она, кладя деньги на стол и пожимая плечами.
– Пойдем, детка. Я так тебя оттрахаю, что все твои проблемы сразу же вылетят из твоей головки.
Марион еще раз посмотрела на мужика. Он явно знавал лучшие времена, но его руки все еще были сильными и мускулистыми. Он знал, как играть в пул, и в нем было больше мужского начала, чем во всех остальных, сидевших в этом баре, вместе взятых.
Она должна отказать ему. Она ведь была хорошей девочкой и спала только с Роджером. И она была хорошим агентом, который понимает, что это такое – уходить с незнакомым человеком.
– Хорошо, – ответила Марион.
Взяв свою сумочку, она подчинилась движению его руки, когда он вел ее к выходу.
На тебя нападал ступор каждый раз, когда я до тебя дотрагивался, Марион!
Она все никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, что если она резко обернется, то встретится с чьим-то внимательным взглядом.
Она не обернулась.
На улице было свежо, и ее ноздри расширились, когда она вдохнула этот чистый воздух после табачной вони бара. Небо было непроницаемо черным – то, что надо для ночных приключений.
Жеребец провел ее к грузовику. На парковке никого не было, но женщину это не волновало.
Он открыл для нее пассажирскую дверь. Марион не могла понять, что это – положительный знак или нет. Она не спросила, куда они едут, и не стала думать о том, что случится дальше. Просто закурила новую сигарету и опустила окно.
Мужик завез ее хрен знает куда. Интересно, он и раньше возил сюда других женщин? Он что, женат и поэтому не привез ее к себе на квартиру? Ей было по барабану. Это не ее дело. Она просто поехала прокатиться.
– Здесь никого не бывает, – пояснил он, впервые посмотрев на нее. – Но в такие ночи, как сегодня, здесь приятно. Можно наслаждаться запахом креозота и любоваться звездами. Мне показалось, что тебе здесь понравится больше, чем в занюханном трейлере, пропахшем пивом и запахом нестираных носков. Не люблю убираться.
– Все в порядке.
– У меня есть одеяло, а земля здесь мягкая, – сказал он, открывая свою дверь.
Так, значит, он бывал здесь и раньше. Постоянное любовное гнездышко. Марион наблюдала за ним в боковое зеркало. Мужчина достал квадратное армейское одеяло и расстелил его на земле. Ни кандалов, ни наручников – настоящий Дон Жуан. Марион открыла дверь и вылезла из кабины.
Ночь была прохладной, и прохлада слегка развеяла туман, застилавший ей глаза. А потом мужик сделал шаг вперед и прижал ее спиной к грузовику. Его рот прижался к ее, и он засунул ей внутрь язык.
Вкус шокировал, а само вторжение инородного предмета стряхнуло с нее всю ее апатию, и она чуть не поперхнулась. Но тут же вспомнила, что именно этого она и хотела. Марион заставила себя расслабиться, закинула руки ему на плечи и постаралась не кривиться, когда его грудная клетка раздавила ее груди.
Он опустился на колени и стал расстегивать ее жакет.
– Подожди, – остановила его Марион. Ей совсем не хотелось, чтобы он увидел оружие. – Я сама. А ты снимай рубашку.
Глаза мужчины потемнели от похоти. Толстые пальцы стали перебирать пуговицы рубашки.
– Отвернись, – велела Марион.
– Но почему?
– Потому что я, черт побери, такая стеснительная. Отвернись.
Мужик пожал плечами и сделал так, как она велела. Марион сняла жакет, отстегнула кобуру и положила ее на землю, под жакет.
Он повернулся и набросился на нее, разрывая ее шелковую блузку. Зубы прижались к шее Марион. Его руки сжали ее талию. Потом он поднял руки и стал теребить ее соски, как будто хотел сделать ее груди больше и соблазнительней. Марион стояла, не шевелясь, опустив руки по бокам.
Мужские руки нашли застежку ее лифчика, расстегнули, и ее груди оказались на прохладном воздухе. Из-за этого холода напряженные соски торчали в разные стороны. Мужчина принял это на свой счет и заурчал от удовольствия. Его горячий и влажный рот захватил один из сосков и стал с упоением его сосать.
Марион опустила глаза. Она видела, как его голова двигается вверх-вниз, обрабатывая ее грудь. Услышала влажное хлюпанье и стоны. Его бедра стали настойчиво двигаться. Мужчина переключился на другой ее сосок, неистово работая челюстью.
Марион поежилась. Где-то задним умом она подумала, что звезды очень красивые, а она перед ними совсем крохотная.
Его руки схватились за пояс ее колготок и стали стягивать их вниз, вместе с трусиками. Марион не сопротивлялась.
– Боже, детка, да ты та еще штучка, – произнес он. – Настоящая секс-машина.
Она посмотрела на него пустыми глазами, спрашивая себя, взглянул ли он на нее хоть раз. В ней не было ничего привлекательного. Маленькие груди и почти полное отсутствие бедер. Она была слишком худая и жилистая. Роджер часто жаловался, что на ней нет ни одного мягкого места, только мышцы и сухожилия. Ей встречалось множество молодых людей с фигурами гораздо более сексуальными.
Жеребец стянул свои трусы. Его напряженный член распрямился. Он был огромным, фиолетовым, чужим и карикатурным. У Роджера он был, по крайней мере, не таким большим.
Марион отступила на шаг, но было уже поздно. Мужик потащил ее к одеялу, на ходу примериваясь к ее грудям и делая ей больно.
– Детка, детка, детка, – бормотал он низким шепотом, – детка, детка, детка…
Она постаралась отключиться от этих звуков.
– Поцелуй же меня. Давай, детка, не стесняйся. Потрогай меня. Ну, давай же.
Он накрыл ее рот своим, как будто хотел подбодрить ее. А потом схватил ее руку и поместил ее на свой член. Марион скорчилась от ощущения этой плоти, пульсирующей в ее руке. Член был живым. Ей бы следовало захотеть его, получить от него удовольствие. Следовало закричать во весь голос: да, да, трахни меня…
Марион захотелось бежать куда глаза глядят.
– Ты сосешь, детка? – Мужик взял ее голову в свои руки. – Не стесняйся. Проглоти меня всего. Тебе понравится мой прибор.
Прежде чем Марион успела как-то среагировать, он нагнул ее голову вниз. Теперь его член терся об ее щеку, наполняя ее ноздри удушающим запахом мускуса.
– Ну, давай же, чего ты ждешь, детка? – В первый раз в его голосе послышалось нетерпение.
Поцелуй мальчика. Давай, Марион, ты знаешь, чего я хочу. Будь умницей и открой ротик. Поцелуй мальчика. Поцелуй папиного мальчика.
Она подняла голову, и ее вырвало прямо ему на колени.
– Гребаный Иисус! – Мужик отпрыгнул назад, с яростью глядя на нее.
Марион упала набок – ее продолжало рвать, и от рвоты исходил резкий запах виски. Плечи ее дрожали. Она согнула свое маленькое тело и сидела так до тех пор, пока не опустился черный занавес, который закрыл все образы и крепко запер все воспоминания.
Торопливым жестом она потянулась к своей одежде.
Разозленный и возмущенный мужик бросился на нее. Она не думала и действовала совершенно инстинктивно. После пяти движений жеребец остался извиваться на земле; ему не хватало воздуха даже на то, чтобы ругаться. Набросив одежду, Марион схватила ключи от грузовика и сказала ему, что он найдет свой драндулет возле бара. После этого залезла в кабину, включила зажигание и отправилась по длинной и пустой дороге.
Беги, Марион. Беги и не оглядывайся. Ты же не хочешь знать, что тебя преследует. Ты никогда не хотела этого знать.
