Эд Макбейн - Преступная связь
— Не в среду. Но слушать придется внимательно.
— Как ты думаешь, записи, которые мы получаем, не подтасованы? — неожиданно спросил Джорджи.
Майкл помолчал, прежде чем ответить.
— Скорее всего, да.
— Я тоже так считаю, — сказал Джорджи. — Вероятнее всего, Реган и Лаундес слушают дольше, чем положено.
— Не только они, а все три смены.
— Майкл, из-за этого могут возникнуть...
— Знаю. Пора с ними еще раз провести беседу. Им придется действовать строго по правилам, или я отстраню их.
— Но не раньше чем состоится встреча. Если там произойдет нечто важное, рисковать и вводить новых людей нам нельзя.
— Да, не раньше чем состоится встреча, — согласился Майкл, посмотрел на часы и тут же потянулся к телефону. Дома не сразу сняли трубку.
— Алло?
— Сара, это я. Я знаю, что мы обедаем с Лири, но вот только где?
— У «Ринальди».
— Отлично. Тогда я еду домой.
— Мы договорились на семь часов, Майкл.
— Значит, мне пора выходить.
— Не опаздывай, дорогой, ты ведь их знаешь.
— К шести приеду.
— Не позже. Прошу тебя.
— Обещаю.
Сара повесила трубку и подумала, не попробовать ли ей еще раз дозвониться до Эндрю. Молли смотрела что-то очень шумное по телевизору в холле. Если позвонить из спальни, ее наверняка никто не услышит.
После некоторых колебаний она решила не рисковать.
* * *Ричард Лири, по профессии юрист, писал забавные рассказики об адвокатах и о законе в любые журналы, которые соглашались их печатать. Майкл подозревал, что он лелеял мечту прославиться на этом поприще. Ричард рассказал, что сейчас он работал над эссе о преступной связи.
— Что такое «преступная связь»? — поинтересовалась Сара. — Гомосексуальный контакт между преступниками?
— Нет, это гражданское правонарушение, — ответил Ричард.
— А это что за зверь? — вступила в разговор его жена.
Рози отлично знала, что такое гражданское правонарушение. Она прожила с юристом целых двадцать лет.
— Цитирую: «Гражданское правонарушение есть действие, повлекшее за собой в качестве последствий материальный ущерб или моральный урон, совершенное осознанно, в результате небрежности или в нарушение ранее принятых обязательств, и которое может являться предметом судебного разбирательства».
— За исключением невыполнения ранее принятого обязательства, — добавил Майкл.
— Да, например, при нарушении контракта, — согласился Ричард.
— Ненавижу, когда юристы начинают говорить о законах, — вздохнула Рози.
— Как бы то ни было, — не унимался Ричард, — преступная связь определяется как осквернение супружеского ложа...
— Умоляю, только не за едой, — взмолилась Рози.
— ...или акт прелюбодеяния, — невозмутимо продолжал Ричард, — или нарушение клятвы верности.
— Иными словами, траханье с посторонними мужчинами, — перевела Рози и в деланном ужасе прикрыла себе рот ладонью.
— Иными словами, адюльтер, — уточнил Ричард, — в результате которого муж признается потерпевшей стороной.
— А как насчет жены? — спросила Рози. — Если гуляет на стороне как раз муж?
— Гражданским правонарушением считаются только развратные действия со стороны жены.
— Как всегда, — пожала плечами Рози.
— Что и является темой моего эссе, — кивнул Ричард. — На мой взгляд, движению за равные права для женщин стоит обратить на это внимание, хотя данная статья и была отменена в тысяча девятьсот тридцать пятом году.
— Ты хочешь сказать, что до тех пор...
— До тех пор мужчина мог подать в суд на другого мужчину за преступную связь. За адюльтер с его женой.
— Забавное название для траханья на стороне, — фыркнула Рози. — «Преступная связь».
Сара подумала, что точнее названия не придумаешь. Она не смела поднять глаз от тарелки. До ее ушей доносились разглагольствования Ричарда о распространенности подобных исков в Англии семнадцатого века, когда размеры штрафов нередко доходили до десяти и даже двадцати тысяч фунтов стерлингов, а она тем временем боялась встретиться глазами с Майклом и думала: «Да, преступная связь — вот что происходит между мной и Эндрю в его спальне. Мы — пара грабителей, разрушающих семью, и ущерб от нас не восстановить ни одному суду в мире».
— Но все-таки, что за название — «Преступная связь». — Рози обернулась за поддержкой к Саре.
«Именно преступная связь», — подумала Сара. А вслух сказала:
— Звучит действительно странно.
* * *Собрание состоялось утром в четверг, двадцать третьего марта. В наушниках в комнате на Гранд-стрит сидел Лаундес. Реган все еще дулся на Майкла за то, что тот счел возможным устроить всем трем сменам еще одну лекцию по минимизации, завершив ее плохо завуалированной угрозой.
— Я знаю, что все вы осознаете важность нашего расследования, — сказал он. — И полагаю, вы ничуть не хуже меня понимаете, что случится, если из-за кого-то из вас поставят под сомнение весь материал, который мы с таким трудом собираем. Поэтому повторяю еще раз: если сомневаетесь — выключайте аппаратуру.
Еще он попросил их удвоить внимание в ближайшие дни и недели, поскольку смерть Руди Фа-виолы обязательно вызовет какие-то волнения. И вот они сидели сегодня, через три дня после начала весны, прямо посреди этих самых волнений и слушали, как сломанные носы решают, кто из членов организации займет место казначея.
Головорезы начали собираться в два часа дня.
Бенни Ваккаро больше не гладил одежду в задней комнате отцовской лавки. Из разговора между ним и Эндрю Фавиолой, услышанного и записанного ранее, детективы узнали, что теперь он работал на пирсе в Вест-Сайде, возможно, разгружая контейнеры с двойным дном и всякого рода контрабандой. Правда, это были только предположения. Ни о чем незаконном речи не шло. Они отключили аппаратуру сразу же, как только поняли, что Фавиола предлагает Бенни на первый взгляд честную работу.
Нового гладильщика звали Марио.
Они еще не выяснили его фамилию, но он мог быть только кузеном, или племянником какого-нибудь бандита, или сыном знакомого какого-нибудь бандита, то есть человеком, о котором можно с уверенностью сказать, что он не будет болтать об увиденном здесь.
— Привет, Марио.
— Здравствуйте, мистер Триани.
Судя по голосу, Марио был моложе Бенни. Скорее всего, лет шестнадцать или семнадцать, недоучившийся школьник, делающий первые шаги к вершине криминальной иерархии с должности гладильщика белья, без устали кланяющегося мафиозным боссам.
— Здравствуйте, мистер Бардо.
— Здорово, Марио.
Как обычно, Фавиола слушал по домофону знакомые голоса своих деловых партнеров — уголовников и предлагал им подняться наверх. К половине третьего собрались все. Реган и Лаундес насчитали ровно дюжину, на шесть больше, чем на прошлом сборе, когда у сыщиков имелся «жучок» только на первом этаже. На сей раз наверху и муха не сможет пролететь незамеченной и неопознанной.
Первым делом каждый счел своим долгом сообщить Фавиоле, как огорчила их смерть его дядюшки, и поделиться с Триани болью по поводу утраты его тестя, каковыми персонами был один и тот же мертвый бандит. Первым высказался Парикмахер Сэл, за ним — Фрэнки Палумбо и Толстяк Никки, знавший Руди еще по прежним временам и единственный из собравшихся здесь гангстеров все еще называвший Эндрю Фавиолу его детским прозвищем Лино. Ритуал показной скорби тянулся и тянулся, пока каждый уголовник, без исключения не отдал долг уважения бедному, дорогому, безвременно усопшему негодяю Руди Фавиоле, казначею.
— Одним меньше, и то хорошо, — прокомментировал Реган.
Когда формальности закончились, Фавиола сообщил высокому собранию избранных негодяев, что в результате смерти его дяди в рядах организации образовалась брешь и на эту тему он имел беседу с отцом в Ливенворте на прошлой неделе...
— Так вот куда он ездил, — прошептал Лаундес.
— ...и мы с отцом пришли к единодушному мнению относительно того, кто должен занять место дяди Руди, да будет земля ему пухом.
— Аминь, — заключил Реган.
— Пети, не обижайся, — продолжал Фавиола. — Наше решение нисколько не умаляет той важной роли, которую ты играешь в семье...
— Я в любом случае отказался бы, — сразу же сказал Бардо.
— Просто ты слишком нужен для нас именно на своем прежнем месте.
— Я же сказал, Эндрю, я сам отказываюсь!
Его голос сорвался от сдерживаемого гнева. Пети Бардо был отнюдь не дурак, он прекрасно догадывался, что его ждет, и приготовился снести унижение, сохранив хорошую мину. Но выпустить пар против Малыша Энди — одно, а обижаться на решение, вынесенное совместно отцом и сыном Фавиола, — совсем другое.
— Твое желание, конечно, очень многое значит для нас, — вежливо заметил Фавиола. — Но еще важнее — интересы семьи. Ты нам нужен на своем прежнем месте, Пети. И нам нужно, чтобы Бобби взял на себя функции дяди Руди. Мы считаем, что так будет лучше.
