Тони Стронг - Приманка
Клэр закрывает книгу.
– Прекрасное стихотворение. Если не придаешь значения тому, о чем оно.
Кристиан пожимает плечами:
– Красота из зла, такова его философия. Но это лишь идея, с которой он носился, в действительности никогда…
– Когда я работала с Конни, – перебивает Клэр, – произошло убийство проститутки-негритянки. Убийца отрубил ей голову, совсем как женщине в этом стихотворении. Потом сделал снимки – и фотографии оказались в Интернете.
Кристиан становится задумчивым.
– Стеллу – извини, Кристиан, – Стеллу выпотрошили, так ведь? Убийца забрал селезенку.
– Нет-нет. Не говори, что считаешь…
– «Сплин».[21] Так озаглавлено одно стихотворение сборника, правда?
– По-твоему, – хрипло говорит Кристиан, – это моя вина. Я каким-то образом вдохновил убийцу переводом этих стихов.
– В прежние времена в изданиях для ценителей иногда бывали вкладные иллюстрации, верно? – настаивает Клэр.
– Да. Существует знаменитое издание «Цветов зла» с иллюстрациями Доре. Теперь оно стоит целое состояние. У меня есть факсимиле.
Кристиан указывает на книжные полки.
– Вот этим и занимается убийца, – объясняет Клэр. – Не понимаешь? Создает своего рода виртуальное издание «Цветов зла». Его фотографии являются иллюстрациями к стихам.
– Господи! – Кристиан в ужасе закрывает глаза. – В таком случае вина лежит на мне. На это его толкнули мои переводы. – Хватается за голову и раскачивается. – Стелла, Стелла… Что я сделал с тобой?
Клэр хочет сказать ему, что он не в ответе за то, что совершает это чудовище, как переводчики Библии не в ответе за испанскую инквизицию, но знает, что сейчас не время.
– Как мне выйти отсюда? – мягко спрашивает она, указывая на экран со строчками текста.
– Просто отстукай «Сплю», – негромко отвечает он.
«Сплю.
«Морфей, Бог Сна, приносит тебе стакан чистой, холодной воды из ледяной реки Леты. Ты выпиваешь ее. Минеральный, слегка сернистый вкус еще долго остается у тебя во рту после того, как ты возвращаешься в верхний мир.
Ты очень скоро вернешься.
В квартире в Нижнем Ист-Сайде – снятой через Интернет с помощью компьютера в кафе – Гленн Ферниш берет портативный компьютер, купленный таким же образом и доставленный в тот же день в квартиру. Когда модем начинает свистеть и пощелкивать, он погружает нож в зрелый рокфор на тарелке и задумчиво облизывает лезвие. Рядом с тарелкой бутылка вина, лет которому больше, чем Гленну. Он нюхает пробку, проводит ею под носом, словно курильщик незажженной сигарой, вдыхает запах муста и сырых, затянутых паутиной погребов.
Гленн входит в подземный мир Некрополя не как Харон, а под видом одного из других своих персонажей, Брэна, кельтского бога лесов. Он держал его в запасе для такого крайнего случая. Если отстукать команду описания его внешности, прочтешь лишь вот что:
«Ты видишь крепко сложенного мужчину, одетого в черное, без головы. Он несет переброшенный через плечо мешок, в котором, очевидно, находится голова.
Брэн окольным путем пробирается в библиотеку и какое-то время наблюдает за спящим Хароном. Отстукивает:
«@ кто посещал Харона последним
И компьютер отвечает:
«Здесь была Бланш.
Гленн неподвижно сидит в задумчивости. Бланш не могла только что быть в библиотеке, это имя жены переводчика, она мертва. Он отстукивает:
«Иду в Темную Комнату.
А затем:
«@ кто посещал Темную Комнату последним
«Здесь была Бланш.
Брэн берет виртуальное издание «Цветов зла» со стола, где оставила его Клэр, отпирает и принимается медленно листать страницы, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться своей работой, почти законченной. Все это нужно куда-то переместить, поскольку его укрытие стало известно. К счастью, в этом виртуальном мире создать для себя новое пространство не труднее, чем вообразить его.
В реальном мире Гленн сидит в раздумье, держа в пальцах винную пробку.
Глава пятьдесят четвертая
Декадентство Парижа девятнадцатого века. Подземный мир, созданный по образцу древнегреческого. Краткая остановка на Манхэттене двадцать первого. И наконец, Дания четырнадцатого века, созданная воображением английского драматурга в семнадцатом.
Неудивительно, что Клэр трудно осмыслить роль Офелии.
– «Вот розмарин, это для воспоминания; прошу вас, милый, помните; а вот троицын цвет, это для дум»,[22] – говорит она, жестикулируя.
– Нет! – восклицает Пол. – Клэр, это ужасно. Я не вижу правды.
«Какая тут правда?» – удивляется она. Раздающая травы Офелия кажется ей совершенно далекой от реальности.
– Прибегни к эмоциональной памяти, – советует Пол. – Попытайся это связать с чем-нибудь.
Клэр покорно закрывает глаза и вспоминает больницу. Пытается вообразить, что сделали бы пациенты Баннермана с рецептом на двадцать миллиграммов троицына цвета.
– Что смешного? – ледяным тоном спрашивает Пол.
– Когда я была в больнице, там мало интересовались травами, – отвечает Клэр. – Сидели в основном на метадоне и пимозиде.
– Ну так замени ими травы. Думаешь, Шекспир не использовал бы метадон и пимозид в этой речи, будь они изобретены? Попробуй.
Клэр делает паузу, потом говорит:
– Вот туэнол, это для воспоминания; а вот прозак, это для дум.
Делает вид, что высыпает из пузырька таблетки в руку играющего Лаэрта актера, и неожиданно содрогается.
– Теперь лучше, – ворчит Пол, сверкая глазами. – Не таись от меня, Клэр. Не начинай притворяться, потому что это кажется легче.
И с важным видом направляется обучать другую группу.
Гленн неотрывно смотрит на передаваемое сетевой камерой изображение. Венера идет слева направо, не подозревая о его взгляде. В руках у нее как будто сложенное белье. Он переключается на канал «спальня», и точно, через секунду она входит и стелит простыню на большую двуспальную кровать.
Снаружи осенний шторм затемняет небо. Гленн включает настольную лампу и тут же выключает. На экране компьютера в окно спальни Клэр Роденберг падают солнечные лучи. Гленн подходит к окну снятой квартиры и смотрит на юг, в сторону Манхэттена. Там темно, и он едва различает небоскребы. Но ему видно, что солнца нет.
Он возвращается к компьютеру и щелкает мышью. На полу спальни Клэр валяется «Нью-Йорк таймс», на заголовке газеты какое-то изображение.
Гленн увеличивает его и долго смотрит.
Клэр хочет рассказать о помолвке своему старому нанимателю, Генри. Она едет на такси в Нижний Ист-Сайд, и за ней все время следует «линкольн».
Клэр поднимается на четвертый этаж в старом лифте с решеткой. В коридоре она замечает свежую окраску и новые светильники. Но подлинное удивление вызывает у нее контора Генри. Мебель пятидесятых годов и гнутая вешалка для шляп исчезли. Контора, включающая теперь в себя и соседнее помещение, окрашена в красный и кремовый цвета. На блестящих рабочих столах с хромированными ножками стоят компьютеры пастельных тонов.
Ноги Генри по-прежнему задраны на письменный стол, однако на подошвах виден яркий логотип известной фирмы. И вместо полураспущенного галстука под пиджаком у него тенниска.
– Привет, Клэр, – говорит он с явным удовольствием, снимая со стола ноги и поднимаясь. – Как дела?
– Отлично, – отвечает Клэр и осматривается. – Твоя контора выглядит замечательно.
– Недурно, а? – Генри указывает на компьютеры. – Теперь большую часть работы делают они.
Клэр смеется.
– Ты начал пользоваться компьютерами?
– Ну, не сам, – признается он. – У меня есть группа студентов, они приходят и занимаются этой сложной работой. Хочешь выпить?
Генри подходит к металлическому шкафчику и достает оттуда бутылку.
– И это все оплачено гонорарами за пропавших животных? – удивляется Клэр.
Он качает головой.
– Главным образом за пропавших людей. Мальчишек, удравших из дома, отцов, прячущихся от алиментов, пожилых мужчин, внезапно понявших, что девочка, с которой они целовались в школе, была главной любовью в их жизни. Информация сейчас в большой цене. – Генри подается вперед и подмигивает. – Собственно, я могу выяснить то, что интересует клиента, сделав пару телефонных звонков. Но компьютеры хорошо смотрятся, а я быстро улавливаю моду. Держи, – он подает ей стакан, – и выкладывай все свои новости.
– Ты не поверишь, Генри, но…
Клэр рассказывает о себе и Кристиане.
Он слушает, задумчиво кивая.
– А ты не хочешь, – произносит он, – чтобы я навел о Кристиане справки? В виде свадебного подарка? Бабник ли он и все такое прочее.
