Роберт Фериньо - Дрожь
— Уютно тут у тебя.
— Приятно видеть тебя не в инвалидном кресле, — сказал Джимми.
— До сих пор ощущаю себя не в своей тарелке, но что ж поделать, правда?
На подбородке Маклена виднелся рубец, а один глаз был подбит и заплыл.
— Что у тебя с лицом? — спросил Джимми, радуясь, что Пилар не сдавалась, боролась за свою жизнь и дралась с ним.
— Проблемы с женщинами, — ответил Маклен, почесывая подбородок.
Джимми посмотрел на Акулу — три его пальца были замотаны.
— Отличное пальтишко. У «СС» распродажа?
— Я же говорил тебе, Акула! — Маклен разразился хохотом, постепенно перешедшим в кашель. — Я ему говорил то же самое, Джимми. Мы с тобой на одной волне.
— Эта мысль меня ужасает, — ответил Джимми. — Как ты узнал, где я живу?
— Легко! — Маклен цыкнул зубом. — Твой приятель Ролло рассказал.
— Да? — Джимми почувствовал, как задрожали колени.
— Да, — подтвердил Маклен. — Мы поехали к нему в его жуткий трейлер. Этого прыща не оказалось на месте, но мы нашли твой адрес и телефон.
— Наверное, вам не терпелось поскорей меня навестить. Что-то серьезное?
— Дело не в тебе. Мы ищем Ролло. Думал, ты нам поможешь.
— Не давайте ему в долг денег. Этот совет — единственная помощь, которую я могу вам оказать, — сказал Джимми. — Он что, тоже вам должен?
— Еще как.
— Сочувствую. Он забрал у меня на матче все наличные.
— Откуда у тебя вся эта шваль на стене? — Акула ткнул пальцем в чернокожего певца. — Ты что, один из тех придурков, что я видел в шоу Спрингера? Они там болтали, что хотели бы родиться неграми.
— Я не смотрю Спрингера, — спокойно ответил Джимми. — Это зрелище исключительно для идиотов.
Татуировки на шее Акулы напряглись, но их владелец промолчал.
— Ты должен извинить Акулу, — вмешался Маклен. — Он состоит в «Братстве арийцев». Лично меня волнует только один цвет — зеленый цвет долларов. Я встречал плохих белых и хороших черных, и наоборот. Надо мыслить шире, особенно если занимаешься бизнесом.
Джимми засмеялся.
— Вот ты смеешься, Джимми, а я действительно не имею предубеждений и свободен от предрассудков, — настаивал Маклен. — Помнишь моего доктора, Акула? Лучший хирург-ортопед в Лос-Анджелесе. А черный как смоль!
— Если этот ниггер настолько хорош, почему же ты до сих пор не танцуешь? — огрызнулся Акула.
Маклен внимательно посмотрел на него, и Акула отвел взгляд.
— Я понятия не имею, где Ролло, — сказал Джимми. — Он вечно где-то шатается. Но если позвонит, скажу, что вы его искали.
— Не говори ему ни слова! — Маклен ткнул Джимми костылем, притом достаточно сильно, но, взяв себя в руки, обыграл ситуацию, по очереди приложив палку к обоим плечам Джимми. — Посвящаю тебя в оруженосцы, сэр… — с пафосом произнес он. Шутка явно не удалась, и Маклен сдался. — Прости. Слушай, просто узнай, где Ролло и дай мне знать.
Джимми почесал грудь.
— Хочешь пойти куда-нибудь выпить пивка? — спросил Маклен. — Я еще не успел поблагодарить тебя за статью о матче.
— Спасибо, но я жутко устал. Трудный день.
— Да ладно тебе, Джимми, я же извинился! — Рубец на подбородке Маклена потемнел. — Не в твоем стиле таить обиду.
— Давай сходим на следующей неделе. Еще созвонимся, — предложил Джимми.
— О! Назначаешь свидание? — Костыль Маклена скользнул по полу, когда он направился к выходу, и Маклен с трудом удержался, чтобы не упасть.
Спеша помочь боссу, Акула бросился к стене и сбил одну из фотографий в рамке. Стекло разбилось вдребезги.
— Черт тебя дери, Акула, будь аккуратней с вещами Джимми!
— Все в порядке, — поспешил успокоить его Джимми. — Я потом уберу.
Маклен постоял над снимком, внимательно его изучая.
Джимми встал на одно колено и потянулся за снимком.
— Не волнуйтесь об этом…
Маклен прижал его руку к полу костылем и отвел ее в сторону разбитого стекла.
— Не так быстро! — Он оперся на костыль, давя на кисть Джимми всем своим весом и не обращая внимания на стоны. — Я уже видел эту фотографию.
Джимми вырвал руку и кинулся к двери, но Акула заблокировал выход, схватил его своими огромными клешнями. Под мягким кожаным пальто Акулы он почувствовал твердость бронежилета. Блейн верно отметил, это нечестно.
Маклен поднял снимок. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает.
Акула медленно разжал руки, и Джимми снова смог дышать. От Акулы воняло старым машинным маслом.
Маклен кивнул на фотографию:
— Это один нарик, которого я пришил. Такая же картинка была у него на похоронах. — Он многозначительно посмотрел на Джимми. — В последний раз, когда я его лицезрел живьем, он выглядел намного хуже.
— Что происходит, Мак? — спросил Акула.
— А в чем дело? — нахмурился Джимми. — Я купил эту фотографию на распродаже вместе с плакатами. Так вышло дешевле.
— Что это ты запаниковал? — прищурился Маклен.
— Да ты мне чуть руку не сломал! Откуда я знаю, чего от тебя ждать!
— Возьмем его с собой в офис, Акула.
— Я никуда с вами не поеду! — запротестовал Джимми.
— На твоем месте я бы и сам с собой не поехал, — ухмыльнулся Маклен.
Глава 40
— Я знаю, что ты не спишь.
Джимми открыл глаза. Он лежал на полу в офисе Маклена. Акула выволок его из дома, сначала игнорируя его пинки, а потом просто огрев по голове. Джимми пришел в себя, услышав звуки песни Боба Марли. Сначала он решил, что уже мертв, а затем все же осознал, что это не рай, а фестиваль музыки в стиле регги. Он сел, руки были скручены скотчем.
— У тебя новое ковровое покрытие, — спокойно сказал он Маклену.
— Еще стены перекрасил, — ответил тот, наклоняясь к пленнику. — Пришлось. Не мог вывести пятна крови.
— Я слышал, их хорошо удалять содовой. Говорят, творит чудеса! — Джимми с трудом взобрался на кожаный диван и увидел, как Акула что-то усердно рисует цветными карандашами.
— Что я тебе сделал? — спросил Маклен. — Наверное, что-то чрезвычайно серьезное. Я хочу знать, что именно.
Джимми слушал музыку, шаря глазами в поисках предмета, который можно было бы использовать в виде оружия. Офис почти не изменился за год, может, только рисунков Акулы на стенах стало больше. Сюжеты не отличались разнообразием: Маклен в виде укротителя тигров, Маклен — акробат, Клод — грустный клоун.
— Я задал тебе вопрос.
— Я не понимаю…
Костыль Маклена с шумом обрушился на диван, и Джимми подпрыгнул.
Маклен поднял вверх фотографию Сэмюэла.
— Я не верю в совпадения!
— Пятьдесят миллионов сперматозоидов рвутся к одной яйцеклетке, и лучшее, что смог произвести на свет твой папа, — это ты? Маклен, вся наша жизнь состоит из совпадений!
— Знаешь, я все думаю, как в ту ночь кто-то мог пройти незамеченным мимо камер слежения. Копы даже проверяли компанию, установившую их, но так ничего и не нашли. А вот совсем недавно Акула рассказал, как ты прошмыгнул на матче. Тоже совпадение?
Джимми чувствовал, как из раны на лбу течет кровь.
— Последний год я постоянно размышлял о том, кто же мог так меня подставить. Составил список всех своих врагов, всех тех, кто хотел бы видеть меня мертвым. В списке оказалось много имен. Но о твоем я не подумал ни разу.
— Наверное, чувствуешь себя идиотом.
— Мне становится все лучше и лучше.
Джимми улыбнулся. Сейчас он готов был заплакать или засмеяться, но выбрал все же второе.
— Что здесь смешного? — спросил Акула.
— Все нормально. — Маклен осторожно сел на диван. — Просто Джимми хочет показать нам, из какого теста он сделан. Делает вид, что не боится. — Он схватил Джимми и сжал так, что едва не раздавил легкие.
— Ты можешь убить меня всего раз… — задохнулся Джимми.
— Ну, если все сделаю правильно, то одного раза вполне хватит.
— У меня скандальные соседи, — заметил Джимми, с трудом ворочая языком. — Старая миссис Плеза наверняка записала номер вашей машины и позвонила в полицию.
Маклен закурил сигарету со вкусом гвоздики.
— А мне плевать. — Он посмотрел на Акулу и его рисунок. — Акуле тоже.
— Вы два социопата!
— Два кого? — переспросил Акула.
— Два сумасшедших парня, которым на всех плевать, — улыбнулся Маклен.
В этот момент в дверь постучали.
— Помогите! — закричал Джимми, но Маклен придавил его и прижал сигарету к шее. Джимми колотил Маклена скрученными руками, но тот продолжал жечь его кожу окурком.
Стук повторился. На сей раз более настойчиво.
— Мистер Маклен?
— Черт побери! — прошипел Маклен, все еще борясь с Джимми. Акула продолжал рисовать, слюнявя стержень карандаша. — Я же просил, чтобы меня не беспокоили!
Джимми вырвался. Ему казалось, что кожа на шее продолжает дымиться. От ощущения собственной беспомощности хотелось кричать, но он поборол это желание. Он знал, что, дав волю эмоциям, уже не сможет остановиться.
