Уве Шомбург - Код Вавилона
Крис припарковал «SL Кабрио» на площади Монбижу, не очень далеко от подземного гаража. Он сидел на водительском месте и нетерпеливо барабанил пальцами по рулю. Напряжение все еще не отпускало его, судорогой сводя живот, но он уже вернул себе способность ясно мыслить.
— Вы меня не убедили. Не сам же я себя подставил. Значит, под подозрением вы и священник.
Крис сидел босиком. Мокрые носки лежали на прорезях вентиляции и сушились на теплом воздухе отопления, включенного до отказа.
— Я не знаю, что мне вам еще сказать. По крайней мере, я не заинтересована в том, чтобы прикончить вас. Мне нужны таблички! — Профессорша курила сигарету за сигаретой.
Опять раздался вой сирены. Полиция и спасательные машины продолжали съезжаться к месту битвы.
— Не слишком ли мы тут близко? — Она вздрагивала при каждом звуке.
— А что? Кто-нибудь знает вашу машину? Им сейчас есть чем заняться помимо того, чтобы обыскивать припаркованные машины. Несколько минут у нас еще есть. Вот вы сказали, что уже была одна попытка продажи в двадцатые годы, и эта попытка сорвалась. И якобы кто-то подключил к делу церковь. Расскажите об этом подробнее.
— Мы не так много знаем. Почему? Как? Все сокрыто мраком. Кто? С кем?.. Фрагменты текста, которые Форстер прислал нам полгода назад, мы смогли частично идентифицировать и воспроизвести.
— Как это? Вы же сказали, что поиск в архивах церкви ничего не дал.
— Верно. Но мы нашли фрагменты одной копии в запаснике музея, в одном из ящиков. Раньше мы не обращали на этот ящик внимания.
— Как такое может быть?
— Такова немецкая реальность. Запасники музеев все еще полны необработанных находок — так во всех музеях мира. Многое дремлет, дожидаясь своей очереди, по темным углам подвалов. — Она сделала маленькую паузу. — И добавляется еще один аспект. Саймон, великий меценат берлинских музеев, был иудейской веры. Надо еще сказать спасибо, что в той ужасной драме тридцатых и сороковых годов не все было вывезено и уничтожено. В силу каких-то причин никто не заинтересовался его наследием.
Крис перебил ее движением руки, пристально глядя на старого и неопрятного мужчину, который с ухмылкой обошел вокруг машины, с любопытством их разглядывая. Он погладил рукой правое крыло, а потом сжал руку в кулак и с силой ударил по капоту. При этом он захохотал, а потом заковылял прочь.
— Скотина! — выругалась профессорша.
— Оставьте его. Дно жизни. И дальше?
— После войны музеи грабили русские, в конце пятидесятых пошла волна возвратов — между братьями-то по социализму. Но поначалу все сосредоточились на главном: на восстановлении. И опять многое так и осталось в запасниках.
По мере того как она говорила, напряжение отпускало ее. Концентрация на привычном и знакомом помогала преодолеть кровавый шок.
— И как вы натолкнулись на ящик с фрагментами?
— Мы давно готовили выставку о Колдевее, которую сейчас как раз показывают в музее к его стопятидесятилетию. Поэтому в последние годы мы обыскивали запасники, изучали документы, каталогизировали. Потом поступило предложение Форстера. По его копиям мы без труда определили, что текст написан уже давно.
— Как это?
— Перевод текста с табличек был отпечатан на пишущей машинке. Так что нетрудно было понять, что текст написан десятки лет назад. Форстер явно скопировал части старого перевода. К сожалению, копия не полная. Текст обрывается на середине фразы.
— И вы поэтому хотите сперва увидеть все таблички, чтобы узнать, интересны ли они настолько же, как те, которые вы уже знаете по записям.
— Вот именно. По крайней мере, с отрывком Форстера мы могли искать целенаправленно, упорядочить фрагменты, заново найти место тому, на что раньше не обращали внимания. Поначалу это было рутинной работой, пока мы не натолкнулись на упоминания, которые несколько прояснили тот давний процесс.
— Однако полной копии, сделанной в двадцатые годы, у вас нет, — подытожил Крис.
— Нет. Она исчезла.
— И в церковных архивах ее тоже нет?
— Нет — насколько я могу знать.
— Собственно, для меня это не имеет большого значения, — сказал Крис. — А что с деньгами?
— А что с табличками? У вас же не все с собой в рюкзаке.
— Мы прекрасно можем совершить эту сделку через два часа. Я покажу вам таблички, вы отдадите мне деньги.
Она вскипела:
— Ваша алчность — это одно, а реальность — совсем другое! Я же не разгуливаю по Берлину с такой суммой! Тем более не зная, что́ я за нее получу!
— Скоро узнаете. Так хотите или нет?
— Если остальные таблички сдержат то, что обещали предыдущие, тогда оговоренная цена остается в силе. Брандау ждет моего звонка, тогда и будут деньги.
— Сегодня же вечером, — настаивал Крис.
— Как договорились — сегодня же вечером.
— Что это вы вдруг заторопились?
Рамона Зельнер нервно взмахнула рукой:
— Да эти древности надо как можно скорее обезопасить от таких сумасшедших, как вы или те, что напали на нас. Только это и удерживает меня здесь.
Крис покачал головой.
— Вы изолгались, — со злостью сказал он. — Вас послушать, так кругом сплошные самаритяне. Уж признайтесь, что вам не терпится завладеть этими табличками! Случай — уникальный, большинство ученых всю свою жизнь мечтает о таком шансе.
Установилась ледяная тишина, потом она откашлялась:
— Ну хорошо: я хочу их изучать, я хочу о них писать. Да, черт возьми, все верно! Это уникальная возможность, которая, судя по всему, уже больше никогда не повторится. Вы довольны?
— Еще бы, — Крис издал смешок. — Вот теперь я вам их покажу. — И он завел мотор.
— Но у меня есть еще один вопрос: можете ли вы распоряжаться этими ценностями на законных основаниях?
— Я заключил договор купли-продажи. — Крису было ясно, к чему она клонит. Если что не так, она уйдет в сторону и будет разыгрывать невинного ягненка.
— И на ваших руках нет крови?
Крис звучно расхохотался:
— Да вы только что присутствовали при этом… Вы что, уже забыли? А я всего лишь защищался. Но раз уж речь зашла об этом — то как насчет вас?
— Да вы с ума сошли?
— Как насчет вашего жеста доброй воли? — спросил он.
Она немного поколебалась.
— Наше Общество не так богато, как нам хотелось бы. Поэтому Брандау — после того как Форстер сделал свое предложение — разыскал одного мецената, и тот дает деньги. Древности станут его собственностью, но в виде долгосрочной аренды отойдут музею.
— Хорошо, что у вас снова есть меценат. Второй Саймон?
— Вы не представляете, как это делается в наше время. Нас поддерживают частные лица и предприятия, но этого никогда не бывает достаточно. Вы хоть знаете, во что обходится культура?
— Теперь я понимаю, откуда у вас так быстро нашлись наличные. А то меня мучили подозрения. И кто же он?
— Один издатель. Человек, приближенный к церкви.
— А, тогда Брандау — его шпион. Теперь я понимаю, — Крис довольно ухмыльнулся.
— У этого человека особый интерес к находкам в Передней Азии. Он поддерживает нас, Лувр и Британский музей. Он как безумный гоняется за всеми новыми археологическими находками и за результатами исследований.
— А там все еще копают?
— Еще как. Сейчас это очень опасно, но по нашему заданию копали целые десятилетия — с перерывами.
— А почему этот человек так гоняется за находками?
— Он очень верующий. Издает церковную литературу и является, насколько мне известно, членом одного церковного ордена.
— Может, он и стоял за нападением?
— Ну и мысли у вас. — Рамона Зельнер покачала головой: — Как может человек давать деньги и тут же нападать на нас?
* * *Крис выехал с парковки. Они пережидали здесь больше часа.
— Сейчас я покажу вам все таблички. Едем в Вильмерсдорф.
Улица неожиданно оказалась очень оживленной, люди наслаждались теплым вечером и заполнили пивные и кафе.
— О, какая тут бурная жизнь.
— Ораниенбургская улица. Впереди на перекрестке поезжайте сначала направо, потом опять налево.
— И куда мы приедем?
— К новому Вавилону этого города.
Он следовал ее маршрутным указаниям.
— А вы точно изучили фрагменты текста?
— Разумеется, — Рамона Зельнер с недоумением уставилась на Криса.
— Тогда расскажите мне что-нибудь и про кости. Что говорил про них Форстер? Что о них сказано в текстах?
Профессорша весело рассмеялась:
— Кости? Про кости я не знаю ничего. Впервые о них слышу.
— Может, в переводе что-нибудь написано про кости?
Она долго размышляла.
— Верно… Навуходоносор упоминает на своих табличках — если содержание копии верно, — что он завоевал Киш и перевез в Вавилон святыни из большого храма Нинурты в Кише. Якобы он снова объединил государство и взял с собой кости пастуха из храма Нинурты.
