Харлан Кобен - Чаща
Он строго смотрел на меня. Я его не винил. Надавил очень уж сильно, но другого пути не видел.
— Вам что-нибудь известно о прошлом Стюбенса? — наконец спросил он.
— Самая малость.
— Он идеально соответствует характерологическому профилю.
— Профили не вещественные доказательства.
— Но они помогают. К примеру, вы знаете, что в округе пропадали животные, когда Стюбенс был подростком?
— Правда? Что ж, этой улики мне определенно недоставало.
— Могу я привести пример?
— Будьте любезны.
— У нас есть свидетель. Чарли Кейдисон. Раньше он ничего не говорил, поскольку очень боялся. В шестнадцать лет Уэйн Стюбенс зарыл в землю маленькую белую собачку… не помню породу… что-то французское.
— Бишон-фризе?
— Совершенно верно. Он зарыл собачку по шею. Над землей торчала только голова. Собачка не могла шевельнуться.
— Кошмар.
— Еще нет, дальше — хуже.
Бедфорд еще раз аккуратно отпил кофе. Я ждал. Он поставил чашку, промокнул губы салфеткой.
— Закопав собачку, ваш давний друг по лагерю пошел к Кейдисонам. У них была самоходная газонокосилка с сиденьем, на которой ездят по лужайке. Он попросил разрешения взять ее… — Бедфорд замолчал и пристально посмотрел на меня.
— Вас понял, — кивнул я.
— У меня есть и другие подобные примеры. С десяток.
— Однако Уэйн Стюбенс устроился в этот лагерь вожатым.
— Большой сюрприз. Я хочу сказать, что Айра Силверстайн считал ниже своего достоинства проверять прошлое кандидатов на ту или иную должность.
— И никто не подумал о Стюбенсе после этих убийств?
— Этого мы не знаем. Сначала «Лагерем ПЛЮС» занимались местные правоохранительные органы, не мы. Дело не вышло на федеральный уровень. И все слишком боялись, чтобы рассказать о юношеских годах Стюбенса. Как Чарли Кейдисон. Вы должны помнить: Стюбенс из богатой семьи. Его отец умер, но мать защищала мальчика, откупалась от всех, кто на него жаловался. Между прочим, очень его опекала. И придерживалась строгих правил, не давала парню никаких поблажек.
— Еще один штрих характерологического профиля серийного убийцы?
— Речь не просто о профиле, мистер Коупленд. Факты вам известны. Он жил в Нью-Йорке, однако каким образом оказался в тех самых местах, в Виргинии, Индиане, Пенсильвании, где произошли убийства? Какова вероятность его случайного появления там? И разумеется, улики: после получения ордера мы нашли вещи жертв на принадлежащей ему земле.
— Не всех жертв.
— Хватило и этого.
— И все-таки ни одна из вещей не принадлежала первым четырем жертвам.
— Правильно.
— Почему?
— Могу предложить только догадку. Стюбенс, вероятно, торопился. На то, чтобы избавиться от тел, требовалось время, которого ему катастрофически не хватало.
— Опять создается ощущение, что вы подгоняете факты.
Он откинулся на спинку стула и всмотрелся в меня:
— А какова ваша версия, мистер Коупленд? Мне не терпится ее услышать.
Я промолчал.
Он раскинул руки.
— Этот серийный убийца, который перерезал глотки отдыхающим в летних лагерях в Индиане и Виргинии, мог быть вожатым летнего лагеря, где по крайней мере двум жертвам перерезали горло?
Он все говорил правильно. Я с самого начала думал об этом и не мог уйти от утвердительного ответа.
— Вам известны факты. Вы прокурор. Скажите мне, что, по-вашему, там произошло?
Я думал. Он ждал. Я подумал еще.
— Пока не знаю. Может, пока рано выдвигать версии. Может, нам нужно собрать побольше фактов.
— И пока вы будете это делать, тип вроде Уэйна Стюбенса убьет еще нескольких отдыхающих.
И тут он был прав. Я подумал об уликах против Дженретта и Маранца. Если уж смотреть на ситуацию объективно, против Уэйна Стюбенса улик набиралось куда больше.
Во всяком случае, раньше все выглядело именно так.
— Он не убивал Джила Переса.
— Я вас слышал. Так давайте уберем его из уравнения, хотя бы в рамках нашей дискуссии. Он не убивал этого Переса. — Бедфорд вскинул руки. — И с чем вы тогда остаетесь?
Что я мог на это сказать? Что все-таки произошло с моей сестрой? Этот вопрос по-прежнему требовал ответа.
Глава 29
Часом позже я сидел в самолете. Двери еще не закрыли, когда позвонила Мьюз.
— Как прошла встреча со Стюбенсом? — спросила она.
— Расскажу позже. Как суд?
— Насколько я слышала, новые ходатайства и никакого движения вперед. Постоянно твердили «на рассмотрении». Это же чертовски скучно, быть адвокатом. Как у тебя в такие дни не лопаются мозги?
— Привыкаешь, знаешь ли. Что еще?
— Ничего, но завтра заседания не будет. В четверг судья хочет видеть заинтересованные стороны у себя с самого утра.
— Зачем?
— Из-за всех этих ходатайств, которые «на рассмотрении». Твой помощник полагает, что это очередная задержка и она не повлияет на исход процесса. Слушай, я нашла для тебя кое-что еще.
— Что?
— Наш лучший компьютерщик поработал с сочинениями, посланными твоей подруге Люси.
— И?..
— Поначалу он не нашел ничего нового.
— Что значит «поначалу»?
— Я получила его отчет, сделала несколько звонков, кое в чем покопалась. И нарыла нечто очень интересное.
— Что именно?
— Думаю, я знаю, кто отправил ей эти сочинения.
— Кто?
— Блэкберри при тебе?
— Да.
— Материалов много. Думаю, лучше направить их электронным письмом.
— Хорошо.
— Больше не хочу ничего говорить. Любопытно посмотреть, придешь ли ты к тому же выводу, что и я.
Я подумал об этом, вспомнил наш разговор с Бедфордом.
— Не хочешь, чтобы я подгонял факты к имеющимся версиям, да?
— О чем ты?
— Не важно, Мьюз. Отправляй свое письмо.
Через четыре часа после расставания с Джеффом Бедфордом я сидел в кабинете, примыкавшем к кабинету Люси. Обычно его занимал другой профессор английского языка и литературы, но он уехал в отпуск. У Люси был ключ.
Она смотрела в окно, когда ее ассистент Лонни Бергер вошел, не постучавшись. Странное дело, но Лонни напомнил мне отца Люси, Айру. Такой же Питер Пэн, не желающий взрослеть, с клеймом маргинала. Я не против хиппи, или леваков, или как там их еще можно назвать. Они нам нужны. Я даже уверен, что нам необходимы и крайне левые, и крайне правые, и даже те (может, еще больше), с кем мы не соглашаемся и кого хотим ненавидеть. Без них жизнь стала бы скучной. Да и на ком оттачивать свои аргументы? Вдумайтесь: без правого нет левого. А центра нет без них обоих.
— Что случилось, Люси? У меня свидание с моей Страстной Официанткой… — Тут Лонни заметил меня и замолчал, не закончив фразу. — Это кто?
Люси все смотрела в окно.
— И почему мы в кабинете профессора Митника?
Я поднялся, протянул руку:
— Пол Коупленд.
Он пожал мою руку.
— Это ж надо! Вы тот парень из сочинения, так? Мистер П. Я читал об этом расследовании и…
— Да, Люси рассказывала мне о ваших любительских изысканиях. А у меня, как вам, вероятно, известно, работают первоклассные следователи-профессионалы. — Тут он отпустил мою руку. — Ничем не хотите с нами поделиться?
— Что вы имеете в виду?
— Между прочим, правда ваша: это электронное письмо отослали с одного из компьютеров в библиотеке Фроста в шесть сорок вечера. Но только не Сильвия Портер сидела за компьютером в это время.
Он попятился.
— Это были вы, Лонни.
Его губы искривились в улыбке, он покачал головой. Тянул время.
— Это чушь. Эй, подождите… — Улыбка исчезла, сменившись притворной обидой. — Люси, я не могу поверить, что…
Люси наконец-то повернулась к нему, не произнося ни слова.
Лонни указал на меня:
— Ты не веришь этому парню, правда? Он…
— Я что?
Ответа не последовало. А Люси только смотрела на Лонни. Молча. Смотрела, пока он не начал отступать под ее взглядом. Плюхнулся на стул.
— Черт! — вырвалось у него.
Мы ждали. Он сидел с поникшей головой.
— Вы не понимаете…
— Так объясните, — предложил я.
Он посмотрел на Люси:
— Ты действительно веришь этому парню?
— Гораздо больше, чем тебе.
— Я бы не верил. Ничего хорошего ждать от него не приходится, Люси.
— Спасибо за рекомендацию, — вмешался я. — А теперь скажите, почему вы послали Люси эти сочинения?
Он принялся теребить пальцами серьгу.
— Я не обязан вам ничего говорить.
— Напротив — обязаны. Я прокурор округа.
— И что?
— А то, Лонни. Я могу арестовать вас за причинение беспокойства Люси.
— Нет, не сможете. Прежде всего вы не докажете, что сочинения послал я.
— Докажу. Вы думаете, что хорошо разбираетесь в компьютерах и, возможно, ваших знаний достаточно для того, чтобы произвести впечатление на дилетанта. Но мои эксперты — настоящие профессионалы. Мы уже знаем: письма отправили вы. У нас есть доказательства.
