Сидни Шелдон - Если наступит завтра
Гюнтер Хартог улыбнулся.
– Я слышал только об одной Трейси Уитни.
– И что же вы слышали?
– Давайте поговорим об этом после чая.
«Чай» состоял из маленьких сэндвичей с рубленными яйцами, лососем, огурцами, салатом и цыплятами. А так же подали горячий шоколад со взбитыми сливками и джемом, и еще свежие пирожные. Во время еды они беседовали.
– Вы упомянули об общем друге.
– Конрад Морган. У нас с ним время от времени общие дела.
Да, я однажды тоже имела с ним дело, подумала Трейси. И он попытался надуть меня.
– Он великолепно отзывался о вас, – сказал Гюнтер Хартог. Трейси внимательно рассматривала хозяина стола. Он имел вид аристократа и выглядел здоровым.
Что же он от меня хочет? – думала Трейси.
Она решила дать ему возможность высказаться, но больше тот не упоминал имя Конрада Моргана или возможности более тесного сотрудничества между Гюнтером Хартогом и Трейси Уитни.
Гюнтер рассказал ей о своем прошлом.
– Я родился в Мюнхене. Отец мой был богатым банкиром, и я рос в роскоши, среди великолепных картин и старинных вещей. Мать моя была еврейкой, и когда к власти пришел Гитлер, отец отказался бросить мать, поэтому лишился всего. Они оба погибли во время бомбежки. Друзья сумели перевезти меня из Германии в Швейцарию, и когда война окончилась, я решил никогда не возвращаться в Германию. Я направился в Лондон и открыл маленький антикварный магазин на Маунт-стрит. Надеюсь, что однажды вы посетите его.
Так вот в чем дело, удивилась Трейси. Он хочет мне кое-что продать.
И как оказалось, она ошиблась.
Заплатив по счету, Гюнтер Хартог небрежно бросил.
– У меня маленькое поместье в Гесипшире. На уикэнд у меня соберется несколько друзей, и я бы хотел, чтобы и вы присоединились к нам.
Трейси колебалась. Мужчину она совершенно не знала и никак не могла понять, что же ему от нее нужно. Но решила, что терять ей нечего.
***Уикэнд вышел просто очаровательным. Маленькое поместье Гюнтера Хартога оказалось прекрасным особняком семнадцатого века в усадьбе площадью около 30 акров. Гюнтер давно овдовел и, не считая слуг, жил совершенно один. Он повел Трейси показать свои владения. Там оказалась прекрасная конюшня с дюжиной лошадей и скотный двор, на котором содержались цыплята и поросята.
– Поэтому мы никогда не будем голодными, – сказал он совершенно серьезно. – А теперь позвольте показать вам мое настоящее хобби.
И он повел Трейси к голубятне, полной птиц.
– Это почтовые голуби, – голос Гюнтера наполнился гордостью. – Посмотрите на этих маленьких красоток. Вот видите ту черно-серую голубку? Это Марго.
Он подобрал ее и высоко поднял.
– Ты ужасная девочка, ты знаешь? Она забияка, но все-же она самая сообразительная. – Он нежно поцеловал ее в маленькую головку и аккуратно посадил на место.
Цвета птиц потрясали. Были различные оттенки: сине-черного, сине-серого с вкраплениями белого и серебристые.
– Почему нет белых? – спросила Трейси.
– Почтовые голуби не бывают белыми, – объяснил Гюнтер, – потому что белые перышки очень легко выпадают, а когда голуби почтовые, они пролетают в среднем до 40 миль в час.
Трейси наблюдала за Гюнтером, который кормил птиц специальным кормом с витаминными добавками.
– Это изумительные создания, – говорил Гюнтер. – Знаете, ведь они могут найти дорогу к дому, который может располагаться за 500 миль от места.
– Восхитительно.
Все гости оказались так же фантастичными. Присутствовали: министр с женой, граф, генерал с юной подругой и жена магараджи Шахарани Морви, необыкновенно привлекательная, молодая дама.
– Пожалуйста, зовите меня Ви Джи, – попросила она, почти без акцента. На ней было надето красное с блестящей ниткой сари, а таких чудесных украшений Трейси в жизни не видела.
– Я держу большую часть драгоценностей в сейфе, – объяснила Ви Джи. – Ведь в наши дни так много грабителей.
***В полдень воскресенья, когда Трейси уже собиралась отправиться в Лондон, Гюнтер пригласил ее в кабинет. Они сидели друг против друга за чайным столом. Трейси отпила чай из тоненькой фарфоровой чашечки и сказала:
– Я так и не поняла, зачем вы пригласили меня, но, тем не менее, я чудесно провела время.
– Мне это приятно, Трейси, – потом, через минуту, он продолжил.
– Я наблюдал за вами.
– Вижу.
– Какие у вас планы на будущее?
Она колебалась.
– Их нет. Я еще не решила, чем займусь.
– Думаю, мы смогли бы хорошо работать вместе.
– В вашем антикварном магазине?
Он засмеялся.
– Нет, дорогая. Было бы стыдно упустить такой талант. Видите ли, я знаю вашу проделку с Конрадом Морганом. Здорово вы все обтяпали.
– Гюнтер, но… но все осталось позади.
– Да, но что впереди? Вы сказали, что у вас нет планов. Вы должны думать о будущем, деньги, которые у вас есть, когда-нибудь кончатся. Я предлагаю партнерство. Я вращаюсь в высоких международных кругах. Я присутствую на великолепных балах, участвую в охотах и на соревнованиях яхт. Я знаю приезды и отъезды богачей.
– Не вижу, какое все это имеет отношение ко мне?
– Я могу ввести вас в этот золотой круг. И сделаю его действительно золотым, Трейси. Я могу давать вам исчерпывающую информацию о сказочных драгоценностях и картинах и как вы сможете безопасно похитить их. Я могу пристроить их наилучшим образом. Вы будете как бы гроссбухом людей, разбогатевших за счет других. Делить будем между собой. Что скажете?
– Я скажу «нет».
Он внимательно посмотрел на нее.
– Вижу. Позвоните мне, если ваше мнение об этом изменится.
– Я не буду менять свое мнение, Гюнтер.
В Лондон Трейси вернулась поздно вечером.
***Трейси просто обожала Лондон. Она обедала в ресторанах «А ля Гаврош», «Билл Бентлис» и «У камина», а после театра заходила в кафе поесть настоящих американских гамбургеров или горячего чили. Она ходила в Национальный театр и Королевскую оперу, посещала аукционы Кристи и Сотби. Она делала покупки в «Гарродсе» и «Фортнум и Мейсон», выбирала книги в «Хатчард и Фойлес» и «В.Г.Смит». Она взяла напрокат машину с шофером и провела запомнившийся уикэнд в отеле в Гемпшире, около Нового Леса, где была потрясающая обстановка и великолепное обслуживание.
Но все стоило дорого. Очень дорого.
Когда– нибудь ваши деньги кончатся…
Да, Гюнтер Хартог был прав. Ее денег не надолго хватит, и Трейси решила заняться будущим.
***Ее неоднократно приглашали на уикэнды в загородное поместье Гюнтера, и она не уставала восхищаться каждым своим визитом и радовалась компании Гюнтера.
Как– то вечером в воскресенье, за обедом, член Парламента повернулся к Трейси и сказал:
– Никогда не видел настоящего техасца, мисс Уитни, какие они?
Трейси тут же изобразила техасский акцент, да так, что вся компания покатилась со смеху.
Позже, когда Трейси с Гюнтером были одни, он сказал:
– У вас настоящий талант.
– Я не актриса, Гюнтер.
– Вы недооцениваете себя. В Лондоне есть ювелирная фирма – «Паркер и Паркер», – которая находит удовольствие в – как сказали бы вы, американцы, – обдирании своих покупателей. Вы дали мне идею, как заставить их заплатить за их нечестность.
И изложил Трейси идею.
– Нет, – сказала Трейси. Но чем больше она об этом думала, тем более интригующим ей казалось предложение Гюнтера. Она вспомнила, как провела полицию на Лонг-Айленде, как обманула Бориса Мельникова, Петра Негулеску и Джеффа Стивенса. Ужасно захватывающе, но все в прошлом.
– Нет, Гюнтер, – сказала она, но в ее голосе не слышалось прежней уверенности.
***Октябрь в Лондоне выдался необыкновенно теплым, и англичане и туристы грелись в лучах осеннего солнца. Сильное уличное движение в полдень наблюдалось на Трафальгар-сквер, Чаринг Кросс и Пиккадили. Белый «даймлер» свернул с Оксфорд-стрит к Нью Бонд-стрит и, проехав квартал, остановился перед ювелирным магазином «Паркер и Паркер». Шофер в ливрее выскочил из лимузина и бросился открывать дверцу пассажиру. Молодая блондинка со стрижкой типа Сессон, сильно накрашенная, в обтягивающем итальянском вязанном платье под собольей шубкой, выпорхнула из машины.
– Эта дорожка в лавочку, а, малыш? – спросила она громко, с резким техасским акцентом.
Шофер указал на вывеску.
– Здесь, мадам.
– Отлично, котик. Подожди. Думаю, долго не задержусь.
– Я объеду квартал, мадам. Мне нельзя ставить здесь машину.
Она хряпнула его по заду.
– Делай, как считаешь нужным, парниша!
Парниша! Шофер аж вздрогнул. Что за наказание, работать на арендной машине. Он ненавидел американцев, особенно техасцев. Все они дикари, но дикари с деньгами. Он бы очень удивился, узнав, что его пассажирка никогда не бывала в Техасе.
Трейси взглянула на свое отражение в витрине, улыбнулась и направилась к двери, услужливо открытой швейцаром.
