Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – А я уже совсем решил в одиночку хавать. Без компании. А тут нате, приятные люди, блин, – Анатолий Иванович отодвинул стул и подсел к столу. – Я не влез в деловой базар?

   – Нет, что вы, Анатолий Иванович, все нормально. Тем более, что я уже собирался уходить… Кстати, знакомьтесь, – Иван Иванович указал на Петрова, – Сергей Сергеевич Петров, мой давний приятель.

   – Толик Жовнер, предприниматель.

   – Очень приятно, – улыбнулся Петров и обернулся к встающему из-за стола Ивану Ивановичу, – вы так скоро?

   – Дела. Мне было очень приятно с вами пообщаться, Сергей Сергеевич, и очень полезно. Я особо отмечу концовку разговора. Очень интересная информация, – Иван Иванович огляделся в поисках официанта, вынул из бумажника купюру и положил ее на стол, прижав край дном фужера. – Я спешу, до встречи.

   – Всего доброго, – помахал ему вдогонку Петров.

   – Я чего, таки помешал? – немного расстроился Жовнер.

   – Ни в коем случае, – улыбнулся Петров.

   – Ну, лады. А ты… ничего, что я на «ты»? Нет? Ты мне компанию составишь? Не могу один обедать.

   – Минут десять я еще могу посидеть…

   – Круто. Эй, ярыжка, – закричал Жовнер на проходившего мимо официанта.

   Тот изменил курс и быстро прибыл на зов.

   Жовнер заказывал обед со смаком, переспрашивая, уточняя свежесть исходных продуктов и место их происхождения.

   – Ты чего будешь пить? – спросил Жовнер у Петрова.

   – Скорее всего – ничего. Мне еще на работу.

   – Тогда – все, – сказал Жовнер официанту.

   Петров задумчиво посмотрел вслед удаляющемуся официанту.

   – Ты с Иванычем давно знаком? – спросил Жовнер.

   – Меньше месяца, а что?

   – Ничего, уматный мужик. Но с головой. Чисто дом советов.

   – Партнер по бизнесу?

   – Ага. Тут, блин, такое дело… Знаешь, бабки надоело на шалав да кабаки тратить. Нужно в дело вложить. Ну, типа, я тусанулся, то-се, братвой все уже схвачено. В криминал лезть не хочу, хватит. Вот тут и встретился случайно с Иваном Ивановичем. Он и посоветовал…

   – Интересно, в какой области?

   – В области? В киевской… А, – Жовнер засмеялся, – в области. В книгоиздательской. Все, больше ничего сказать не могу. Секрет.

   – Секрет так секрет, – снова улыбнулся Петров, – мне очень жаль, но у меня закончилось время – нужно идти на службу.

   – Жаль, в натуре, – разочаровано протянул Жовнер, достал из кармана визитку и протянул ее Петрову. – Во, если вдруг чего придумаешь, куда бабки вложить, или что по полиграфии – звони.

   – Пренепременно, – Петров спрятал визитку в карман и пожал на прощание руку Жовнеру. – Обязательно.

   Я сделал замечательное открытие, подкупающее своей новизной и оригинальностью. Я понял, что если достаточно долго проходить в туфлях по лужам, то туфли намокнут. А если проходить достаточно долго в мокрых туфлях, то можно простудиться. И заболеть.

   Как оказалось, в понедельник я в достаточной степени промочил ноги, ровно на небольшой бронхит. Или что там еще. Горло болело смертельно, глотать и говорить было чертовски больно, кроме всего прочего меня температурило.

   Некоторое время я еще выпендривался и ограничивался ударными дозами таблеток на сон грядущий. Старый армейский рецепт внезапного стремительного выздоровления: две таблетки аспирина, две – сульфадиметксина, и еще пару этазола.

   Утром, если остался жив, значит выздоровел.

   Если болит горло, можно еще пожевать стрептоцида. Мерзко, но ничего не поделаешь. Вкусом напоминает подгнивший мел.

   Вот именно этот самый подгнивший мел сейчас скрипел у меня на зубах. Я лежал на диване, а Алиска сидела за столом и играла на компьютере в неизбежные шарики. А когда Алиска играет в шарики, то к разговорам она расположена не очень сильно.

   Я ел стрептоцид и думал. Мысли от болезни у меня были расслабленными и простыми. Они приходили из ниоткуда, легко скользили по мозгу и улетали, не оставляя следа. Вызывая только легкое приятное щекотание.

   В понедельник я расплатился с Сашкиной гимназией и теперь мог себя немного уважать. Еще я принял решение купить себе наконец зимние ботинки, но с этим придется немного обождать.

   В такие безоблачные минуты очень приятно почитать что ни будь эдакое, суровое. Я читал документальную книгу про диверсантов. Очень полезная книга. Она доходчиво объясняла всем желающим, как именно нужно организовывать партизанское движение, что выводить из строя в первую очередь и как вести, заодно, антипартизанскую борьбу.

   У меня таких полезных книг довольно много. В одной наглядно и в картинках рассказывается, куда именно нужно тыкать ножом и из чего получается самая функциональная удавка. Особо авторы настаивали на том, что очень славно получается отправлять на тот свет ближнего своего гибкой хирургической пилой. Вжик – и голова долой.

   Я как раз добрался в очередной раз до отрывка из бессмертного пособия Че Геварры, когда зазвонил телефон.

   – Алиска! – прошептал я.

   – Уже иду, – Алиска взяла трубку и очень официальным тоном сказала: «Да».

   Мы уже выяснили, что разговаривать по телефону я не могу, как не могу разговаривать и без телефона. Я мог только шептать что-то, морщась при этом от боли.

   – Он не может подойти к телефону, – сказала Алиска, – он болен. Да. Кто это говорит? Олег?

   – Кхакой? – выдавил я из себя.

   – Пелипейченко, – прошептала Алиска, прикрыв трубку рукой.

   – Скажи, пусть зайдет, – на моем лице, по-видимому, страдания читались так ясно, что Алиска состроила сочувственную гримаску.

   – Олег, он просит тебя приехать. Что? Я тоже очень прошу, – Алиска демонстративно закатила глаза, показывая, что наш ловелас своими дежурными комплиментами ее достал. – Да, конечно. Обязательно. Во сколько? Около шести часов?

   Я покивал и для верности показал большой палец правой руки.

   – Пока, – сказала Алиска и положила телефонную трубку. – Он сказал, что обязательно придет, сразу после работы и грозился принести мне шоколадку. Такой милый!

   Я показал кулак и страшно зашипел, демонстрируя яростную ревность.

   – Спой, светик, не стыдись! – пропела Алиска, возвращаясь к компьютеру.

   Я молча достал из упаковки новую таблетку стрептоцида и принялся ее жевать. Какая гадость. Гадость какая.

   Еще нужно будет поесть меду и попить лимонной воды. На пол-литра теплой воды, один выдавленный лимон. И полоскать. Я ненавижу лечиться, но болеть я люблю еще меньше. Даже Алиску вон не поцелуешь. И не накричишь на нее.

   Героический Че сегодня читался плохо. Я положил книгу на пол возле дивана и прикрыл глаза. Спать все равно не хотелось, поэтому глаза пришлось открыть.

   – Чаю принести? – спросила Алиска.

   – Принести, – кивнул я. – Только…

   – Только не очень горячий, – закончила за меня Алиска, – берегите горло.

   Берегите горло.

   А то кто-нибудь бритвой по горлу и в колодец. Грустная, если задуматься, шутка. Чтобы там мне не обещали крутые информированные предприниматели, в собственную исключительность верилось слабо. Даже наличие моего первого в жизни персонального сторожа тоже ни в чем не убеждало. Наличие наружного наблюдения еще ничего не значит.

   Я и сам как-то выступил в роли наружного наблюдения. Смешная получилась история. Был я тогда еще молодым двадцатилетним лоботрясом, только что уволился в запас из рядов несокрушимой и легендарной, не успел влюбиться, только задумывался на тему поступления в университет на филфак, а посему времени было много, а тогдашняя моя работа ночным сторожем в родной школе отнимала только одну ночь через двое суток.

   Вспомнить куда именно я шел в тот день уже невозможно, но путь мой лежал по улице Совнаркомовской мимо здания областного КГБ. Внушительное серое здание с барельефом Дзержинского на стене.

   Июнь месяц, тепло, на душе радостно. Хорошо. Я как раз миновал вход в популярное тогда кафе-автомат, как на глаза мне попалась небольшая группа экскурсантов. Явно иностранцев. И явно иностранцев капиталистических. Во всяком случае, экскурсовод общалась с ними на английском.

   Спешить мне было некуда, настроение, опять таки, хорошее, а парочка, плевшаяся в хвосте группы, довольно развязные по тем временам парень с девушкой, привлекли мое внимание.

   Как тогда говорили, эти двое были носителями явно чуждой нам идеологии. Они постоянно тыкали пальцами в прохожих и, обсудив что-то на своем птичьем языке, разражались неприятным смехом.

   Их вели, как потом оказалось, в художественный музей. И путь туда лежал как раз мимо здания КГБ. И экскурсовод для того, чтобы добавить немного перцу в достаточно пресную экскурсию, по-видимому, сообщил своим подопечным, мимо какого дома они следовали. Группа притихла, с уважением косясь на цитадель тоталитаризма. А задняя парочка и тут решила отличиться.