Андрей Троицкий - Раскрутка
Глава пятнадцатая
Камышовым зарослям не было конца, а проводник дядя Вова Купцов уводил все дальше, в глубь лиманов. Шли гуськом, за старым браконьером шагал Безмен, за ним краснодарский авторитет Шест, а дальше пять вооруженных парней с карабинами и охотничьими ружьями. Болота обходили стороной, шли краем до тех пор, пока не выходили на твердый грунт. И тогда делали десятиминутный привал, скидывали с плеч рюкзаки и оружие, пили воду и наскоро перекуривали.
Безмен не умел ориентироваться по компасу или солнцу, просто механически шагал за проводником. Часа через три трудная дорога порядком утомила, хотелось вернуться обратно к машинам, спрятанным в тростнике, разложить сиденье и забыться сном. Солнце выглянуло из облаков только в полдень и стало припекать, будто наверстывая упущенное. Безмен по примеру дяди Вовы обмотал голову мокрой тряпкой, и зашагалось легче.
В два тридцать группа вышла на небольшую песчаную отмель и устроили получасовой привал. Перекусили бутербродами, разлили по кружкам кофе и выкурили по сигарете. Безмен, утомленный переходом, сидел в тени и думал, что выдержит эту гонку недолго. Может быть, еще час, может, чуть больше. А дальше сдохнет. Просто повалится бездыханный на землю и не встанет. А вот дядя Вова Купцов, вопреки ожиданиям, оказался мужиком хоть и хлипким на вид, но жилистым и выносливым как ишак.
– Подъем, – скомандовал Купцов. – Пора, орлы. Надо дотемна добраться до места.
Безмен безропотно поднялся, повесил на плечо карабин, поднял тощий рюкзак. Ноша показалась такой тяжелой, как будто кто-то ради хохмы навалил в мешок булыжников. Безмена шатнуло, но он, не желая показывать свою слабость, крикнул громче проводника:
– Сказано: подъем. Что вам тут лежбище котиков? Быстро встали.
И снова потянулись заросли тростника, болота, отмели, озера жидкой грязи, вонючей до невозможности, и снова камыши и тростник. Безмен с ненавистью глядел в спину дяди Вовы, дожидаясь, когда тот устанет по-настоящему и можно будет устроить полноценный привал, с отдыхом, долгим перекуром и послеобеденной сладкой дремой. Но проводник шел как заведенный. Изредка поглядывал на солнце и наручные часы, проводил какие-то вычисления, сверялся с картой и шагал дальше.
– Слышь, а мы по короткой дороге идем? – спрашивал Безмен. – Или как?
– Или как, – отзывался проводник. – Шли бы короткой – давно в болотах бы утопли.
– А скоро дойдем-то?
– Это как идти будем.
Безмен пробовал курить на ходу, но дыхание сбивалось, слюна заполняла рот, он выплевывал сигарету и кашлял. Братва тоже быстро сникла, но никто не показывал виду, только местный авторитет Шестаков все пытался хорохориться, травил байки, выдуманные или из собственной жизни, но после привала окончательно заглох. Когда солнце стало опускаться, проводник, обернувшись, сказал, что впереди еще один переход, до места осталось совсем немного. Надо собраться с силами, потому что остановок не предвидится, а ночевать на болотах – не в жилу.
Еще до темноты, в первых сумерках, вышли на песчаную отмель, своими очертаниями похожую на серп молодой луны, длинную и тонкую, с закругленными краями. Безмен сбросил рюкзак, упал на теплый песок и вытянул гудевшие ноги. И не сразу нашел в себе силы подняться. Он чувствовал безмерную усталость и разочарование. Вместо хижины художника – несколько вкопанных в песок полуобгоревших столбов, на которых некогда стояла постройка. Вокруг следы бушевавшего здесь пожара. Головешки, металлическая рухлядь – то ли кровати, то ли искривленные трубы, засыпанные песком и углями. Потемневшие куски жести, железный шкафчик, в котором хранили газовый баллон, истлевшие тряпки и чудом уцелевшее зеркальце.
– Пока солнце совсем не село, пошуруйте вокруг, – приказал Безмен своим парням. – Может, на пожарище найдем трупешник. Переверните тут все.
Работы продолжались до ночи. Когда стемнело, развели костер, разогрели консервы, перекусили и подвели неутешительный итог. Художника нет, мотоциклист со своим спутником-кочегаром сгинули неизвестно где. То ли в болоте утонули, то ли сбились с пути и сейчас бродят по камышовым зарослям. Проводник молчал, сосредоточенно ковыряясь в банке с тушенкой. Покончив с едой, хлебнул воды из фляжки, расстелил на песке спальник и сказал:
– Найдем мы вашего художника. В камышах следы вездехода. Наверное, тут до нас гости побывали. Камыш примят широкими колесами. Колея глубокая, трава проросла сантиметров десять высотой. Значит, его увезли отсюда месяц назад. Вот пойдем по следу и тогда…
– Что тогда? – тупо переспросил Безмен.
– Тогда и встретитесь. – Дядя Вова залез в спальник, накрыл голову куском марли и тут же захрапел.
* * *Утром чуть свет дядя Вова растолкал сонного Безмена и сказал, что пора выходить – и так заспались. Проклиная все на свете, пришлось поднимать бойцов, объявив, что завтрак будет не раньше полудня. Парни с кислыми мордами выстроились в шеренгу по одному и двинулись за Купцовым. Шли по следу вездехода, стараясь не отклоняться в сторону. За первые три часа пути сделали два коротких привала, перекурили, попили воды и двинули дальше.
Никто не разговаривал, чтобы не тратить силы. В камышовых зарослях не было ветра, сапоги вязли в мягкой почве, но что-то изменилось в сравнении с вчерашним днем. Неожиданно Безмен подумал, что след вездехода приведет к цели, они найдут тех, кого ищут, и, возможно, уже сегодня закруглят дело. И сегодня же ночью вернутся в город, тогда и позволят себе полноценный отдых. Постепенно эта залетевшая в голову мысль переродилась в чувство уверенности, и стало легче идти. Безмен чаще оборачивался назад и подгонял отстававших парней.
Ровно в полдень, как договорились, встали на привал, выбрав подходящее место: островок твердой и сухой земли среди зарослей. Парни разлеглись на траве, скинули сапоги и стянули с себя мокрые от пота рубахи. Кто-то нарезал сухих камышовых стеблей, чтобы разложить костерок, но дядя Вова Купцов цыкнул:
– Никакого огня – мы уже близко. Если заметят дым, хрен чего мы поимеем. Кроме неприятностей.
– Как это ты понял, что мы близко? – спросил Безмен.
– Поживи с мое – и ты поймешь, – лаконично ответил Купцов. – Значит, диспозиция у нас такая. Ты со своими молодцами остаешься здесь. А дальше двину я один. Ну, вроде как на разведку. Если всем гуртом завалим, только хуже будет. Надо осмотреться. Короче, ждите возвращения. С места не трогайтесь и о кострах даже не думайте. Оружие держите наготове.
Отдав последние распоряжения, Купцов повесил на плечо двустволку, жесткий футляр с биноклем и скрылся за камышом. Он ушел налегке, взяв с собой только фляжку с водой, набив карман пересохшей костлявой воблой и сунув за пазуху две фотографии: Радченко и Петрушина. Полчаса никто не проронил ни слова, парни разлеглись на земле и отбивались от слепней и мух. Паша Шестаков по кличке Шест достал колоду карт и предложил замесить в буру. Безмен подумал, что карты сейчас – самое то, лучший способ убить время. Через пару часов Шест проиграл почти всю наличность, что была с собой, а Безмен стал немного богаче. Но тут фортуна отвернулась, и еще через полтора часа все деньги перекочевали в карман Шеста.
– Думать не могу об этих картах, – сказал Безмен, вставая на ноги. – Все мысли далеко. И этот ваш проводник чертов куда-то пропал. На разведку он пошел, бля. Сволота дешевая. Бросит тут нас, а потом выбирайся.
– Он нормальный кадр, – возразил Шест. – Свой, проверенный.
– Проверенный, – передразнил Безмен, которого охватило беспричинное волнение. – Все они проверенные до тех пор, пока тебя в зад не трахнут. Идет оно все к черту. Если этот хмырь не появится в течение часа – выходим. И дуем дальше по следу вездехода. Теперь мы дорогу без этого муделя найдем.
– Мы без него в болотах сгинем, – покачал головой Шест. – Надо дожидаться.
– Не хрена тут своим дерьмом сорить, – завелся Безмен. – У меня и так один кусок дерьма торчит из правого уха. А другой из левого. Сказал – значит, выходим через час.
* * *Деревенский дом, куда Дунаева приехала накануне, оказался сырым, неухоженным, каким-то необжитым, лишенным капли человеческого уюта. В комнатах витал запах соленой капусты и лекарств. Казалось, даже русская печь почти не давала тепла. То ли от нервотрепки последних дней, то ли от накопившейся усталости Дунаева почувствовала себя плохо, позвонила в адвокатскую контору «Саморуков и компаньоны» и переговорила с ее владельцем Юрием Семеновичем Полозовым, надеясь услышать хорошие новости.
Но юрист сказал, что разговор не для телефона, и, узнав о плохом самочувствии Ольги Петровны, заявил, что сам приедет к ней в гости, потолковать. Подробно выспросил адрес и положил трубку. К обеду представительский «лексус», перемесив грязь единственной улицы, остановился у завалившегося на сторону забора. Полозов, открыв завертку калитки, вошел на участок, осмотрелся и горестно вздохнул, разглядев будку сортира, сколоченную из листов жести и негодных досок. Ступая осторожно, как сапер по минному полю, поднялся на крыльцо. Оказавшись в темных сенях, не сразу сообразил, куда идти, плечом сорвал с гвоздя корыто и дорожный велосипед без колес.
