Джон Гришем - Шантаж
Как только солнце осветило разрушенные пригороды Талаха, американская нация замерла от любопытства. Все увидели обломки полностью уничтоженного лагеря террористов, разрушенные дома, уничтоженные дороги и мосты. Одна из бомб угодила прямо в расположенную в самом центре города больницу, от которой остались одни руины. Другая бомба попала в маленький дом одного из мирных жителей, и все семь членов его семьи мгновенно погибли. К счастью, они так и не узнали, что приключилось с их родным городом.
Однако главная цель воздушного налета так и осталась невыполненной. К началу воздушного налета лагерь предполагаемых террористов был пуст. Вездесущие журналисты сразу высказали предположение, что у Идала есть надежные источники информации, скорее всего в определенных кругах Израиля, которые и предупредили его о грозящей опасности. Короче говоря, никто из террористов не пострадал, а многие кварталы города были разрушены до основания.
А рано утром тунисское телевидение показало уничтоженную американскими бомбами больницу, тлеющие обломки деревянных перекрытий, лужи крови невинных жертв и кучу обезображенных тел. К полудню Америка увидела, что их так называемые хитроумные бомбы и ракеты не такие уж хитрые и умные, как всем казалось ранее. По меньшей мере пятьдесят жителей небольшого далекого городка погибли в ту трагическую ночь, и никто из них не имел ни малейшего отношения к террористам.
Журналисты бросились к Белому дому в надежде, что президент даст им исчерпывающую информацию о ночном налете, но он укрылся за оградой и избегал встречи с ними, выставив вместо себя вице-президента. Тот отделался ничего не значащими фразами и тоже скрылся в каком-то из своих офисов в Вашингтоне.
А мировое общественное мнение уже выносило свой суровый приговор этой операции. Снимки окровавленных тел и разрушенных домов мгновенно появились в газетах разных стран. Страсти накалились настолько, что китайцы даже пригрозили войной ненавистному агрессору, уничтожающему мирных жителей. Сдержанные французы были более осторожными в высказываниях, но и они выразили готовность примкнуть к акции китайцев. Даже англичане, самые верные союзники США, заявили, что американцы обезумели от своего могущества и без всякой надобности нажимают на кнопки.
Да и в самой Америке поднялась грандиозная волна возмущения. Многие аналитики и политические деятели требовали немедленно создать комиссию по расследованию причин ночного налета на тунисский город, словно речь шла не о каких-то там арабах, а об их собственных соотечественниках. К полудню все стали показывать пальцем на предполагаемых виновников этого позорного злодеяния, высказывать самые различные предположения и вешать всех собак на администрацию президента.
Особенно усердствовали в этом кандидаты в президенты, увидевшие в трагическом событии прекрасную возможность предложить избирателям свою программу борьбы с терроризмом. Однако все их выступления не отличались ни оригинальностью, ни находчивостью, чего нельзя было сказать про Аарона Лэйка. Он выступал перед телекамерами весь день, не пользуясь никакими записями, и производил впечатление человека, который знает, что говорит, и видит выход из создавшегося положения.
– «Мы ведем себя глупо, – убеждал он телезрителей одного из наиболее популярных национальных каналов. – Мы беспомощны, бездарны и бестолковы. Нам должно быть стыдно, что наша великая страна не может справиться с кучкой отъявленных головорезов. Нельзя просто нажимать на кнопки, а потом прятаться в своих шикарных офисах, не объясняя народу смысл и конечную цель антитеррористической акции. Войну могут успешно вести только сильные и волевые политики. Чтобы выиграть это сражение, требуется немалое мужество. У меня это мужество есть. Если меня изберут президентом, ни один террорист, руки которого обагрены кровью американских граждан, не сможет чувствовать себя в безопасности. Мы достанем их в любом месте, в любой стране, в любом уголке земного шара. Я обещаю вам это».
Слова Аарона Лэйка, прозвучавшие в атмосфере хаоса и всенародного возмущения, достигли своей цели и глубоко запали в души простых американцев. Они увидели перед собой человека, который не бросает слов на ветер и полон решимости навести порядок в мире, раз и навсегда избавив его от ненавистных террористов.
Больше всех досталось директору ЦРУ Тедди Мэйнарду.
Так, впрочем, бывало всегда, когда та или иная операция завершалась позорным провалом. Политики давно взяли за правило обвинять во всех своих просчетах разведывательные органы. Если операция проходит успешно, сразу вспоминают про пилотов, про храбрых и отчаянных парней из вспомогательных служб и про политиков, которые поручили им выполнить невероятно сложное задание. Но в случае провала политики прячутся за спину спецслужб и обвиняют их во всех смертных грехах. Директор ЦРУ предупреждал президента о возможных негативных последствиях этой акции и резко возражал против ночного рейда на тунисский город. Разумеется, он не мог раскрыть все карты и громогласно объявить, что, по агентурным данным его ведомства, израильтяне имеют тайное соглашение с Идалом и непременно сообщат ему о налете. В соответствии с этим соглашением Идал отказывался предпринимать какие-либо действия против Израиля, а Израиль, в свою очередь, брал на себя обязательство проводить аналогичную политику по отношению к его боевикам. Израильтяне предпочитали не вмешиваться в дела Идала, когда речь шла о нападениях на американцев или европейцев. Это была сверхсекретная информация, полученная ЦРУ по особым каналам, а политики должны были прислушаться к предостережениям Мэйнарда, не требуя откровений насчет характера и источника полученных данных.
Более того, еще за двадцать четыре часа до начала воздушного налета Мэйнард направил президенту письменное предупреждение о том, что, по его сведениям, террористы уже покинули тренировочный лагерь и находятся совсем в другом месте. Кроме того, он напомнил президенту, что лагерь находится в непосредственной близости от жилых кварталов, что чревато обилием жертв со стороны мирных жителей. Однако и это предупреждение проигнорировали. Президент стоял на своем, и в результате все шишки сейчас валятся на голову директора ЦРУ.
Хэтли Бич привычным движением вскрыл коричневый конверт, не обратив, естественно, никакого внимания на слегка поврежденный правый нижний угол. В последнее время ему приходилось держать столько самых разных конвертов, что теперь он смотрел лишь на обратный адрес, чтобы определить, от кого и когда пришло письмо. На этот раз он даже не заметил почтового штемпеля, потому что был приятно удивлен.
Уже много недель собратья не получали писем от загадочного и непонятного Эла Кониерса, на которого они вышли в самом начале своей карьеры вымогателей. Хэтли Бич развернул лист бумаги и быстро пробежал глазами от начала до конца. При этом он не проявил абсолютно никакого интереса к тому, что Эл отпечатал письмо не на машинке, как бывало раньше, а на принтере персонального ноутбука. Длительные поездки их нового друга тоже не вызывали у Бича никакого удивления.
Мало ли чем может заниматься человек дела, накручивая мили от Нового Орлеана до западного побережья. Такая информация давала мало сведений о его финансовом положении, а это было главное, что прежде всего интересовало собратьев.
Вот если бы Эл, например, сообщил, что пользуется первым классом какой-нибудь дорогой авиакомпании, это было бы интересно. Впрочем, кое-какие заключения все же можно сделать. Во-первых, Эл Кониерс занимается каким-то важным делом, которое вынуждает его время от времени посещать Новый Орлеан. Во-вторых, он скорее всего летает первым классом, так как только там можно пользоваться персональным компьютером. В-третьих, во время своих деловых поездок он останавливается не в шикарных, конечно, но все же достаточно дорогих отелях. Стало быть, человек этот с достатком и занимает далеко не последнее место в управленческой структуре своей компании.
Эти выводы немного успокоили Хэтли Бича, и, перечитав полученное письмо еще раз, он протянул его Финну Ярберу, который как раз в это время был занят сочинением очередного опуса от вымышленного юноши Перси. Они сидели друг против друга в дальнем углу библиотеки, а между ними находилась огромная куча пока не разобранных бумаг и недавно полученной почты. Чуть дальше от них расположился судья Спайсер, в чьи обязанности входило следить за посетителями библиотеки и выполнять их просьбы.
– Кто такой этот Кониерс? – нахмурился Финн Ярбер.
Бич взял со стола папку с информацией на каждого корреспондента, открыл ее и вынул лист бумаги.
– Я сам толком не знаю, – откровенно признался он. – Живет он в Вашингтоне, округ Колумбия, и, несомненно, пользуется вымышленным именем. Все его письма отправлены через специальную почтовую службу. Кстати, это его третье письмо.
