Олег Андреев - Вокзал
Девочка проснулась и заплакала. Так же прижимая ее к себе, Людмила быстрыми шагами пошла назад к берегу. А там уже Виктор вытащил Вадика из воды и, уложив на берегу, пытался освободить его легкие от жидкости. Вокруг него металась жена Саперова и истошно орала. Сам Михаил сдерживал ее двумя руками, глядя полными ужаса глазами на Виктора, спасавшего их сына.
Мальчика вырвало. Он пришел в себя и заплакал. А потом вцепился в Ларина, да так сильно, что на коже у Виктора остались синяки. Решив, что самое страшное позади. Саперов попытался взять мальчика на руки. Но Вадим еще крепче обнял за шею Ларина и непонимающими глазами посмотрел вокруг себя.
– Не надо, Миша! – сказал Саперову Виктор. – Давай я сам его понесу. У него шок. Это потом пройдет.
Так они и пошли. Виктор с мальчиком на руках, рядом с ним Людмила с Ларочкой, которая опять задремала на руках матери. А сзади них Саперов, поддерживающий рыдающую жену. Они молча дошли до пансионата. Остановились у домика, где жили Саперовы.
– Спасибо, Виктор, – глухо поблагодарил Ларина Михаил.
Благодарность была скупой, обыденной, но Виктор заметил, как заблестели слезы в глазах бывшего друга.
– Да что ты, Миша. Все хорошо, – так же скупо ответил Ларин.
Но Вадим не захотел отпускать Ларина и еще крепче вцепился в его шею.
– Нет, нет, дядя Витя, я с тобой, – жалостливо заплакал мальчик.
– Пойдемте тогда к нам, – растерянно предложил Ларин.
Они расположились в гостиной в домике у Лариных. Мальчика положили на диван. Виктор сел с ним рядом.
– Не уходи от меня, дядя Витя, пожалуйста. – Мальчик продолжал держать Ларина за руку.
Он так и не отпустил руку Виктора в ту ночь. Пришлось Ларину прилечь рядом.
И до конца смены в пансионате Вадик просто не отходил от дяди Вити ни на шаг. И купаться в море шел, только держа его за руку. А когда в Москве семьи прощались в аэропорту, чтобы ехать по домам, Вадик вдруг схватил Виктора за руку и поцеловал ее.
– Ну что ты! – опешил Ларин. – Так нельзя делать. Ты же мужчина.
– Еще раз спасибо тебе, Виктор, за все! – проговорила жена Саперова, и глаза ее увлажнились.
– А можно мне вам, дядя Витя, звонить? – не унимался мальчишка. – И приезжать в гости?
– Да, пожалуйста, конечно, – вступила в разговор Людмила. – Приезжайте к нам в выходные. Уж не забывайте теперь нас.
Саперов с неудовольствием отвернулся и высморкался – ему почему-то была неприятна эта сцена.
– Спасибо, Людочка, приедем обязательно с Вадимом, – уверила саперовская жена. – Я тебе завтра позвоню. – Женщины на прощание расцеловались.
Уже сидя в такси, жена Саперова попробовала успокоить мужа.
– Ты что, Миша, ревнуешь Вадика к Виктору? – осторожно спросила она его.
– Да не болтай ерунду, – под нос пробурчал Михаил. – С чего ты взяла?
– По тебе это сразу видно, – улыбнулась она.
Саперов не удостоил ее ответа.
– Перестань, Миша, не надо. Все-таки Виктор его спас.
– Ну и что ж теперь? По гроб жизни ему быть обязанным? – отвернулся Саперов к окну. – Спаситель – тоже мне. Просто оказался в тот момент ближе к Вадику.
– А ты подумай, что было бы, если б не оказался? – спросила жена с горечью в голосе.
Виктор промолчал. А когда дома на следующий день услышал, как мило его жена щебечет с Людмилой, сказал:
– Таскаться к ним в гости с Вадимом я тебе запрещаю.
– Это почему же? – удивилась жена.
– Дважды повторять не буду, – отрезал муж без объяснений.
И все же жена Саперова несколько раз нарушила запрет. Они приезжали с Вадимом в гости к Людмиле в те дни, когда Саперов уезжал в командировку. Пару раз даже застали дома Виктора, чему мальчик был очень рад. Ларин и сам привязался к Вадиму – играл с ним, что-то объяснял, подарил игрушечную железную дорогу. И как-то ночью после такого посещения сказал жене:
– Сына хочется! Такого, как Вадька! Может, еще попробуем родить. А? – Он приподнялся над женой, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Да что ты, Витя! – растерялась она. – Еле дочку родили. Забыл уж, как намучились?
– Ничего я не забыл. Только я бы еще рискнул. – В его голосе была решительность и страстность, какой Людмила уже давно не видела в нем.
– Ты бы рискнул, – передразнила жена. – Тебе ведь что.
– Но я же не виноват, что все это положено делать женщинам? – не унимался Виктор.
– Даже говорить на эту тему больше не хочу, – отрезала жена.
Виктор обиженно замолчал. Они долго лежали в темноте. Каждый думал о своем.
– Ничего, – сказала чуть погодя Людмила. – Смотри, как Вадим с нашей Лариской играет. Может быть, вырастет и женится на ней. И будет нам сыном.
Ларин неопределенно пожал плечами.
– А почему бы и нет, – задумчиво проговорил он позже.
Сейчас же, спустя шестнадцать лет, при одной только мысли о браке Вадима и Ларисы Виктора Андреевича просто трясло.
«Дура моя Лариска. Ну и дура! – Ларин очнулся от воспоминаний в своем рабочем кабинете. – Спуталась с этим подонком Вадимом».
Он закурил и снова вспомнил Саперова-младшего мальчиком, которого вытащил в то далекое лето из воды. Перепуганного и жалкого.
«Вот гаденыш, – презрительно подумал он о Вадиме, – тогда цеплялся за мою шею, руки целовал. Интересно, он хоть сам помнит об этом? Ведь не такой уж маленький был тогда».
Вадим Саперов помнил о случае с дядей Витей, хотя и не любил вспоминать этого. Для мальчишки это было настоящее потрясение, после которого у него на всю жизнь осталась патологическая боязнь воды.
– Оля, что там нового? – вызвал Ларин по селектору секретаршу.
Он удивился, что за столько времени, пока он предавался воспоминаниям, его никто не потревожил. А ведь день сегодня был сумасшедшим. Хотя что же здесь странного. Просто служащие старались лишний раз не беспокоить своего начальника в столь скорбный для него день.
– Три застрявших вагона убрали, – доложила Ольга. – И вообще основательно подчистили все главные пути. Также навели порядок на стоянках электричек.
– А мама? – вырвалось у Ларина. – Я имею в виду… – хотел поправиться он, но секретарша все уже поняла.
– Львовский, Виктор Андреевич, все так же идет по расписанию.
– Очень хорошо. – Он отключил связь.
«Значит, мама приедет вовремя», – он не сразу понял, что думает сейчас о матери, как о живой.
Нет, не свыкся он еще с ее смертью. Вот, может быть, когда увидит ее в гробу, когда закопают ее в землю…
Мама… Самое близкое, родное существо в его жизни. Как ему теперь будет не хватать родной крови! Жена – это не родная кровь. Дочь – ну это все-таки не то. Другое поколение. Ее еще саму воспитывать нужно, направлять, поддерживать.
В этом Саперов-старший, конечно, прав – вспомнил Ларин слова Михаила о сыне.
Короче, не опора Ларину дочь. По крайней мере, в ближайшее время ею не станет.
Вот если была хотя бы сестра или брат? А ведь мама рассказывала ему о том, что у него в детстве был брат, который погиб во время войны. Иногда, когда она возвращалась к этой теме, он чувствовал, что смутно помнит что-то связанное с братом.
Мама впервые рассказала Виктору о брате, когда ему было восемь лет.
Мальчику ночью приснился кошмарный сон. Он закричал, силясь проснуться.
Антонина Петровна подскочила к сыну.
– Что, Витюшенька? Что, родимый мой? – подхватила она его на руки, хотя он был уже большой.
– Мама, сон мне страшный приснился. – И Витюша прижался к материнской груди.
– Ну успокойся, я теперь с тобой, – стала качать мать сына, как младенца.
– Хочешь посижу рядом, пока ты не уснешь?
– Мамочка, зажги лампу, – испуганно попросил мальчик. – Я темноты боюсь.
– Хорошо, родной. Сейчас светло будет. Ты только ничего не бойся. Я ведь с тобой.
– Мама, мне снилась железная дорога. Какая-то станция. И много людей – в пыли, – взволнованно начал рассказывать свой сон Витя. – Такие все грустные и молчат. И все чего-то боятся. А я у тебя на руках. А рядом за руку держит тебя другой мальчик, чуть побольше меня. И почему-то «мама» тебя зовет! Мне даже странно во сне было, что ты – МОЯ мама, а он тебя тоже мамой зовет.
– Ой, Витюшенька, неужели ты все это помнишь? – напряженно вслушивалась Антонина Петровна в каждое слово мальчика.
– Что, мама, помню? – переспросил Виктор.
– Потом, потом. Ты рассказывай сон, не останавливайся, – боясь, что сын забудет приснившееся, теребила его мать.
– Я во сне начинаю плакать, кричу, что пить хочу – вроде как температура у меня, заболел, что ли.
– Именно так оно и было, сынок, – всплеснула руками Антонина Петровна.
– Да что, мама, было? О чем ты говоришь? – снова прервал рассказ Витя.
– После, родной мой. Ты дальше рассказывай!
– И я, значит, кричу, воды требую, а ты говоришь этому мальчику, ну, тому, что держит тебя за руку: «Принеси, сынок, водички братику. Видишь, как он пить хочет – жар у него». И ты его сыном называешь.
