Сидни Шелдон - Расколотые сны
– Должна сообщить, что обе стороны выразили согласие с мнением психиатра, доктора Сейлема, который еще до суда осматривал и диагностировал обвиняемую.
Суд вынес решение, согласно которому ответчица не виновна в совершенных преступлениях по причине душевного заболевания. По приговору суда ей придется пройти курс лечения в закрытой психиатрической лечебнице. Объявляется перерыв.
Дэвид, совершенно опустошенный, вяло поднялся. Кончено. Они победили… Но какой ценой! У него не осталось никаких сил, чтобы двигаться, говорить, улыбаться… Зато он и Сандра теперь могут заняться собой, не думая, что на совести лежит чья-то жизнь. Скоро Сандра родит, на свет появится еще одно дорогое ему существо.
При этой мысли усталость куда-то делась. Он поднял голову, взглянул на судью и радостно объявил на весь зал:
– У нас будет ребенок!
И снова сел, дожидаясь, пока все разойдутся, но тут кто-то положил ему руку на плечо. Дэвид нехотя оглянулся.
– У меня есть неплохое предложение, – спокойно заметил доктор Сейлем, не обращая внимания на измученное лицо адвоката. – Не совсем представляю, каким образом можно все устроить, но попросил бы вас постараться ради Эшли.
– О чем вы, доктор?
– В Коннектикутской психиатрической лечебнице перебывало больше больных, страдающих расщеплением сознания, чем во всех вместе взятых больницах страны. Мой друг доктор Отто Луисон заведует там отделением. Если вы сумеете уговорить судью отослать Эшли туда, думаю, можно надеяться на полное излечение.
– Спасибо, – вздохнул Дэвид. – Сделаю все, что в моих силах.
Он немедленно отправился на розыски судьи, но дорогу заступил доктор Паттерсон.
– Не… не знаю, как мне благодарить вас, – запинаясь, пробормотал он.
– Не стоит, – вымученно улыбнулся Дэвид. – Мера за меру, помните?
– Но вы блестяще справились. Были моменты, когда я считал…
– Я тоже.
– Но вы сумели защитить Эшли. Теперь она обязательно поправится.
– Не сомневаюсь, – кивнул Дэвид. – Доктор Сейлем предложил отправить Эшли в Коннектикутскую психиатрическую лечебницу. Тамошние доктора имеют опыт в лечении расщепления сознания.
Доктор Паттерсон на мгновение задумался:
– Знаете, Эшли не заслужила такого. Она прекрасный человек. Добрая, отзывчивая и порядочная.
– Несомненно. Сейчас же попрошу судью Уильямс перевести Эшли в Коннектикут.
Судья Уильямс сидела в кабинете, устало просматривая разложенные на столе бумаги. Очевидно, и ей процесс дался нелегко. Не такая уж она железная леди, какой хочет казаться.
– Что вам угодно, мистер Сингер? – Она чуть поморщилась.
– Пришел просить об очередном одолжении.
– Надеюсь, что в моей власти вам его оказать, – впервые за все это время улыбнулась Тесса. – Чем могу помочь?
Дэвид пересказал судье слова доктора Сейлема.
– Что же, весьма необычная просьба. Здесь, в Калифорнии, тоже немало прекрасных заведений подобного рода.
– Вы правы, – разочарованно вздохнул Дэвид. – Спасибо, ваша честь.
Он уже повернулся к двери, но, услышав ответ, застыл как вкопанный.
– Я еще не сказала «нет», мистер Сингер. Просто заметила, что просьба весьма необычна. Правда, и дело не из банальных.
Дэвид замер. Она продолжила:
– Думаю, здесь нет ничего незаконного. Я похлопочу о переводе.
– Ваша честь, не могу выразить, как ценю вашу доброту.
А в это время Эшли словно в бреду металась по тесной камере.
«Меня приговорили к смерти. К долгой, медленной, мучительной смерти в сумасшедшем доме. Лучше бы убили сразу. По крайней мере без страданий…»
При мысли о бесконечно тоскливых, серых днях, расстилавшихся перед ней уныло-однообразным осенним пейзажем, девушка разрыдалась.
Надзиратель открыл дверь и впустил отца. Тот молча остановился рядом, с отчаянием глядя на плачущую дочь.
– Милая… что теперь поделать? Зато тебя не убьют, – неловко попытался утешить он.
– Я не хочу жить, – замотала головой Эшли.
– Не говори так, родная. Тебе не повезло. Но такие болезни нынче лечат. И ты обязательно поправишься. Как только тебе станет легче, переедешь ко мне, и я о тебе позабочусь. Не важно, что бы ни случилось, у меня всегда есть ты, а у тебя – я. Этого у нас не отнимут.
Эшли потерянно огляделась.
– Я знаю, что ты сейчас испытываешь, дорогая, но поверь, все переменится. Моя девочка вернется ко мне исцеленная, избавленная от призраков прошлого.
Стивен обнял Эшли и неохотно встал.
– Боюсь, мне нужно давно уже быть в Сан-Франциско. Пациенты ждут.
Он помедлил, словно ожидая ответа. Но Эшли молчала.
– Дэвид сказал, что ты будешь лечиться в одном из лучших психиатрических центров в мире. Я буду часто тебя навещать. Согласна?
– Да, – глухо пробормотала Эшли, не глядя на отца.
– Вот и хорошо, девочка.
Он снова обнял ее и поцеловал в щеку.
– Не волнуйся, у тебя будет все на свете. Лишь бы скорее победить эту чертову болезнь. Я хочу, чтобы моя малышка снова возвратилась ко мне.
Эшли растерянно смотрела вслед отцу:
– Почему я не могу умереть прямо сейчас? Почему меня оставили в живых? Лучше бы сразу…
Через час в камеру ввели Дэвида.
– Ну что же, мы добились, – радостно начал он, но при виде Эшли растерянно осекся. – Что случилось, Эшли?
– Не хочу в психушку, не хочу! Поскорее бы сдохнуть! Все лучше, чем такое существование! Помогите мне, Дэвид. Пожалуйста, помогите!
– Эшли, вам обязательно помогут. С этим ужасом покончено. Впереди ничем не омраченное будущее.
Он сжал тонкую руку:
– Послушайте, до сих пор вы мне верили. Попробуйте продержаться еще немного и не пожалеете, даю слово.
Эшли упрямо качнула головой.
– Повторяйте: «Я, Эшли, верю тебе, Дэвид».
Девушка набрала в грудь воздуха:
– Я, Эшли, доверяю тебе, Дэвид.
– Молодец! – широко улыбнулся Дэвид. – Вы не пожалеете!
Едва стал известен исход процесса, пресса словно взбесилась. Дэвид за одну ночь стал героем, стойким защитником правого дела, рыцарем справедливости, сражавшим драконов вроде Микки Бреннана. Ему не давали прохода, осаждали просьбами об интервью, требовали выступить по телевидению, рассказать об ужасающих подробностях. Он едва сумел вырваться и позвонить Сандре.
– Солнышко, я…
– Знаю, милый, знаю. Все видела. И страшно тобой горжусь. Другого такого, как ты, нет на свете.
– Передать не могу, как рад, что все кончилось. Сегодня же еду к тебе. Не терпится…
– Дэвид!
– Что, детка?
– Дэвид… ой!
– Что с тобой, солнышко?!
– О-о-ох… Рожаю!
– Без меня не смей! – завопил Дэвид, рванувшись к двери.
Джеффри Сингер весил при рождении восемь фунтов десять унций и казался счастливому отцу самым прекрасным младенцем на свете.
– Он твоя копия, Дэвид, – безапелляционно объявила Сандра.
Дэвид расплылся в лучезарной улыбке.
– Я рада, что все так хорошо обернулось.
– Мне бы твою уверенность. Особенно когда я барахтался изо всех сил, чтобы выплыть, – буркнул Дэвид.
– Ничего подобного! Я никогда в тебе не сомневалась.
Дэвид стиснул Сандру в объятиях:
– Нужно бежать, малышка. Я скоро вернусь. Только заберу вещи из кабинета.
Не успел Дэвид переступить порог здания фирмы «Кинкейд, Тернер, Роуз и Рипли», как его обступили со всех сторон бывшие сослуживцы:
– Поздравляю, Дэвид!
– Превосходная работа…
– Ты здорово им показал…
Дэвид едва отбился от доброжелателей и открыл дверь кабинета. Холли, по-видимому, давно исчезла. Он стал методически очищать ящики стола.
– Дэвид!
Дэвид обернулся. Перед ним стоял Джозеф Кинкейд.
– Чем это вы занимаетесь?
– Не хочу ничего оставлять после себя. Раз я уволен…
– Уволен? – ухмыльнулся Кинкейд. – Какой вздор! Нет, нет и нет! Тут какое-то недоразумение. Наоборот, мы решили вопрос о вашем партнерстве, мальчик мой. Собственно говоря, я назначил вашу пресс-конференцию на три часа дня.
– Неужели? – холодно обронил Дэвид.
– Разумеется! Еще бы не…
– Вам лучше ее отменить, – невежливо перебил Дэвид. – Я решил снова заняться уголовным правом. С этого дня я партнер Джесса Куиллера. Когда имеешь дело с этой отраслью закона, по крайней мере имеешь представление, каковы настоящие преступники. Так что, Джо, беби, можешь взять свое партнерство и сунуть его в… туда, куда никогда солнышко не заглядывает!
И, подхватив пакет, вышел из комнаты.
Джесс Куиллер обошел весь пентхаус и восторженно присвистнул:
– Вот это да! Словно для вас создано!
– Спасибо, – улыбнулась Сандра и, услышав крик, поспешила в детскую. – Пойду посмотрю, что с Джеффри, – бросила она на ходу.
Джесс поднял со стола изящную серебряную рамку с первой фотографией малыша:
– Чудесная работа. Это подарок?
– Да. От судьи Уильямс.
– Рад, что ты вернулся, партнер, – смущенно пробормотал Джесс.
