Мэг Гардинер - Озеро смерти
— Она вырывает цитату из контекста, — прокомментировала Шимада.
Тем временем Шенил простерла к толпе руки:
— Тогда о чем вы кричали только что? Разве до вас не дошли мои слова? «Они стали… — и Шенил показала на свои туфли, — они стали на ноги свои»! — Повернувшись, она склонилась над фобом и, приблизив лицо к мертвому лицу пастора Пита, посмотрела в его закрытые глаза. — Нет, не для тебя вырыта могила. И могила не удержит тело твое. — Она поцеловала покойника в лоб. — Ни могила, ни что другое. — Шенил по очереди целовала закрытые веки. — Мы готовы, и мы ждем, мой малыш.
Последний поцелуй пришелся в мертвые губы.
Репортеры дружно вздохнули. Я тоже. Не совсем попятно, действительно ли их семейная жизнь была лишена гармонии или нет, но теперь это не имело значения. Независимо от правды их личной жизни спектакль получился достойным зрительского внимания.
Шенил встала.
— Пит встретил свою судьбу. Встретил, как подобает мужчине, обратившись к ней лицом. Он не сидел сложа руки и не ждал. И мы не должны смиренно ждать своей участи. Господь ждет от нас только действия. Хотите ли вы получить свою часть награды? Время самим стать на ноги. — Она перевела дыхание. — Люди, буря грядет. Она уже здесь.
По собранию прошла ощутимая волна энергии. Шилох воздела руки кверху и завопила:
— Давайте же обретем Библию!
Гроб собрались выносить. К сцене уже шли носильщики, и Пэкстон взялся за крышку. На секунду изменившись в лице, он бросил на покойного последний взгляд. Наконец осторожно закрыл гроб, и задело взялись другие. Взвалив на плечи тяжелую ношу, рабочие вынесли деревянный ящик на улицу, задвинув в кузов уже знакомого зеленого пикапа. Шенил заняла место пассажира, и Пэкстон, севший за руль, медленно повел машину по улице.
Всей массой толпа последовала за ними.
Случившееся после стало для меня полной неожиданностью.
Примерно в квартале от церкви «Оставшихся» располагался магазин скейтбордов — место, вызывавшее у них своего рода «духовную экзему», вероятно, из-за названия: «Церковь скейтания». Едва зеленый пикап поравнялся с витриной магазина, из толпы вылетел камень, ударивший в кирпичную стену. Следом полетели подобранный в канаве мусор и старый ботинок. Полетел даже жезл, впрочем, тут же подобранный. Потом об окно разбились яйца, по всей вероятности, заготовленные давно и далеко не свежие.
Высунувшийся в дверь хозяин принялся увещевать толпу, призывая к спокойствию, но немедленно убрался, как только в его направлении полетел очередной камень. Зазвенев, разлетелось витринное стекло, а зеленый пикап продолжал свое медленное движение.
Вскочив в разбитую витрину, несколько человек принялись выбрасывать из нее вещи. На тротуар полетели роликовые доски. Засевший внутри магазина хозяин тщетно призывал толпу к спокойствию, а затем сам вылетел через разбитую витрину магазина. Сидя рядом с Пэкстоном, Шенил задумчиво смотрела на происходящее. Она походила на статую Мадонны, которую носят по улицам старой доброй Европы.
Я оставалась возле репортеров. Комментатор телевидения двигался с толпой, сопровождаемый оператором, а Салли Шимада семенила сзади, наговаривая на диктофон текст репортажа. Пикапу предстояло выехать на Стейт-стрит. Местные и туристы — все дружно приостановились, наблюдая за тем, как колонна «Оставшихся» вытягивается параллельно потоку транспорта. Движение мало-помалу затормозилось. Где-то вдалеке я услышала вой сирен.
Выдвинув девушек с жезлами в начало фаланги, Шилох приказала убирать с дороги всех, кто мешал движению. Ее «конский хвост», украшенный черной лентой, прыгал вверх и вниз. Не обращая внимания на пешеходов, она провела колонну перед послушно остановившимися машинами. Словно заправский сержант, проводящий занятия по шагистике, Шилох принялась декламировать в такт шагам:
— Я не знала, но сказали вы: сосцы сатаны как лед холодны!
Впереди, на ближайшем пересечении улиц, появилась машина полиции с включенными мигалками. Я посмотрела вокруг. Табита с трудом передвигала ноги, держась позади зеленого пикапа. Тут я обратила внимание на Глори. Она шла вместе со всеми, но, как показалось, скандировала примитивные вирши без особого энтузиазма.
Сзади быстро шагала Шимада. Не переводя дыхания, она продолжала наговаривать текст в свой диктофон:
— На углу Кэнон и Пердидо остановился полицейский автомобиль, однако стражи порядка не пожелали вступить в конфликт с необычной похоронной процессией.
Мне захотелось высказать Салли свое восхищение: она сумела выговорить это, даже не сбавляя темпа. Но журналистка уже неслась дальше, и вскоре ее темные блестящие волосы замелькали далеко впереди.
Снова полетели яйца, на сей раз поразив витрину магазина «Нью-эйдж» с довольно неудачным лозунгом: «Чистейшая голубизна наших взглядов». Следующими жертвами по той же улице оказались центр йоги, галерея под названием «Картины мрака» и по совсем уж непонятной причине кафе «Старбакс». Я заметила, что Глори, отстав от толпы, направилась к тротуару. Она явно пыталась улизнуть. Впереди в витрину очередного магазина полетели яйца, мусор и роликовая доска. Я услышала любимый аккомпанемент всех акций «Оставшихся» — звон разбитого стекла.
Наконец раздался вой полицейской сирены, и голос из мегафона призвал всех немедленно покинуть улицу.
Скользнув вслед за Глори, я коснулась ее руки. Она с удивлением украдкой покосилась в мою сторону. Шрам в уголке глаза придавал ее лицу необычное выражение.
— Эван?
— Нужно поговорить.
— Нет. Они заметят. — Глори бросила осторожный взгляд через плечо.
За нами вплотную шли репортеры с включенными камерами. Я втолкнула Глори в дверь суши-бара.
— Ладно, тогда встретимся позже. Например, вечером, — предложила я.
В руке Глори я заметила яйцо. На тыльной стороне ладони виднелась татуировка, судя по всему, самопальная, причем с устрашающе тюремным сюжетом. Поколебавшись, она согласилась.
— Я ухожу с работы в девять, из университета. Встретимся у лаборатории биологии моря.
Развернувшись, Глори заспешила прочь. В том же направлении, мигая фонарями, проехала полицейская машина. Из-за стойки суши-бара появился человек. Едва он осторожно выглянул за дверь, как в витрину следующего магазина, сверкая на солнце, пролетела бутылка.
— Вот дерьмо! Да это же та самая, мать-ее-как-там-ее, бутыль с бензином и фитилем!
— «Коктейль Молотова».
Звон, вспышка. Из разбитой витрины повалил дым. Я вышла на тротуар.
— Не заметили, кого они подпалили?
— Заметила. «Беовульф».
Печально, но факт.
ГЛАВА 16
— Магазин уничтожен полностью, — сказал Джесси.
Мы ехали мимо университетского городка в машине, взятой напрокат. Пришлось объехать вокруг кампуса Калифорнийского университета, лежавшего на горе над темной равниной океана. В свете фар промелькнули эвкалиптовые деревья, невысокие, выстроенные из шлакоблоков студенческие общежития и Институт теоретической физики — то самое место, откуда вышло сразу несколько нобелевских лауреатов.
Джесси устало облокотился о дверь.
— Пострадал не только магазин. Прежде всего досталось Аните. Представь: Анита стояла там, на руинах, дрожа от пережитого, постарев на двести лет, потрясая своими маленькими кулачками. Этих уродов она назвала фашистами, прямо так и сказала.
Вскоре дорога пошла вниз, навстречу прибрежным скалам и пляжам Кампус-Пойнта. Заехав на парковочную площадку возле лаборатории биологии моря, я осветила фарами фигуру Глори в футболке из «варенки» и джинсах, с голубой банданой на голове. Она сидела на серебристом капоте видавшей виды «тойоты-селики».
— Интересно услышать, каким образом Глори оправдает сегодняшний погром, — сказал Джесси.
Я заглушила мотор.
— Нет. Не стоит нагнетать антагонизм.
— Она только что помогала разрушить жизнь Аниты.
— Знаю. Но мне нужно получить то, что ей известно. Не увлекайся.
Сунув руки в карманы джинсов, Глори направилась к моей машине. Джесси, хмурясь, посмотрел мне в глаза.
— Пожалуйста, — повторила я, уже сомневаясь: не зря ли взяла его с собой? Последняя акция «Оставшихся» слишком сильно выбила Джесси из колеи. Я тоже внесла свою лепту. Наконец Джесси кивнул.
Я вышла из машины.
Прибой с шумом разбивался оскалы за спиной Глори. В лунном свете тускло мерцали пенные валы.
— Не могу поверить, что я это сделала, — сказала Глори.
— Сама понимаешь, события вышли из-под контроля.
— Да. Протестовать — это одно, но бить витрины… Это совсем другое, знаете ли.
Я решила спросить ее прямо:
— Сегодня мы увидели начало. Что дальше?
Она ничего не ответила. Джесси все еще выбирался из машины, и Глори пристально смотрела за тем, как он снимает с заднего сиденья сложенное инвалидное кресло. Затем проговорила:
