Том Нокс - Клуб адского огня
— И тут ничего не осталось?
— Не спешите. Антикварные изделия заменили гипсовыми слепками. А в тысяча девятьсот двадцать третьем году Гесты продали Кэнфорд-холл, и здесь была устроена школа для мальчиков. Тогда-то Ниневийский павильон, в котором совсем не осталось древних сокровищ, и превратился в школьный буфет, где торгуют сэндвичами и шоколадками.
— Выходит, наши парни должны были знать об этом?
— Что тут ничего не осталось. Зачем же было вламываться?
— В истории есть еще один довольно странный поворот. В девяносто втором году сюда явились двое ученых, известных как выдающиеся ассириологи. Они ехали на конференцию в Борнмут, у них оказалось свободное время, вот и решили наскоро осмотреть это место — такое важное для людей их специальности. Они не рассчитывали что-либо найти. Полюбовались витражами, сделанными по шумерским мотивам, обнаружили намеки на Ассирию в архитектуре. А потом заглянули за автомат с «пепси» — и обнаружили самый настоящий древний рельеф.
— Шутите!
— Нет. А ведь все считали, что тут остались только слепки. И вдруг — вот те на! Один оригинал сохранился. Его распознали, несмотря даже на толстый слой белой водоэмульсионной краски. Рельеф извлекли, отвезли в Лондон, почистили и выставили на аукцион Кристи. Его купил японский маклер, действовавший, по-видимому, от имени какой-то религиозной секты. И выложил без малого восемь миллионов фунтов. Наивысшая цена, которую когда-либо платили за древности. Et voilà.
Они вышли на берег реки. Солнечные блики, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, играли на быстрых водах Стура.
— И все же я не понимаю. — Форрестер нагнулся, поднял камешек и бросил в реку. — Какую связь все это может иметь с «Клубом адского огня»?
— Помните, что я вам на днях говорил по телефону?
— О езидах и Черной Книге? Но ведь не может быть, чтобы они искали ее.
— Нет, вполне может. Видите ли, Остин Генри Лейярд был одним из самых первых представителей западного мира, вступивших в контакт с езидами. Это случилось в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Он вел раскопки на севере Ирака, в Уре и Ниневии. Юные годы современной археологии. Там он и услышал об удивительной секте, сосредоточенной близ Мосула, неподалеку от Дахука. Лейярд познакомился с езидами. Они пригласили его в Лалеш, свою священную столицу, расположенную в горах. До сих пор довольно опасное место.
— По крайней мере, негостеприимное.
— И что он там делал?
— В том-то и вопрос. Известно, что ему позволили присутствовать на некоторых из самых тайных церемоний. Насколько я знаю, до и после него такой чести не удостаивался ни один посторонний человек.
— Так что же, ему отдали Черную Книгу?
Де Савари улыбнулся.
— Сразу видно детектива! На первом месте работа. Да, есть и такая гипотеза. Чтобы добиться такого приема у езидов, Лейярд должен был установить очень близкие отношения с ними. Есть и предположение, что он вывез Черную Книгу. Оно основывается на легенде, согласно которой Книга попала в Англию.
— Значит, если он ее вывез, то должен был доставить сюда, в дом, выстроенный специально для лучших находок, которые он оставлял себе, верно?
— Vraiment![22]
Форрестер нахмурился.
— Но мы вроде пришли к выводу, что Черная Книга уже была у Иерусалима Уэйли. Каким же образом она могла оказаться у Лейярда?
Де Савари пожал плечами.
— Кто знает? Может быть, Иерусалим Уэйли заблуждался, считая, что Книга хранится у него. Может быть, он вернул ее езидам, и век спустя она оказалась у Лейярда. И ее возили туда-сюда. Лично я думаю, что Книга находилась у Иерусалима Уэйли, а Лейярд — просто-напросто ложный след.
— Но главное — мы можем теперь принять как версию: банда ищет именно ее. Иначе зачем было им сюда приезжать? Выходит, дело может быть и не связано напрямую с «Клубом адского огня». На самом деле банда ищет Черную Книгу езидов. Вот настоящая цель.
— Да.
Форрестер присвистнул — чуть ли не весело. И хлопнул де Савари по плечу.
— Спасибо, Хьюго, что приехали.
Де Савари улыбнулся, испытав при этом укол совести. Его ноздри еще ощущали запах лишенного покровов человеческого мяса.
Крики, раздавшиеся в тихой роще, показались особенно громкими.
— Ангус! Ангус!!!
Над откосом что-то происходило. Тот же крик вновь разнесся по парку. А затем — еще. Крики приближались.
Де Савари и Форрестер вскарабкались на откос. По газону бежал констебль; он, похоже, за кем-то гнался.
И призывал на бегу какого-то Ангуса.
— Это проводник собаки, — объяснил Форрестер. — Упустил своего пса. Эй, Джонсон! Где пес?
— Сэр! Сэр, он должен быть где-то здесь, — отозвался констебль, не замедляя бега, — рядом с вами!
Де Савари обернулся и увидел большую собаку, галопом мчавшуюся к школьным зданиям. Увидел и опять встревожился. Собака несла что-то в зубах. Что-то длинное, неприятно серое и скользкое на вид. Что это могло быть? Выглядело оно очень странно. У профессора даже мелькнула совершенно невероятная, вернее, дикая мысль, будто ищейка изловила привидение.
Он бросился наперерез собаке. Пес повернулся и приготовился защищать добычу. Когда де Савари подошел поближе, пес зарычал.
Профессор пожал плечами, остановился в нескольких шагах и посмотрел на лежащий на земле предмет. Собачья находка выглядела как длинная, сильно разлохмаченная, дырявая тряпка.
Это была человеческая кожа.
33
Роб находился в Дахуке уже десять дней. Таксист из Хабура не согласился везти его дальше.
Поначалу журналист даже обрадовался этому. Дахук оказался довольно приятным и оживленным курдским городом; заметно беднее Шанлыурфы, зато здесь не чувствовалось турецкого владычества. Хорош был Дахук еще и тем, что в нем явно и откровенно присутствовали езиды. Имелся даже Езидский культурный центр — большое обветшавшее здание оттоманской эпохи в предместье города, — где кипела жизнь. Несколько дней Роб слонялся вокруг этого центра. В нем было полно хорошеньких, улыбчивых темноволосых девушек в длинных одеяниях, обильно украшенных вышивкой, и хохочущих парней в футболках с эмблемой «Барселоны».
На стене вестибюля красовалось изображение Мелек Тауса, ангела-павлина. Впервые увидев его, Роб минут десять не мог отвести взгляда. Странной безмятежности было исполнено изображение бога-демона, падшего ангела с роскошным изумрудно-аквамариновым хвостом. Тысячеглазым хвостом.
Усатые езиды в Центре отнеслись к журналисту настороженно, однако не сказать, что неприветливо, и даже угощали чаем и фисташками. Два-три человека могли изъясняться на ломаном английском языке, еще несколько владели немецким. Выяснилось, что в Германии много езидов. «Нас уничтожают в других местах. Здесь у нас нет будущего. Теперь только вы, христиане, можете нам помочь…»
А вот любые вопросы, связанные с их верой, езиды обсуждать упорно отказывались. Стоило Робу завести разговор о Черной Книге, или о Шанлыурфе, или о санджаке, или о поклонении Мелек Таусу, как лица собеседников принимали либо отсутствующее, либо недовольное, либо непонимающее, туповатое выражение. Усачи начинали говорить отрывистыми репликами и переставали подносить ему блюдца с фисташками.
Еще одним раздражающим фактором оказался сам Лалеш. Выяснилось — Роб сердился на себя, что не разузнал заранее и слишком поспешно ринулся в поездку, — что в Лалеше на самом деле никто не живет. Это священный город в самом прямом смысле слова: призрачный город, предназначенный для ангелов, город для сакральных сущностей — святых духов, древних текстов, почитаемых усыпальниц. Вокруг Лалеша было много густонаселенных деревень, но в свою столицу езиды являлись только для молитвы, или поклонения, или для того, чтобы провести там праздник. Так что чужак не мог остаться незамеченным.
Более того, просто попасть в Лалеш для неезида было трудным и, пожалуй, опасным делом. Во всяком случае, никто не соглашался отвезти туда Роба. Даже за сотню долларов. Он предпринял не одну попытку. Таксисты недоверчиво рассматривали купюру, а потом отрицательно мотали головами.
На десятый вечер Роб решил, что с него довольно. Он лежал на кровати в гостиничном номере. Было жарко, снаружи доносился шум города. Латрелл подошел к открытому окну и посмотрел на бетонные плоские крыши и темные извилистые переулки. Жаркое иракское солнце спускалось за серые с золотом горы Загрос. Старухи в розовых головных платках выносили в громадных тазах стираное белье — развешивать на просушку. Среди минаретов Роб видел множество шпилей церквей. Может быть, гностических. Или мандеистских. Или ассирийских христиан. Халдеев. Здесь так много древних сект…
Закрыв окно, чтобы приглушить громогласный призыв на вечернюю молитву, Роб вновь улегся на кровать и достал мобильный телефон. Отыскав курдскую сеть с сильным сигналом, набрал Англию. После нескольких продолжительных гудков ему ответила Салли. Роб ожидал обычного вежливого, но отчужденного разговора, однако Салли отвечала на удивление приветливо и даже весело. Причина выяснилась быстро. Бывшая жена сказала Робу, что познакомилась с его новой «подружкой» и та ей очень понравилась. Салли сказала также, что одобряет Кристину и рада за бывшего мужа. Роб наконец-то взялся за ум и начал встречаться с настоящими женщинами, а не с пустыми куклами.
